Кэти Чикателли-Куц - Карантин

Делаю несколько снимков. Они выглядят словно пара. Не стоит забывать, что именно этого я и хотела. Именно этого и хотел Оливер. Я ему обещала. А обещания надо выполнять.

Показываю фотки Келси.

– Эту надо сразу выложить! Хештег «#карантинейджер»!

Услышав, как она произносит мой хештег, я снова захотела врубить панковскую музыку и пинать стены. Вместо этого пришлось улыбнуться и сказать:

– Он в тренде!

– О, знаю! – отвечает Келси. – Мой парень – практически знаменитость!

– Парень? – сдавленно спрашивает Оливер.

– Ой, ну ты понял, что я имела в виду, – ухмыляется Келси.

– Да, конечно, – смущается Оливер.

Указываю на свои глаза, потом на Келси, и Оливер оборачивается, пытаясь поймать ее взгляд, но Келси идет к выходу, опустив голову. Оливер беспомощно пожимает плечами, глядя на меня. В этот момент Келси оборачивается, перед тем как войти в шлюз.

– Увидимся вечером. Тут будет еще кто-нибудь?

– Моя мама, – говорит Оливер, бледнея.

– Отлично. Жду не дождусь знакомства с ней!

– Ага, я тоже, – произносит Оливер, хотя выражение его лица свидетельствует об обратном.

Келси выбегает из шлюза, и медсестра показывает ей, как правильно снять костюм химзащиты. Мы с Оливером смотрим, как она делает еще одно быстрое селфи, немного копается в телефоне и уходит.

– Ну, – говорю я, – это Келси.

– Точно, – отвечает он.

Через несколько минут приходит Пэтти, разглагольствуя, как заблудился таксист, что совершенно нелепо, учитывая современные технологии. Следом появляется моя мама. Она выглядит посвежее, чем в прошлый раз, извиняется за опоздание, объясняя, что говорила по телефону с дядей.

– Все в порядке? – спрашиваю встревоженно.

– Да. Рэнди все так же считает, что болен, хочет, чтоб ему постоянно мерили температуру. Не стоило рассказывать ему, что происходит с тобой в больнице.

Я скучаю по своему кузену.

– Могу я встретиться с Оливером? – тихо спрашивает мама.

– Ш-ш-ш! Мам! – Но Пэтти продолжает бубнить, и невозможно понять, слышал ли это Оливер.

– Что?! Хочу познакомиться с парнем, с которым у тебя был первый поцелуй.

– Мам! – говорю громче.

– Это не первый твой поцелуй?

– МАМ!

– Я – твоя мать! Мы должны обсуждать такие вещи, – шепчет она.

Она права, мы и так обсуждаем. Раньше обсуждали. Как я влюбилась в Деймона Кука, как он сидел за мной на уроках биологии и иногда приходилось отклоняться, чтобы почувствовать его дыхание на шее, опасаясь, что он заметит гусиную кожу на моих руках. Но Оливер – это совсем другое. И я в него не влюблена, а просто помогаю завоевать девушку, в которую влюблен он .

– Все… сложно, – наконец шепчу в ответ.

Она смотрит на меня в ожидании объяснений.

– Я объясню, но не когда Оливер в двух шагах от меня! – шиплю.

– Справедливо, – понижает голос она. – Ну, в любом случае хочу познакомиться с твоим соседом по палате, – говорит она громче.

Однако Пэтти ничего не замечает, рассказывая Оливеру о другой соседке, которая считает, кто сколько раз в день спускает воду в туалете.

Моя мама предпринимает вторую попытку.

– Флора, можешь представить меня Оливеру?

Пэтти говорит не умолкая.

– Глупость какая.

Мама отдергивает штору, и мы видим Пэтти и скучающего Оливера, удивленно смотрящих на нас.

Пэтти раздражается:

– Часы посещений еще не окончились.

– Что? Я не медсестра и не врач. Я Пэг, мать Флоры.

Секунду Пэтти смотрит непонимающе, потом переводит взгляд на меня.

– Ой, точно, как я не подумала?! У вас обеих такие красивые волосы. Пэтти, приятно познакомиться.

Но моя мама смотрит мимо нее, на Оливера.

– Оливер, рада знакомству.

Оливер вскакивает с постели, вытирает ладонь об одежду и пожимает руку моей маме.

– И я очень рад, – тихо говорит он.

– А у вас одинаковые прекрасные глаза, – замечает мама.

Оливер вспыхивает и поднимает взгляд на меня. Вдруг очень хочется остаться с ним наедине. То есть совсем наедине. Не в больничной палате с бесконечным потоком посетителей и врачами, которые постоянно наблюдают за нами. По-настоящему наедине. Там, где можно поговорить без опасений, что нас прервут. Порыв настолько сильный, что я едва не хватаю его за руку, чтобы вытащить из комнаты.

На секунду заставляю себя отвести взгляд, но Оливер все еще смотрит на меня. Я не верю в телепатию или какое-нибудь чтение мыслей, но клянусь: он думает о том же, что и я. Пока наши мамы вспоминают свое детство в Бруклине, мы смотрим друг на друга, обдумывая способы сбежать и остаться вдвоем.

Хотя, глядя в эти прохладные, как бриз, глаза, чувствую, что мы уже вдвоем.

Странно, но я не нервничаю, глядя на Флору, хотя одна только мысль о Келси заставляет меня вспыхнуть. А во Флоре есть что-то успокаивающее, утешающее, уютное.

И еще одна странность: я будто чувствую, о чем она думает. Чувство такое сильное, что я отвожу взгляд.

Джои приходит проводить наших мам, но я рассеян. Настолько, что забываю сообщить маме про знакомство с Келси сегодня вечером.

Они выходят из шлюза, затем, сняв костюмы химзащиты, вместе идут по коридору. Кажется, я даже слышу, как они смеются.

Мы наконец одни, но в этот момент пищит мой телефон. Потом еще раз и еще.

– У тебя там бомба с таймером? – спрашивает Флора. – Что случилось?

Келси отметила меня на фото. Она использовала хештег Флоры, но добавила еще один: «#мойкарантинейджер». На фотку сыплются всякие уведомления и лайки. Прокрутив их, вижу одно от Люси.

«Ты фактически встречаешься со знаменитостью».

«Знаменитость». Снова это слово. И «встречаешься». Разве я встречаюсь с Келси?

Флора тоже смотрит в телефон.

– Вау, смотри, как взлетел пост Келси, – произносит она. – Говорила же, что хештег сработает. Она хвастается тобой в соцсетях!

Но выглядит Флора так же устало, как и вчера.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– С чего бы мне чувствовать себя плохо? Я же говорила, что просто устала.

Словно по команде входит медсестра, чтобы проверить показатели. Когда термометр Флоры пикает, сестра говорит:

– Наконец-то! Снова поднимается!

– Что? – не понимает Флора.

– Твоя температура. Мы не могли понять, почему твой жар просто магически исчез. Теперь все как положено.

– Погодите, у Флоры что, температура? – спрашиваю, не в силах сдержаться.

– Да. Такая же, как на базе. Не понимаю, что тут удивительного?

Нервно смеюсь.

– Ну вдруг это было чудо весенних каникул?!

Сестра смотрит на меня озадаченно, приближаясь, чтобы зафиксировать показатели. Я, кажется, не дышу, пока термометр торчит у меня изо рта.

– А твоя температура по-прежнему в норме, – говорит она наконец, когда термометр пикает спустя примерно десять лет.