Иван Зорин - Время сомнамбул

Полицейский пожал плечами.

— То-то и оно! Священник точно не станет, учитель под вопросом, остается мэр. Но я его, вроде того, всю жизнь возил, он не храбрец, больше чужими руками привык.

— А старший брат Варгина?

— Ну, с этим мы легко справимся. Младший, вроде того, переговорит через ограду. Не убьет же он брата? А понадобится, родителей притащим.

— Если они уже не в церкви. Ночью надо было не праздновать победу, а действовать.

— Ну, ты, вроде того, опять раскомандовался. Иди лучше поучи лунатиков через заборы лазить.

Церковь действительно укреплялась. Руководивший обороной, как, впрочем, и всем, мэр, приказал выломать из кроватей железные прутья, которые, заострив, просунули сквозь ограду наружу. С четырех сторон устроили бойницы — для каждого из осажденных.

— Я стрелять не смогу, — вертя в руках винтовку, сказал священник. — Лучше не рассчитывайте.

— Думаю, до этого не дойдет. Посидите для острастки, а кончится все, вот увидите, переговорами. Умирать никто не хочет.

Да, погибать никто не хотел. Но сомнамбулы относились к жизни с полным равнодушием. Как к своей, так и к чужой. Этого мэр не учел. Как и того, что они могут войти во вкус. Когда реальность станет интереснее снов. Когда явь заслонит грезы. Тогда они могут предпочесть мир действия.

Чету Варгиных действительно перевели ночью в церковь, напоминавшую больше лазарет.

— Военно-полевой госпиталь, — окинув взглядом койки с лунатиками, поддевал священника учитель. — Вот где обитает бог, если, конечно, он есть.

— Это еще почему?

Священник, много раз дававший себе слово молчать в ответ на подобные подковырки, не удержался. Учитель продолжал удивлять его.

— А куда ему больше деваться? Не среди икон же, ладана и остальной мертвечины проводить свою вечность. В храмах так же косно и скучно, как и в раю. А у нас жизнь, смерть, любо-дорого, есть, где развернуться. — Учитель поправил очки. — Грань бытия здесь такая тонюсенькая, что в нее только душа и проскальзывает, если, конечно, она существует. А тут и он — ловец душ, так сказать, отделяет зерна от плевел.

— Эх, балабол, сплюнул бы, не будь мы в святом месте. Научитесь лучше винтовку правильно держать, а то, не дай бог, в себя пальнете.

Священник отвернулся, поправляя одеяло лунатику.

— Послушайте, — сменил тему учитель, — а не последовать ли нам примеру врагов?

— То есть? — Священник задержался. — Хотите сказать, надо вооружить наших подопечных?

— Ой, давайте только без морали! Перебьют всех в этом курятнике, и ваших, как вы изволили выразиться, подопечных тоже. Где выход? — Священник промолчал. — И потом, надо признать, сомнамбулы — идеальные солдаты. У них нет страха за жизнь. Как у насекомых. — Глаза у священника сверкнули. — Да-да, у них подавлен инстинкт самосохранения. Это факт, а вы мне опять своим человеколюбием тычете! Думаете, мне их не жалко? Безумно! Почти как нас. Но я стараюсь мыслить рационально. Как полагаете, мэр согласится?

Священник отошел на несколько шагов и, повернувшись боком, пробасил:

— Я был о вас лучшего мнения.

Впрочем, идея лежала на поверхности. Как заметил учитель, ее можно было просто заимствовать. Мэр долго колебался, в конце концов, вовлекая сомнамбул, он дал бы лишь симметричный ответ, а дело оборачивалась нешуточное. В голове он прокручивал, кого из сомнамбул куда поставить в качестве живого щита. Некоторым можно было даже раздать оружие, просунув дуло сквозь прутья, а самих посадив у ограды на стулья. От сомнамбул неизвестно, чего было ожидать, возможно, некоторые бы даже спустили курок. Конечно, это были бы выстрелы наобум, но их было бы вполне достаточно. Все толкало мэра поступить так, но, промучившись всю ночь, он так и не решился.

Полицейский с водителем откладывать не стали. По уже испытанной схеме окружив церковь рядами сомнамбул, они на рассвете разбудили осажденных выстрелами в воздух. Водитель намеревался все закончить к полудню, когда появятся вертолеты.

