Анна Мичи - Давай убьём друг друга

Вот так Штольц.

Кажется, нам с моим покерфейсом срочно пора уматывать.

— Почему я? — спросила я напоследок, уже поднявшись из кресла. Не смогла

подавить любопытство. — Почему не любая другая Миргородская?

Я думала, он скажет: «Потому что ваш отец назвал ваше имя» или «А что, есть другие кандидатки?»

Но Герхард откинулся в кресле и посмотрел на меня так, будто ждал этого вопроса.

— Потому что ты мне понравилась больше всех, — сообщил он, неожиданно переходя на ты. Вальяжно улыбнулся и подмигнул.

— А ты позер, — сообщила я ему. Не думаю, впрочем, что это оказалось для него новостью. А уж то, что я не смогла при этом сдержать ответной улыбки, вообще превратило мой выпад в шутку.

Зато мне доставило неимоверное удовольствие увидеть, как вытянулось его лицо, когда я поманила верного голема, и он вдруг восстал во весь свой двухметровый рост. Герхард даже оглянулся, словно ожидал, что половина мужчин в зале скинет с колен салфетки и устремится за мной, окружив со всех сторон, как президентский конвой.

Я вспомнила об этом вечером, уже в такси, уносившем меня по ночному городу. Засмеялась себе под нос. Странно, но Герхард мне скорее понравился, хоть я и сознавала, что Штольцы опасны. Но Герхард опасным не выглядел. Он выглядел богатым бездельником, игроком, любителем легкого риска.

Может, конечно, это и было прикрытием.

В любом случае замуж за него я выходить не собиралась.

Я наконец-то ехала к Сергею, и сердце пело от мысли, что я скоро его увижу.

Побег удался без сучка без задоринки. После обеда я еще помотала охранника по магазинам, а потом позвонила Валентину Петровичу и сказала, что хочу заехать к подруге. Готовилась к долгим уговорам, но наш адвокат дал согласие сразу, только выставил условие, чтобы охранник меня сопровождал. Я так и предполагала, поэтому немного поупиралась — исключительно для того, чтобы Валентин Петрович ничего не заподозрил — и согласилась.

Остальное было делом техники.

Уставший за целый день шоппинга охранник тихо сидел на кухне с огромной чашкой чаю, в которую я добавила пару ложек коньяка — а мы с Алькой в ее комнате примеряли мои обновки. Не прошло и полчаса, как, заглянув осторожно на кухню, я убедилась, что голем задремал.

Все — через десять минут я, в Алькином пуховике, вышла из подъезда и юркнула в поджидающее такси.

Бедный голем. Вспомнив его блаженное выражение на крепкой, сытой морде, огромное тело, съежившееся в Алькином плетеном креслице, еле слышный посвист из носа, я снова заулыбалась. А представив, какое лицо сделает Валентин Петрович, узнав о моем побеге, чуть не рассмеялась в голос.

Так-то вам, уважаемый мистер адвокат! Это вам не плести небылицы в суде!

Только немного жаль было охранника. Надеюсь, Валентин Петрович его не уволит. А может, в таком случае я сама его найму? Мне понравилось, как мы смотрелись в отражении витрин: тоненькая веселая девушка и бугай сзади, предостерегающе зыркающий на прохожих. Даже Герхард слегка потерял в своей непробиваемой уверенности, увидев моего спутника.

Такси свернуло в знакомый район, и меня бросило в жар. Уже скоро я увижу Сергея. Он, наверное, беспокоится: обещала вернуться к вечеру и пропала. Я ведь даже его номер не записала в полной уверенности, что мне это не понадобится. Пробовала поискать в фейсбуке, но Сергеев Милославских оказалось там слишком много.

Интересно, а он пытался искать меня? Мне казалось, что да. Жаль, что Ян Невеличко в фейсбуке, наверное, не меньше. И ни одна из них не я.

— Девушка, мы на месте, — сообщил таксист, останавливая машину у подъезда.

Я расплатилась и вышла, с трудом заставляя себя не броситься сломя голову внутрь. Пошла осторожно, цепляя шпильками сапог лед.

Консьерж расплылся в улыбке, увидев меня. А я в ответной — и даже не привычной вежливой, а самой настоящей, не в силах сдержать переполняющую радость. Отказалась от того, чтобы он позвонил Сергею и доложил обо мне: хотела сделать сюрприз.

Лифт шел слишком медленно, я успела двадцать раз пожалеть, что не воспользовалась лестницей. Не всерьез, конечно, но мне казалось, что я взлетела бы на четырнадцатый этаж, как птица.

Воодушевление резко спало, когда на мой звонок никто не ответил. Я позвонила еще раз — снова тишина. Задержался на работе? Посмотрела на время — девятый час, пора бы вернуться. Впрочем, мало ли, совещания допоздна или срочный отчет, или ужин с партнерами.

Сидеть под дверью смысла не было, и я несолоно хлебавши вернулась вниз. Снова улыбнулась консьержу, помахала на прощание. Пусть думает, что я приходила что-нибудь передать хозяину.

Выпорхнула из подъезда — и на мгновение понурилась. Впрочем, тут же встряхнулась. Выпрямила спину — Янике Миргородской не к лицу уныние.

План действий был уже наготове. Переночевать в отеле поблизости, встать рано утром, часиков в пять, и снова прийти. Утром-то Сергей точно окажется дома. Немного неловко было при мысли, что подумает консьерж, но когда меня останавливало чужое мнение. К тому же консьерж к тому времени успеет смениться.

И все же неудача меня расстроила. Я уже была уверена, что вот-вот увижу Сергея, вдохну его будоражащий воображение одеколон, почувствую сильные руки на своей талии. Стоило представить это, как меня снова скрутило от желания увидеть его немедленно.

Свободные номера нашлись в первом же отеле неподалеку. Я взяла небольшую комнатку, сразу набрала ванну и открыла бутылочку шампанского из мини-бара. Написала сообщение матери, что сегодня не вернусь. Попросила замолвить словечко за моего голема перед отцом и Валентином Петровичем.

И откинулась на стенку ванны с бокалом в руке, воображая завтрашнюю горячую встречу. В том, что она будет горячей, я не сомневалась.

Сказать честно, утром мне пришлось нелегко. Во-первых, после ванны я не выдержала и пошла на поиски приключений в баре отеля. Повеселилась с двумя иностранцами, наперебой засыпавшими меня комплиментами. Танцевала, пела караоке, пила все, что горит — в итоге в номере я оказалась ближе к трем утра, рухнула на кровать полуживая — и подняться в пять оказалось очень и очень непросто.

Во-вторых, я банально не привыкла так рано вставать. И в-третьих — улицу опять засыпало мелким порошковым снегом, за окном царила кромешная тьма, во рту у меня словно коты нагадили, а кофе в лобби выдавали исключительно отвратный, будто задались целью испортить мой день с самого утра.

Застегнув Алькин пуховик как следует, я пустилась в путь. Пустынная, промерзшая насквозь улица оказалась еще более негостеприимной, чем мне представлялось из гостиничного уюта. Даже в сапогах ноги быстро замерзли, так что я даже перестала чувствовать большие пальцы. Выдыхая пар, толкнула тяжелую дверь знакомого подъезда и юркнула внутрь, в благословенное тепло.