Надежда Михайловна - Нужным быть кому-то (СИ)

— Подожди, сначала братика, вот, родим, а потом, может, и сестричку соберемся, — лукаво взглянул Горшков на жену.

Та ответила ему сияющим взглядом:

— Какие вы быстрые, Сашки!!&nbs И была суета и шумиха при перевозке вещей Толика в новую квартиру, что располагалась этажом выше. Горшков бухтел и ругался в голос, когда Толик захотел взять в новую квартиру свою жуткую софу, приобретенную ещё в те далекие годы, когда они только-только вставали на ноги. Имевшая жуткий, печальный вид, софа была горячо любима Толиком.

— Я твое это лежбище ща с балкона выкину, совсем офонарел, на такую не всякий бомж позарится, — орал Саша.

— Ничё ты не понимаешь, она за столько лет мои формы приняла, я как в колыбели сплю.

— Вот я тебе колыбель и задарю на новоселье!! Не позорься! Что, у тебя денег нет?

— Деньги есть, софу жалко!

Марина, уйдя на кухню, сильно смеялась, а Горшков, после долгого ворчания, разрешил Толику взять всю его технику и стол:

— Остальное, вон, соседям отдай, в деревне пригодится.

Перевезли технику и поехали выбирать для Толика мебель, особенно колыбель. Толик замучился выбирать-Саша заставлял его ложиться на каждый диван, и взмолился:

— Саш, бери что хочешь! Я на все согласен!

Заплатив за быструю доставку к вечеру, дружно обставляли квартиру — двухкомнатная, с большой лоджией и кухней, очень понравилась Саньке:

— Буду к тебе в гости приходить, только, вот, чай пить у тебя совсем не с чем. А, тогда ты к нам приходи.

Отдав Горшковым запасные ключи, Толик поехал за тортом, обмыть-то надо жилье. Пока ездил, на кухне появились веселенькие, в красно-белую клеточку скатерть и салфетки. На столе у компа, стоял кактус в горшке.

— Уу, жилым духом запахло!

— Мы тут немного покомандуем, приведем квартиру в порядок, чтобы тебе радостно было, — баб Лена не позволила ей возразить, — хватит, на самом деле, в берлоге жить!

— Деда? — задержавшегося вечером Ивана встречали на пороге девчушки? — ты не заболел?

— Нет, мои хорошие, у меня серьёзная встреча была, пришлось вот в ресторан ехать, почему вы решили, что я заболел?

— А мы подслушали: Лешка Марь Иванне говорил, — деда нет, не заболел ли? Он, деда, всегда сильно-сильно боится, что ты заболеешь, и на нас ругается, чтобы мы не ныли. — Сдали брата сестрички.

— Я сейчас в душ, а потом к вам, бегите, скажите Марь Иванне, что я сыт. Стоя под душем, Иван опять умилялся, какой у него внимательный внук — оказывается непрестанно заботится и переживает о нем.

Немного не дойдя до детской комнаты, услышал интересный разговор и остановился.

— … почему у нас только дед?

— Как почему? Папа наш Игорь и самая лучшая баба Тоня, они же теперь на небушке, у Боженьки.

Вздох Веруньки:

— А я совсем-совсем их не помню, Леш, а какие они были?

— Баба Тоня, она, вот, как вы, совсем такая же, вы на неё очень похожи, а папа Игорёк… Он добрый был и сильный, нас всех троих сразу на себе носил, я на шее сидел, а вы на руках, а дед всегда сильно смеялся.

— Леш, а наша мама?

Внук помолчал:

— Марианна… она… ну, как, вот, птичка кукушка, помните, дед нам читал про такую?

— Которая своих птенчиков другим птичкам подкидывает?

— Ну да, только не птенчиков, яйца свои в чужие гнезда…

— И мы, как те птенчики?