— Предлагаю, вроде того, сдаться! — закричал он в громкоговоритель. — Вы в кольце, выходите с поднятыми руками. Не то начнем штурм.

— А ты впереди пойдешь? — иронично ответил мэр, сложив рупором ладони. Он надеялся внести в ряды штурмовавших разногласия и отчасти добился своего. Опытный политик этот мэр, ничего не скажешь.

— А хоть бы и так, вроде того, тебе-то что? — насмешливо ответил водитель, однако с плохо скрываемым смущением.

— А то, что тебя первого застрелим, не увидишь торжества своего дела.

— Чего вы хотите? — сменил водителя полицейский. — Перенаправив вертолеты, вы не оставили нам выбора.

— Пусть все остается по-старому. Священник делит продукты. Пока не пройдут новые выборы.

— А жрать, вроде того, нам чего? — Снова вклинился водитель, не выпуская из рук нить переговоров. — До выборов с голода околеем.

— Вам пока хватит, частично и мы поможем.

За рядами перетаптывавшихся сомнамбул воцарилась тишина. Там шло совещание.

— Ладно, будь по-вашему, выходите. Вроде того, не тронем.

— А гарантии? Пусть парочка ваших зайдет в ворота. Тогда и мы выйдем.

— Вроде того, кто вам нужен?

— Ты и полицейский. Вполне сгодитесь.

— Нет, вы хотите, вроде того, обезглавить наше движение! Тоже нашлись ловкачи. Не забывайте, на чьей стороне сила.

Снова раздалось несколько выстрелов. Поверх голов сомнамбул кто-то дал автоматную очередь. Пули полетели в сторону церкви. Некоторые впились в высившийся крест.

— Ну как, еще?

И тут случилось это. Из колыхавшегося строя лунатиков стали отделяться фигуры, которые, тыча перед собой палками, как штыками, двинулись к ограде. За ними потянулись другие. Вскоре у железных прутьев скопилась масса сомнамбул. Они выдергивали заостренные пики и швыряли, как копья, на церковный двор. Голая земля там быстро покрылось ими, превратившись в наклоненный ветром бамбуковый подлесок. Все растерялись. Атакующие, оголенные отходом своего живого щита, мгновенно вгрызлись в землю. Из церкви не раздалось ни единого выстрела. Все произошло слишком быстро. А Иван Грач, мордатый сторож и лагерный охранник, пристреливший собак, уже налегали всем телом на ворота. Те поддавались. А когда к этим троим присоединилась толпа лунатиков, замки не выдержали, и двери распахнулись. Лунатики хлынули во двор. Побросав палки, они выдергивали из земли заостренные пики, которыми был засеян церковный двор, и стали продвигаться к храму. Четверо осажденных укрылись там. Но навстречу штурмующим неожиданно стали выходить сомнамбулы из приюта, до той поры, казалось, равнодушно припавшие к решетчатым пыльным окнам. Началась свалка. Со стороны это выглядело как драка сильно подвыпивших, шатавшихся при каждом ударе ресторанных хулиганов. Это могло показаться комичным, но было не до смеха. Лунатики уже не разбирали своих и чужих, они вспарывали пиками животы — защищаться, прикрывая их хотя бы руками, никто не думал, — царапались, душили, кусались, упав, старались зубами дотянуться до горла. В них проснулись звери, которых возбуждал вид крови. Некоторые ползали на четвереньках среди груды раненых и, склонившись, лакали ее натекшие красные лужи. Они били себя кулаками в грудь, как гориллы. Они ревели, рычали, визжали и хрюкали, как свиньи, словно в них разом проснулись все их далекие предки. Боеспособность обеих сторон была одинакова, но численное превосходство сказалось быстро. Священник нашел свою смерть в келье, где, даже не запершись, молился на коленях. Мэра растерзали вместе с учителем. Они так ни разу и не выстрелили. А старший брат Варгина бросился к забору, на котором повис, проткнутый несколькими пиками. Среди пригвоздивших его острых, как дротики, прутьев от кроватей был брошенный и Неклясовым, до болезни бывшим его закадычным другом. Через полчаса все было кончено. Только кое-где атаковавшие лунатики продолжали схватку между собой. Уставшие, они двигались даже медленнее обычного, падая в изнеможении на окровавленный двор. Когда шум стих, полицейский, придерживая автомат, поднялся и осторожно пошел к церкви. За ним двинулись остальные.