Кира Мон - Найди меня среди шторма

– Эгниш, – он прочищает горло, – что тебе сказать? Мы тогда разговаривали, но мало. Самым большим трусом я проявил себя по отношению к тебе. Я влюбился в другую женщину, но должен был дать женщине, которую любил несколько десятков лет – а я любил, Эгниш, и в каком-то смысле люблю тебя до сих пор, – время, в котором она нуждалась, чтобы с этим свыкнуться. Достаточно времени, чтобы она не оставила после себя все в руинах. Я не просто ушел, я действительно тебя – вас – бросил. Меня не назовешь хорошим отцом и хорошим мужем. Я ошибся буквально везде, где только мог. И раскаиваюсь я даже не в самом уходе, а в том, сколько боли причинил вам, когда поступил так поспешно и трусливо. Ни одна из вас этого не заслужила, и меньше всего ты, Эгниш.

Он кладет обе руки ладонями вверх вниз на отполированный стол.

– Сегодня я вижу, как через время на вас отразились мои действия… Эгниш… – До сих пор он говорил твердым голосом, но теперь подыскивает слова. – Сюзанна – твоя дочь. Айрин – твоя дочь. Они обе – дочери и всегда ими будут. Мы больше не семья, которой когда-то были, однако все еще… связаны друг с другом. Разве нет? Дочери объединяют нас, желаем мы того или нет, и я прошу тебя не уничтожать любое напоминание обо мне, отдаляясь от Айрин и Сюзанны.

Он замолкает и выжидающе смотрит на маму.

Я думала, что за этим последует мамина ответная речь. Думала, что уже несколько минут она едва удерживает в себе упреки, которые не терпится швырнуть отцу в лицо. Думала, она станет язвить, насмехаться, ранить. Но мама опускает плечи, а потом закрывает обеими руками лицо и начинает плакать.

И отец срывается с места, идет к ней. Мама, не сопротивляясь, позволяет ему себя обнять, а мы с Сюзанной переглядываемся и тихонько выскальзываем из кухни, чтобы оставить их наедине.

Мы ждем у папиной машины, рядом, плечом к плечу. В какой-то миг Сюзанна прислоняется головой к моей голове.

– Спасибо, – произносит она. – Спасибо за все. Папа прав. Ты всегда заботилась обо всем и обо всех, а я и не замечала. Принимала это как должное и даже ворчала на тебя, когда ты втянула папу. – Она глубоко вздыхает. – Знаешь, для меня он будто перестал быть частью семьи. Я бы предпочла в принципе больше о нем не думать. И была готова смириться, что и мама от меня откажется.

Сюзанна редко плачет, и то, что она делает это сейчас, трогает меня сильнее, чем до этого мамины слезы. Я обнимаю одной рукой свою старшую сестру, и мы просто стоим, пока дверь не открывается и из дома не выглядывает отец.

– Не могли бы вы зайти? Мы кое-что хотим вам сказать.

У мамы в руке мятый носовой платок – один из папиных, которые он повсюду носит с собой. Похоже, она пришла в себя к тому моменту, как мы с Сюзанной снова садимся за стол.

– У нас для вас две новости, – говорит она. – Во-первых, мы с вашим отцом обсудили «Морские ветры». Мы заключим договор, и я передам гостиницу вам обеим. Так, как это и должно было быть. – Мама смотрит на меня. – А значит, ты сможешь и дальше заниматься гостиницей. Если ты этого хочешь.

Мы с Сюзанной быстро обмениваемся взглядами.

– Мы с Айрин тоже это обговорили, – помедлив, отвечает Сюзанна. – Поначалу мы будем управлять «Морскими ветрами» вместе.

Мама поворачивается к ней:

– Вы хотите совместно купить «Морские ветры»?

Это первая фраза, обращенная к Сюзанне за длительное время, поэтому сестра только кивает.

Мама ненадолго поджимает губы.

– Ваш папа за многое извинился, – сообщает она. – И я считаю, что мне надо сделать то же самое. Простите, что была такой… упрямой. В своей боли я стала эгоистичной и не заметила этого. Не знаю даже, заметила бы, не появись он здесь. – Она смотрит на отца, который сохраняет невозмутимое выражение лица. – На три года я как будто заледенела. Видно, чтобы очнуться, мне требовалось нечто подобное. Кое-что должно измениться, и я готова к переменам. Первым делом перестану жалеть себя. – Она вздыхает. – И вот ваши старые глупые родители сидят и просят прощения у вас обеих.

Сюзанна отодвигает стул. Обогнув стол, она подходит к маме, которая успевает лишь привстать, когда сестра обвивает ее руками. Я приближаюсь к ним, неуверенная, имею ли право нарушать это воссоединение, но и сестра, и мама одновременно протягивают ко мне руки.

Я смотрю на папу, а вслед за мной повторяют мама и Сюзанна. А затем раскрывают объятия еще шире.

Мы долго стоим: мама, папа, Сюзанна и я. В каком-то смысле все еще семья. А потом мы успокаиваем папу, так как наступила его очередь плакать.

Родители выразили желание еще раз прогуляться по берегу, и мы с сестрой наблюдаем, как они вместе медленно бредут по улице. Если быть предельно откровенной, я не смела даже надеяться, что встреча с отцом может закончиться вот так. Мне хватило бы, даже если бы мама и Сюзанна сплотились против папы, из-за гнева на него позабыв о своих разногласиях.

– Ну что, домой? – толкает меня плечом сестра.

В тишине мы проходим короткий отрезок пути обратно к «Морским ветрам». Отец уедет сегодня вечером, а мама поживет у Элейн и Тео, пока не найдет себе что-нибудь подходящее. Прежде чем попрощались, мы больше ничего не обсудили.

Но ведь теперь мы снова разговариваем, уже не храним молчание, а можем по-настоящему разобраться с проблемами, и это замечательно.

– То, что прояснился момент с «Морскими ветрами»… – произносит Сюзанна, когда я вставляю ключ, чтобы отпереть дверь. – Я была готова поспорить, что мама этому воспротивится. До сих пор не верится, что она перед нами извинилась.

Сестра вешает куртку на вешалку в коридоре, пока я закрываю дверь.

– А папа… – продолжает она, – …ты могла себе представить, что все пройдет вот так?

– Никогда в жизни, – бормочу в ответ, – но я бесспорно счастлива.

– Что-то ты не выглядишь особенно счастливой. Это из-за Джошуа Хейса? Прости, что в последние дни не поддерживала тебя. Как ваши дела?

– Ну, он сегодня уехал.

– Но вы увиделись еще раз?

– Вчера вечером, да.

– И?

– Это было… прекрасно.

– Это было прекрасно. А дальше?

– А дальше все. Он уехал.

Вешаю свою куртку возле куртки Сюзанны и обхожу сестру, направляясь к лестнице.

– Ты на меня обижаешься?

– Что? Нет! – Я оборачиваюсь, чтобы видеть Сюзанну. – Нет, не обижаюсь, честно. Просто я чувствую себя разбитой. Эмоциональный передоз, наверное.

– Имеешь в виду из-за папы и мамы? Или из-за Джошуа?

– И то, и другое. – Устало потираю лоб. – Сейчас я просто хочу спать. Может, немного почитать? Завтра снова буду в форме.

– Поговорить не хочешь?

– Сегодня нет. Но когда-нибудь потом, конечно. Спасибо, Сюзанна, я действительно просто вымоталась и совсем без сил, а все это с Джошем…