Ана Шерри - Ла Элиза [litres]

Баранина была великолепна, Джини научилась готовить настоящие арабские блюда. А что еще делать, когда сидишь с ребенком? Кристиан присматривался к ее животу, но пока не видел изменений.

– Срок еще маленький, – засмеялась она, увидев его задумчивый взгляд.

Пока Саид укладывал спать Амина, Крис и его сестра убирали посуду и складывали в раковину.

Кристиану вспомнилось детство: веселые и грустные моменты, проведенные в этом доме. Когда они были детьми, то бегали повсюду, играли в мяч, а иногда дрались. Бабушка их разнимала, но никогда не ругала. Она вообще не умела ругаться.

Кристиан застыл у окна, которое выходило во двор. Теперь он вспомнил тот день, когда Саид привез Вирджинию, чтобы та успела попрощаться с бабушкой перед смертью.

И она успела.

Жизнь – это череда событий, сменяющих друг друга. Иногда хочется задержаться на чем-то одном, но закон жизни суров: она делает лишь короткие паузы. Возможно, чтобы дать осознать, что можно изменить, а что – нельзя.

И она слишком короткая, чтобы долго думать. Надо успеть найти то, чего тебе не хватает, а потом схватить…

– Кристиан, – Вирджиния встала рядом, – почему ты медлишь?

Не надо догадываться, что она имеет в виду. Крис усмехнулся. Сестра пытается дать брату совет. И уже не первый раз.

Почему он медлит? Хороший вопрос. Даже он не знает ответа.

– Я не думаю, что это взаимно, – прошептал он и отошел от окна. И неважно, что Лусия предала его. Это было давно, но урок он запомнил. Предательство никто не забудет.

Но жизнь продолжается.

– Ты не узнаешь, если не спросишь.

Она права, но внезапно Крис занервничал. Значит, надо спрашивать? Даже дыхание участилось, потому что он представил этот момент. Но Элизабет его отвергнет, он прекрасно знал эту женщину. Отказ и измена – разные вещи, но вряд ли ему понравится, если Элиза скажет «нет».

– Быть холостяком гораздо спокойнее, – заявил он.

Вирджиния оторопела.

– Холостяком? – переспросила она и подошла ближе, а потом улыбнулась. – Ты думал о женитьбе на Элизабет?

Кристиан был в шоке. Он такое сказал? Думал ли он об Элизе как о супруге? Элизабет Фернандес? Звучит неплохо, но лучше о таком не думать.

– Нет, – солгал он, – не думал.

– Тогда подумай, – и она вручила ему тарелку и полотенце, а сама пошла к мужу и сыну.

Пусть брат поразмыслит обо всем в одиночестве. Иногда это бывает полезным.

О чем он думал, стоя у раковины с горой посуды? О том, что завтра же надо купить посудомоечную машину. О том, что погода в Англии стала хуже и уже идет первый снег. Скоро из Дубая прилетят родители, вся семья будет в сборе, и они по старой традиции встретят Рождество в бабушкином доме. Именно сюда Саид привозит Вирджинию и Амина каждый год, чтобы они вдохнули рождественский воздух. Саид – прекрасный муж и отец. Наверное, Кристиан не был хорошим супругом для Лусии, потому что она не позволяла ему быть таким.

Он был просто мужем. Но и она не являлась любящей женой. А может, любви вообще между ними и не было? Так… вспышка влюбленности, но не более?

Рядом с ней он никогда не ощущал спокойствия, умиротворения или уюта. Он касался ее, кончики пальцев дотрагивались до гладкой кожи… и все – не было такого, что их словно прошивают насквозь крошечные электрические разряды.

А сейчас, впервые в жизни, ему не хочется расставаться с женщиной. Его тянет в Кентербери! Он бы желал перенестись в комнату Элизы, туда, где царит покой, витает запах ее духов и красок.

В ту ночь, пока он не уснул на ее кровати, Крис любовался ею. Она стояла напротив мольберта, грызла деревянную ручку кисти и молчала. Он прекрасно помнил, как она хмурилась и отходила на два шага назад, изучала то, что уже нарисовала. Ей не нравилось то, что она видела. А когда нравилось, она улыбалась, и ее рука продолжала творить красоту. Элизабет великолепна во всем: когда язвит, рисует, когда говорит… И он даже скучает по пощечинам. Сейчас бы парочку, чтобы привести себя в чувство.

Кристиан выключил воду, оставляя посуду в раковине, и вышел из дома. Его тянет в Кентербери. Так почему он должен себе в этом отказывать?

Допоздна Элиза писала картину, уделяя внимание деталям: это было очень важно. Например, капли воды или тень от рельефных мышц Кристиана. Завтра он приедет забрать картину, и хотелось ее закончить вовремя.

Уже стемнело, она изредка поглядывала в окно, чтобы почувствовать контраст: снаружи – холодно и страшно, а ей тепло и уютно. Не хотелось бы оказаться сейчас на улице.

Элиза сделала шаг назад и пригляделась к картине. Не все идеально: для отдельных линий необходима очень тоненькая кисть. А те, что купил Крис, не подойдут.

– Вот черт, – выругалась она.

А ведь хотелось закончить картину сегодня, чтобы завтра порадовать Кристиана! Но придется утром просить кого-нибудь отвезти ее в город. Но завтра воскресенье, магазины закрыты. Надо ждать еще день.

Можно позвонить Кристиану, они обменялись номерами телефонов, и попросить купить кисть в Лондоне.

Элиза машинально посмотрела на свою постель: сегодня она была заправлена, на ней никто не спал. Ей не хватало мужчины, который случайно уснул в ее комнате. И не хватало внезапных поцелуев среди ночи. Пусть приезжает без кисти, но побыстрее.

Кстати, кисти есть на чердаке! Как же она могла забыть? В прошлый раз, когда она с Крисом поднималась на чердак, то видела их. Конечно, за много лет некоторые стали не особо пригодны, но тонкие как раз были в целости. Заодно она заберет палитру и перестанет смешивать краски на бумаге.

Накинув длинный шелковый халат, она завязала пояс, взяла свечку и вышла из комнаты.

В памяти пронеслись слова Криса о том, что свет от фонарика мобильного телефона гораздо сильнее. Ладно, она возьмет мобильник и свечу, так спокойней.

Пока она шагала по коридору, то не встретила ни родителей, ни Кейт. Уже было поздно, вероятно, родные сладко спали в своих постелях. Элиза совсем другая! Она не уснет, пока не закончит картину.

Девушка поднималась по лестнице, ступая аккуратно, боясь лишнего шума. Но получалось плохо, доски скрипели. Как хорошо, что Кристиан помог ей перетащить мольберт в комнату, не хотелось бы каждый день забираться на чердак.

Лестница явно нуждалась в ремонте, но в заброшенное помещение давно никто не поднимался и не оценивал состояние деревянных ступенек. Пожалуй, надо будет сказать отцу, пусть наймет рабочих.

Наконец Элиза приоткрыла чердачную дверь, но не рискнула войти. Вспомнилась та странная тень от тучи… или это была вовсе не ее тень. Сразу стало как-то некомфортно.

На чердаке было темно, но через окно проникал тусклый свет луны: небо было чистое.

Переборов страх, Элиза зашла и закрыла за собой дверь. Поставив свечу в напольный подсвечник, она включила фонарик на мобильном телефоне. Стало светлее и чуть менее страшно. Но кого можно бояться на чердаке? Только летучих мышей, но вряд ли они здесь есть, ведь окна не отрывались много лет.