— Не, мы как самые любимые дедовы внуки, просто, нам не повезло с… Марианной (Иван с горечью отметил, что Лешка никогда не произносил слово «мама»). Вон, у Саньки Горшкова, папаня настоящий был как кукушка, вы же помните какой Санька первый раз к нам приехал?

— Худой, бледный, слабенький? У него же сейчас папа Саша такой хороший.

— Да, дядь Саша — клёвый. А до него они так бедно-бедно жили, а ещё и Санька совсем ходить не умел долго, вы, вон, уже бегали бегом, а его теть Марина в колясочке возила. Так что хорошо, что у них теперь есть дядя Саша. А у нас вон какой дед, мы бедно-бедно совсем не жили, а Саньке теть Марина даже конфеты не всегда покупала, денежек не было.

— Леш, а давай деда наш тоже поженится с кем?

— Ага, вам мало гувернантки было? Она так на деде пожениться хотела, что нас собиралась отправить в интернат.

— Леша, а деда нас никуда не отправит?

— Не, мелкая, деда у нас — самый лучший.

— А пусть он на Феле тогда поженится?

Леха засмеялся:

— Не, Феля ни в жизнь жениться не будет, она всегда говорит, что старая, а Козырят любит просто так. И мы все равно такие богатые, у нас сейчас сколько много стало родни: Валя моя с Палычем, баба Таня — самая мировая бабуля, Шишкины все, дед Вася, Ленины, Горшковы, Макс. Мне Серега с Артемкой завидуют даже. У них-то такой Каменки нет в помине, зачем нам ещё кто-то?

— Леша, можно я тебя обниму?

— Идите обе сюда, — раздалось пыхтение, шебуршание… а потом Варя выдала:

— Леш, а ты нам совсем как папа.

— Не, я старший, а вас, мелких всегда надо защищать и любить, вы у меня и дед самые любимые.

— Леша, мы тоже тебя любим сильно-сильно!!

— Послышалось чмоканье.

— Хватит лизаться, ща дед придет, чё вы у него спросить хотели?

Дед постоял минуты две… сглотнул комок в горле и пошел в детскую, где обе девчушки радостно повисли на нем.

Ночью, когда дети видели десятый сон, Игнатьич долго ворочался, размышляя о подслушанном разговоре. Спроси девчушки у него про мать, как бы он стал объяснять? А девятилетний внук доходчиво и коротко сказал в самую точку.

— Я все-таки счастливый мужик, — думал он, засыпая, — надеюсь, гнилая наследственность Марианны не проявится ни в одном из троих!

Днем в офисе, смеясь, сказал Фелицате:

— Федоровна, мои внучки в разговоре с Лёшкой внесли предложение, «а пусть деда на Феле поженится?»

— Что ты? Свят, свят, я твоих Козырят люблю очень, но жениться?

Дед захохотал:

— Вот и Лёшка им так сказал.

— Лёшка… радость моя, — расплылась Феля, — знаешь, Игнатьич, у меня такое чувство иногда возникает, что ему не девять лет, а двадцать девять, и он намного старше Макса. Тебе очень-очень повезло с таким внуком, я его так люблю… — она аж зажмурилась, — мне его хочется потискать, но это же с ним не прокатит. Это Саньку Горшкова можно тискать и расцеловывать, а с Лёхой всё по-серьёзному. А хитрец какой — с трех лет из меня веревки вьет, знает, что я для него всё, что смогу. Но разумно, хорош мужик вырастет, я, может, подсознательно всегда такого по жизни искала — надежного, да вот не случилось встретить. А наш Козырев — он именно такой, надёжа-опора вырастет и для жены, и для этих двух… Ишь, сводни мелкие. Как у него там дела-то? Совсем меня не навещает?

— У них соревнования по борьбе, в три этапа. Наш и хулиган Сачков во второй тур прошли, а Артемка нет, занимаются усиленно, тут вот пару принес по пению.

— Какой предмет серьезный, — улыбнулась Феля. — Исправил хоть?