Иван Зорин - Время сомнамбул

— Ставлю вас в известность, что теперь вы передний рубеж обороны, — с едва скрытым сарказмом закончил он, дав отбой, чтобы губернатор не смог задать вопросов. Мэр не стал вдаваться в подробности происходившего — раз его отстранили от руководства, пусть сами и разбираются. Конечно, губернатора интересовало, что творится на подчиненной ему территории. Да что говорить, его должно было просто распирать от любопытства. И тогда можно было отыграться. Мэр злорадно уставился на телефон. Странно, что его волновало подобное, такое болезненное отношение к потере должности выглядело нелепо. Но человек вообще устроен странно. Какое-то время мэр еще ждал, что губернатор перезвонит, чтобы узнать, как они выживают, справиться, в конце концов, какая необходима помощь. Но телефон молчал. Губернатор больше не собирался вмешиваться, предоставив зараженный город его участи. Ему хватало того, что приходилось думать об остальном крае. Вызвав начальника кордона, построенного в тундре, он распорядился стрелять во все живое, приближавшееся со стороны океана.

— Даже в муху! — кричал он. — Слышите, даже в муху! От вас зависит жизнь миллионов! Убивайте все, что движется! Так, чтобы даже комар не пролетел! Вам ясно, полковник?

— Так точно! — по-военному козырнул начальник кордона, бывший всего-навсего майором. Свое нежданное повышение он отметил щелчком каблуков. — Опустить железный занавес, глухой, как стена.

Священник все делал с любовью, несмотря на сомнения, оставаясь христианином. Но помогавшие ему учитель, мэр и в меньшей степени старший из братьев Варгиных, которому хватало родителей, не разделяли его чувств. Не только по отношению к лунатикам. Они не питали любви и друг к другу, хотя ясно осознавали, что в одиночку не выжить. Эти четверо действовали сообща, составив маленькую партию, чтобы не пасть жертвами анархии, к которой все шло. Они еще сохраняли остатки трезвого мышления, толкавшего их на союз с четко выраженной иерархией, где верхнюю ступень, как и прежде, занимал мэр. Но, как говорится, если двое идут в одну сторону, это еще не значит, что им по пути. И каждый из четверых видел пункт назначения по-своему. Для старшего сына Варгиных главными были родители, и он не заглядывал вперед, думая только о том, чтобы с ними пока ничего не произошло, не дай бог — такие мысли время от времени проскакивали в его голове, — не наложили на себя руки. Мэр занимался ежедневными делами, надеясь предстать в выгодном свете, когда все это закончится. А так или иначе, он в это, безусловно, верил, все должно было закончиться. Учитель тоже, как и все, не видел будущего, но это его раздражало едва ли не больше всего происходившего, показывая бессилие человеческого разума. И только священник жил в полной мере сегодняшним днем. Ему было почти безразлично, что будет завтра, в особенности с ним. Иногда он думал, что умер уже тогда, в лагере, а сейчас вместо него живет кто-то другой, не имеющий к нему ни малейшего отношения. Это тот успокоил бы себя тем, что все в руках Господа, а этот — редко вспоминал Бога, в которого уже и сам не знал, верит или нет.

Противоположная партия, стихийно сложившаяся после разлада в кафе, была многочисленнее, но ей не хватало сплоченности. Ее лидеры, водитель и полицейский, были слишком разными, чтобы найти общий язык. К тому же их альянсу мешала нетерпимость, присущая тем, кто всю жизнь подчинялся и неизбежно пресмыкался, оставаясь на вторых ролях. А тут, на тебе, оказалось, что управлять — дело совсем не хитрое, и они в нем смогут показать себя, еще как смогут, уж совсем не хуже мэра. Играя на их разногласиях, провизор представлял третью силу. Примыкая то к одному, то к другому, он гнул свою линию, сводившуюся к тому, чтобы с его голосом считались. На большее и не претендовал. Основной же массе здоровых горожан, куда входили владелец кафе, бывшая воспитательница детского сада, младший брат Варгина и другие, было вообще наплевать, кто стоит у штурвала. Готовые поддержать любое решение, они беспрекословно шли за лидером, не имея собственного мнения или не находя нужным его высказывать. Единственное, что их интересовало, — это продукты, доля в общем пайке. Однако драться за брезентовые тюки, которые сбрасывали вертолеты, им не хотелось. Никто не желал подставлять свой лоб, хотя дома у всех было припрятано оружие. Пока они были не настолько голодны, чтобы рисковать жизнью. До этого еще не дошло. Они еще судорожно соображали, где взять исполнителей. Тех, кто готов пожертвовать собой. Лунатики? А почему бы и нет? Прекрасный выход — маленькая наемная армия, солдаты которой не отдают отчета в своих действиях, безропотная серая масса, готовая исполнять чужую волю. Да, получить тех, кто будет служить их интересам за крохи, за пустые обещания, неизвестно вообще за что — это ли не мечта всех власть имущих? Таких, конечно, надо еще поискать. Везде станут качать права, кричать, что эпоха рабства давно закончилась, везде, но не в зараженном городе, посаженном в карантин. Зомби, сомнамбулы, биороботы — какая разница, кто будет умирать безропотно, по первому требованию, не спрашивая зачем, очевидно, как это делают в армии. А иначе для чего она существует? Дело за малым — набрать ее и направить. Попросту натравить на неугодных. Первому эта идея пришла в голову полицейскому, оно и понятно, в его организации была та же субординация, то же беспрекословное подчинение приказу, и все за копейки, которые и деньгами-то не назовешь.

Полицейский поделился с водителем.

— Хочешь, вроде того, армию создать, — сразу раскусил тот. — Ну, полицейскому-то раз плюнуть. — Усмехнувшись, он сделал паузу, хотя замысел оценил мгновенно. Но не ударять же было в грязь лицом, признав чужое первенство. Раз спасуешь — сядут на шею, дело обычное. И водитель вооружился начальственным тоном. — Дельно придумано, ничего не скажешь, привлечь сомнамбул, и все такое, только как им, вроде того, втолкуешь? А идея без реализации, это сам знаешь, пшик один. — Посчитав, что достаточно унизил полицейского, водитель сбавил тон. — А лунатиков, вроде того, вооружить для начала палками, ружья давать опасно. — Теперь он говорил как соавтор идеи. — Понимаешь, к чему клоню?

— Ясное дело, не автоматами же, чтобы нас и перестреляли. И втолковывать им ничего не надо. Просто погоним их вперед, а сами пойдем сзади с оружием. Многие так поступали. Монголы Чингисхана гнали в бой пленников. И Тамерлан использовал население как расходный материал.

Водитель перевернул бейсболку козырьком назад.

— Ты бы вот что, вроде того, не умничай. Придумал толково, но не строй из себя, вроде того, генерала, нам мэра хватило. Давай лучше подумаем, как, вроде того, дрессировать лунатиков. Как мы их на людей городского главы натравим? Они же не собаки, чтобы натаскивать их на чучелах, — водитель расхохотался.