Эми Хармон - Песнь Давида

Я улыбнулся в ответ на ее искреннее, сердечное заявление и постарался не рассмеяться из-за сексуального подтекста. Она понятия не имела, так что и я не хотел себя выдавать.

Я забрал гитару у нее из рук и положил ее на пол.

– Тебя более чем достаточно, Глупышка Милли.

Милли повернулась в моих объятиях и взяла мое лицо в свои руки, прежде чем прильнуть ко мне губами. Я поцеловал ее, мысленно напевая текст Мика Джаггера о том, чтобы задернуть шторы и заняться любовью.

(Конец кассеты)

– Алло? Док, это Моисей Райт.

– Моисей! Рад тебя слышать.

Голос доктора Анделина был низким и теплым, как всегда, и я в который раз восхитился его способностью вселять в людей ощущение безопасности, что их слышат. В нашу первую встречу в Монтлейке он был еще «зеленым» психологом – ему было где-то двадцать шесть или двадцать семь, – но что-то в нем вызывало ощущение, будто его душа прожила миллион жизней. Он был мудрым и добрым и нравился нам с Тагом. Но я откинул все любезности, которые давались Тагу куда лучше меня, и перебил Ноя Анделина, хоть и знал, что это грубо. Наверняка он подумал, что все успехи, которые я делал с тех пор, как был угрюмым подростком под его опекой в Монтлейке, ушли в трубу.

– Доктор Анделин, я знаю, что с тех пор, как мы вернулись в Юту, Таг виделся с вами на регулярной основе. И знаю, что вы не можете поделиться со мной подробностями ваших разговоров. Я все понимаю. Врачебная тайна и все такое. Мне не нужно знать, что говорил вам Таг или что вы говорили ему. Но он пропал, доктор Анделин. Просто внезапно исчез. Он влюблен в замечательную девушку, которая отвечает ему взаимностью, но я постоянно вижу его сестру. Думаю, док, мне не нужно объяснять вам, почему это пугает меня до смерти.

Я плохо выражал свои мысли, но, услышав на другом конце линии резкий вдох, я понял, что Ной Анделин прекрасно меня понял.

– По вашему профессиональному мнению, он мог бы причинить себе вред? В смысле, у него же нет суицидальных наклонностей. – Я резко замолчал, поскольку понял, что не уверен в правдивости своих слов. Слушая Тага, я понятия не имел, не вернулся ли он эмоционально в коридоры Монтлейка, в те времена, когда хотел сбежать от самого себя. Я исправился: – По крайней мере, не как раньше. В некотором роде Таг самый здоровый человек, которого я знаю. Но в нем есть немного безумия, и несмотря на то, что он успешно спасает всех остальных, ему не всегда удается позаботиться о самом себе. Просто он так внезапно исчез… Как думаете, куда он уехал? Можете посоветовать, где его искать?

Доктор Анделин ответил не сразу, и я так и представлял, как он сидит, подперев голову рукой, и размышляет.

– Откуда ты знаешь, что он не решил просто… сделать перерыв? – неумело закончил он, словно пытался придумать более реальную альтернативу.

– Таг оставил нам кассеты. Его девушка слепая, так что он записал свое обращение к ней.

– Амелия, – сказал доктор Анделин, и я понял, что Таг консультировался с ним.

– Значит, вам известно о ней.

– Да. Мы виделись с Тагом месяц назад. Он выглядел… – доктор Анделин остановился, будто пытался осторожно обойти конфиденциальную информацию. – Счастливее, чем когда-либо. Это… неожиданно.

– Если вы прослушаете кассеты, это чем-нибудь поможет?

Я уже был в отчаянии. Оставалось надеяться, что Милли не станет возражать.

– Он давал хоть какие-то основания полагать, что вы можете помочь? – тихо спросил доктор Анделин.

– Что?!

Гнев растекся по моим венам, и мне захотелось швырнуть телефон в стену.

– Как давно его видели последний раз? – голос доктора стал невыносимо ласковым.

– Больше двух недель назад, – прошептал я.

– Таг? – Лиза выглядела немного взволнованной, ее глаза были широко распахнуты, руки дрожали. – Э-э, кажется, у нас проблема. Морган… Морган сидит в лаунж-зоне. Он много выпил за последние пару часов и теперь разбуянился. Я не хотела доставлять ему неприятности, ведь Морган мой друг. Не знаю, почему он ушел, но…

Быстро зайдя за барную стойку, я бросил Винсу инструкции и пошел по коридору в лаунж-зону, пока Лиза семенила за мной и придумывала оправдания Моргану.

В баре грохотала музыка – что-то низкое и грубое, – и Милли с решительной улыбкой крутилась на пилоне в октагоне. В отличие от первого раза, когда я наблюдал за ее танцем, да и от всех последующих, ее глаза были открыты, а движения казались немного деревянными. Она явно не наслаждалась своим выступлением.

– Мне не нравится то, что я вижу! – раздался чей-то голос. – А тебе, принцесса? – Смех. – Верните Даниэль!

Остальные посетители перестали наблюдать за Амелией и смотрели, прикрывая глаза, в сторону углового столика. Из-за тусклого освещения Моргана было трудно увидеть, и громкие басы заглушали его насмешки, но он горланил изо всех сил. Накаленная атмосфера в помещении не имела никакого отношения к сексуальному напряжению или к полуголой танцовщице, исполняющей соблазнительный номер под светом прожекторов.

Морган так сосредоточился на издевках над Амелией, что не заметил моего приближения. Когда я дошел до заднего столика и поднял его за уши, мужчина встал с криком боли и удивления.

На заднем плане Леди Гага пела о «Покерфейсе», и Амелия пыталась прислушаться к ее совету, танцуя как заводная куколка и не видя драмы, разворачивающейся перед ней. Я этому был безгранично рад. Лиза взвизгнула, а Морган зарычал, когда я протащил его по столу, сбивая пустые бутылки и стулья другого, к счастью свободного, столика.

Некоторые посетители захлопали и засвистели, наблюдая за тем, как я беру в захват голову Моргана и направляюсь к пожарному выходу. Я толкнул дверь как раз в тот момент, когда прозвучали последние строчки песни, под которую танцевала Милли. Я не стал дожидаться, пока погаснет свет в клетке или включится в лаунже – стандартная практика при выходе новой танцовщицы. Мне нужно было увести Моргана за поле зрения и предел слышимости клиентов, прежде чем я выбью из него все дерьмо. Но когда мы вышли в холодную ночь – злые, запыхавшиеся – Морган, цеплявшийся для равновесия за мою руку, которой я держал его за шею, вдруг замахнулся. Это был отчаянный удар, его последний шанс, но так случилось, что в его руке была бутылка пива, которая соприкоснулась с моим лбом с оглушительным треском.

Удар ошеломил меня, и я упал на колено, потянув Моргана за собой. Мои глаза налились кровью, голову заполнила ярость.

– Может, расскажешь, что это было, Морган? Расскажешь, почему ты решил вернуться?

Одной рукой я вытер кровь со лба, а другой вжал голову Моргана в землю.