Кира Мон - Найди меня среди шторма

– Что он пишет?

– Сама прочитай.

Быстро пробегаюсь по строчкам, которых не так уж много.

– Он хочет помириться? – А в следующий момент округляю глаза. – «P.S.: Если ты в этом не заинтересована, пожалуйста, дай мне знать, когда планируешь забрать свои вещи». Он это серьезно?

Оскалившись, сестра снова подвигает ноутбук к себе.

– Какой же он кретин. Даже не знаю, почему я так долго с ним жила.

Ее пальцы порхают над клавиатурой.

– Что ты ему пишешь?

– От всей души поздравляю с тем, что на четыре секунды я задумалась, не помириться ли с тобой, пока не дочитала до постскриптума. В течение следующих трех недель я вывезу свои вещи из квартиры, – зачитывает Сюзанна вслух, после чего резким движением захлопывает компьютер.

– Я закончила. Можем идти. – Она поднимается, проходит мимо и в дверном проеме оборачивается ко мне. – Что такое?

– Ты уверена, что хочешь сейчас еще выслушивать родительские споры?

– Само собой. Тогда я по крайней мере буду знать, чего избежала. А когда мама выгонит отца, мы еще успеем ей сказать, что ее «любимая» дочь собирается купить «Морские ветры».

С этими словами она отворачивается, и я тороплюсь догнать ее.

Осталось несколько минут до возвращения Тео и Элейн, и в это время я с опущенной головой иду вслед за Сюзанной. «Скоро папа встретится с мамой, – монотонно крутится у меня в голове, – скоро папа встретится с мамой. И, ну да, пришло всего лишь тупое извинение от мужчины, от которого ты, вопреки всему, ожидала большего, и перестань уже наконец о нем думать. Ну, или, ради бога, подумай о нем сегодня ночью, но не сейчас. Сейчас многое стоит на кону, поэтому сконцентрируйся, черт тебя побери, на том, что на самом деле важно!»

Мы с папой договорились, что он нас подождет, если приедет первым, и, заметив его машину, я надеюсь, что мама ее пока не засекла.

Замечая наше приближение, отец выходит из автомобиля. Высокий мужчина с гораздо большим количеством седых волос, чем мне запомнилось с нашей последней встречи. Как давно это было? Точно больше года назад. На мгновение он принимает такой вид, будто готов смущенно спрятать ладони в карманах брюк, и я изо всех сил заталкиваю в глубины памяти образ Джоша, однако затем папа протягивает руку нам навстречу.

– Айрин… Сюзанна… здорово увидеться с вами.

Мы с сестрой по очереди пожимаем его руку, при этом Сюзанна моментально ее отпускает и скрещивает руки на груди.

– Айрин устроила все у меня за спиной, – жестко заявляет она, и я вздрагиваю. Я, конечно, не утверждала, что заранее обсудила свой план с Сюзанной, но и отцу не сказала, что сестра сильно на меня обиделась и считает это бредом.

Папа задумчиво кивает в своей манере, как делал это всегда.

– Но все же ты не против, если я хотя бы попробую?

Сюзанна медлит, затем кивает.

Уфф. Гарантирую, отец немедленно отказался бы участвовать, если бы сестра помотала головой.

– Ладно, тогда… – Он шагает в сторону входной двери, а мы с Сюзанной отступаем, – …посмотрим, что получится.

У Элейн и Тео очень мелодичный звонок, то нарастающие, то стихающие колокольчики переливаются у меня в ушах.

Дверь открывается, и мама прикрывает ладонью распахнутый в первый момент от испуга рот.

– Что тут ради всего…

Однако потом глаза у нее сужаются, а взгляд ожесточается.

– А ты что здесь делаешь? – Секунду спустя она обнаруживает Сюзанну и меня. – Так значит, это…

Если бы в тот миг папа без приглашения не зашел в коридор, могу поспорить, что она захлопнула бы дверь прямо перед нашими носами.

Теперь же мама сердито отшатывается и, словно защищаясь, поднимает руки.

– Как это понимать? Если вы вообразили, что такая… такая… атака на что-то повлияет, то…

– Здравствуй, Эгниш, – произносит отец и проходит мимо нее в просторную кухню, где долго и неторопливо устраивается за светлым деревянным столом. Сюзанна удивляет меня, внезапно сойдя с места и выдвинув себе стул рядом с папой.

Хорошо. Это… хорошо.

Я решаю сесть во главе стола рядом с сестрой. То есть маме остаются на выбор три варианта: напротив меня в конце стола, либо напротив Сюзанны, либо напротив папы. Просто так она не уйдет, в этом я практически не сомневаюсь. В ее глазах все происходящее выглядит как объявление войны, и она примет вызов.

Мама еще какое-то время смотрит на нас, после чего идет к столу и яростным рывком выдергивает из-за стола средний стул возле отца. В точности как Сюзанна, она садится и в оборонительном жесте складывает руки на груди.

– Я слушаю, – коротко бросает она.

Одно это уже маленькая победа. Мама сидит за одним столом с тремя людьми, с которыми с недавних – или с давних – пор не разговаривает. Не исключаю, что ее саму только сейчас осенило, что вечно так продолжаться не может.

На протяжении нескольких секунд никто ничего не говорит. Сюзанна наблюдает за отцом, который держит голову опущенной, наверняка чтобы избежать маминого упертого взгляда. Впрочем, когда папа поднимает голову, абсолютно не создается впечатления, что в данный момент он мечтает находиться где-то в другом месте.

– Мой уход сильно ударил по нашей семье, – начинает он. Я ожидала самых разных вступительных реплик, но явно не такого. – Я часто, очень часто поступал неправильно и осознаю это. И я уже давно хочу попросить за это прощения. И теперь, когда мы так неожиданно оказались за одним столом, я воспользуюсь возможностью… Сюзанна.

Сюзанна едва не подпрыгивает на своем стуле.

– Все произошло слишком быстро. Мне казалось, что всем будет лучше, если не тянуть с расставанием, что разговоры и объяснения только продлят страдания. Я очень ошибся, больше я так не поступил бы. Извини меня за то, что ушел, спокойно с тобой всего не обсудив, не выдержав твоего разочарования и злости. Я был трусом. Если сможешь, пожалуйста, прости.

Ответа от Сюзанны он не ждет.

– Айрин.

Я машинально выпрямляюсь на стуле.

– Я очень тебе благодарен, потому что ты взвалила на себя все обязанности. При этом я вообще не имел права бросать все так резко. Ты прервала учебу, чтобы взять на себя управление «Морскими ветрами», ни с того ни с сего начала заботиться обо всем, и у меня такое ощущение, что продолжаешь делать это и по сей день. Заботишься не только о «Морских ветрах», но и о своей сестре, и о своей матери. Ты единственная иногда мне звонила. Не подумай, что для меня это было само собой разумеющимся. Я не должен был допускать, чтобы наша связь становилась все слабее. Мне жаль. Мне невероятно жаль, и я горжусь тобой и люблю тебя. Пожалуйста, прости меня, если сможешь.

Я с трудом смаргиваю слезы, которые выступили на глазах уже после первых слов. Больше всего мне хотелось вскочить и броситься папе на шею, однако для этого слишком рано, поскольку теперь он поворачивается к маме.