Мариана Запата - От Лукова с любовью [litres]

Я не была уж в такой отключке, чтобы не помнить, что я заползла под одеяло и что именно он натянул его мне до подбородка, а потом, прежде чем выключить свет и уйти, приложил ладонь к моему лбу.

На следующее утро я спала почти до девяти часов, что свидетельствовало о том, как отвратительно я себя чувствовала. Иван ушел раньше, но оставил записку на холодильнике, где было написано, что он в КЛ и вернется около часа и что я не должна беспокоиться, если в дом зайдет женщина, потому что это Элли, которая гуляет с его питомцами и прибирает в доме, обычно она приходит в семь часов утра. Очевидно, я в это время спала.

Поэтому я воспользовалась ситуацией. В течение следующего часа я осмотрела весь дом и узнала об Иване много такого, что удивило меня.

У кролика была просторная игровая зона и домик в одной из пяти спален. Честно говоря, она была симпатичнее, чем моя собственная комната.

В огромной хозяйской спальне Ивана стояло четыре больших и одна маленькая лежанки для собак, и я была совершенно уверена, что они были с ортопедическими матрасами фирмы «Темпур». Я села на одну с Рассом, лежавшим снаружи у двери комнаты, где я спала с хаски, Королевой Викторией, и решила, что их лежанки удобнее, чем кровать у меня дома.

В одной из прикроватных тумбочек Иван хранил тюбик со смазкой, и я ощутила лишь легкий трепет в животе, который предпочла не замечать.

Его дом был безупречен.

В ванной комнате не было никаких косметических средств, то есть его кожа была идеальной от природы – полная чушь. Но в одном из выдвижных ящиков я нашла какой-то дерьмовый органический шампунь.

Я не обнаружила никаких презервативов.

Но обнаружила комнату, заполненную трофеями, грамотами, там же висели две золотые медали.

У него был настольный компьютер, пароль которого мне не удалось разгадать.

В доме висели только те фотографии, где он был один или же с семьей, сделанные cкрытой камерой снимки его домашних животных и вообще семейные фотографии. Оказалось, что я была на двух из них.

Все это было очень интересно.

Меня удивило лишь одно – я была на 99,9 процента уверена, что Лейси, белый французский бульдог, невзлюбила меня. Она постоянно наблюдала за мной, когда мы встречались с ней глазами, и вообще все время бросала на меня проницательный взгляд. Мне она понравилась. Она была умной и не знала, что обо мне думать.

К тому времени, когда Иван вернулся домой, я уже осмотрела весь дом. Я открывала шкафы и комоды, куда мне не следовало совать свой нос, не испытывая при этом никакого смущения. Он достаточно хорошо знал меня. Он должен был ожидать этого. И если это так, то он сам виноват в том, что столь доверчив.

В какой-то момент, пока я рыскала по дому, у меня опять подскочила температура, и я вернулась в гостевую комнату и задремала, пока он выводил на улицу собак и поросенка. Было почти около шести часов, когда что-то легонько ткнулось в мое лицо, и я проснулась. Это был розовый поросенок, сидевший у меня на груди, а сбоку от кровати стоял Иван и смотрел на меня, держа в одной руке своего огромного кролика.

– Что? – прохрипела я, вытягивая руку, чтобы погладить поросенка так, словно я ласкала его тысячу раз и мне это было не в новинку.

Не отводя своих голубых глаз от моего лица, Иван произнес:

– Ты выглядишь почти нежной, когда спишь.

Я уставилась на него.

– Я сказал «почти».

Все еще лаская поросенка и не зная, правильно ли я поступаю, я подозрительно посмотрела на Ивана, рука которого поглаживала кролика.

– Почему ты стоишь здесь и подсматриваешь за мной?

Иван перевел взгляд на поросенка и ответил:

– Я пришел разбудить тебя. Мы едем ужинать к моим родителям. Одевайся.

– Я себя не очень хорошо чувствую.

– Мы только поедим. Ты в состоянии посидеть там часок. Моя мама беспокоилась о тебе.

Черт.

– Я не хочу заразить их.

Что было правдой. Я не хотела. Семейство Луковых всегда чудесно относилось ко мне. Правда. Они были богатыми – обеспеченными, если быть точной, – и их генеалогическое древо, как говорила Карина, возможно, в какой-то степени переплеталось с родом русских царей, но они были добрейшими и самыми благовоспитанными людьми из тех, с кем я когда-либо встречалась.

Кроме этого, они сделали мне огромную скидку на мой абонемент в КЛ. Чуть ли не на 90 процентов. За последние десять лет почти все мои расходы сводились только к оплате тренера и хореографа. Они настояли на этом.

– Все будут рады, – сказал Иван, все еще стоя возле меня и держа на руках кролика, словно это было его второе «я». И сегодня День отцов. Я хочу увидеть папу.

День отцов?

– Что? Ты не знала? – спросил Иван, как будто читая мои мысли.

Я была так занята в последний месяц, что у меня не было возможности посмотреть новости по телевизору…

– Нет, не знала.

Он насупил брови.

– Хочешь сначала позвонить своему отцу?

Я решительно покачала головой, несмотря на то что она была слаба и пошатывалась.

– Ты уверена?

– Уверена. – Не то чтобы его волновало, позвоню я или нет. Вероятно, он даже никак это не прокомментировал бы.

Но…

Будь выше этого.

Хотя, может быть, это имело смысл. Я могла бы послать ему эсэмэс. Будь выше. Напомнить ему о том, что я – его дочь, независимо от того, оправдала я его надежды или нет.

– Я пошлю ему сообщение по дороге, – сказала я Ивану, пожав плечами. Возможно, его не было дома, и он развлекался где-нибудь со своими пасынками. На секунду по моему животу расплылось отвратительное ощущение, но я прогнала его прочь. Куда подальше. – А еще я пошлю эсэмэски своему брату и Аарону.

– Так ты идешь?

Ради мистера Лукова я обязана была пойти. Даже несмотря на то, что чувствовала себя как гигантская дырка от задницы. Он сказал, всего час. Я могла вытерпеть час у них дома.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы согласиться окончательно, но в конечном счете он перевел взгляд на нас с поросенком, который пришел и прижался к моей шее, а потом Иван улыбнулся:

– Она будет принимать с тобой душ, если ты позволишь.

Маленькое создание дважды хрюкнуло, уткнувшись в меня, и от этого у меня слегка затрепетало сердце.

Он, наверное, кивнул, но я услышала лишь:

– Угу.

– Ты не против?

На этот раз, подняв глаза, я увидела, что он по-прежнему смотрит на меня.

– Нет.

И вот так, несмотря на то что мне казалось, будто я наполовину лишена сил, и на то, что головная боль не прекратилась, я села, сбросила с ног простыню, положила Шарлотту обратно на кровать, потом развернула ноги в сторону и встала.

– Если у тебя все еще болит голова, я оставил болеутоляющие на столике рядом с твоей кроватью, – сообщил Иван.

Я с трудом кивнула, потом взяла таблетки, бросила их в рот и проглотила, запив остатками воды в стакане, стоявшем рядом с кроватью. И только когда я проглотила их, я поняла, что это Иван принес их.