Ава Рид - Искренне

Купер чудесно танцует.

Он проводит кончиками пальцев по моим бокам, затем по спирали рисует круги по моему позвоночнику, потом прокладывает путь дальше. Под мою блузку. И держит меня крепче, сильнее, ближе. Очень близко к себе, пока ничто больше не разделяет нас. Стук его сердца отдается у меня в груди.

Тишина. Все останавливается, когда он внезапно кладет руку мне на подбородок и, с легким нажимом, просит меня поднять лицо вверх. Когда его пальцы замирают, пока он неотрывно смотрит на мои губы, я вижу, как сильно он борется с собой. Почему?

Неважно. Не имеет значения. Я не могу отнять у него этот бой. Поэтому я продолжаю танцевать, не спуская с него глаз, и, убрав руки из его волос, кладу их по обе стороны его прекрасного лица.

И я молча молю, чтобы он наконец решился. На этот вечер, на этот момент, на…

Затаив дыхание, я наблюдаю, как он больше и больше наклоняется ко мне. Ближе, ближе, ближе. Когда его губы касаются моих, я чувствую, как они мягко и невероятно нежно скользят по ним и – я отпускаю себя. Мне становится тяжело дышать, мои веки дрожат, и я отдаюсь этому поцелую, которого так хочу. Он другой – медленнее, аккуратнее, с большей осторожностью. Тем не менее все во мне отзывается. Я прикусываю губу Купера, радостно ловлю его негромкий стон и счастливо улыбаюсь, когда он обнимает меня так, словно я могу разбиться, если он не будет достаточно осторожен. Как будто он хочет защитить меня от всего вокруг.

Сложно сказать, где начинаюсь я и где заканчивается он. Его язык ускоряется, дразнит меня, и в тот момент, когда он проводит им по моей губе, осторожно втягивает ее, у меня болезненно сжимается низ живота.

Мы больше не танцуем. Мы просто стоим там.

Стоим, охваченные огнем. Может быть, три минуты, может быть, десять.

Это вечность, которой мне мало.

У нас всегда есть выбор? Нет. Это ложь. Некоторые вещи просто случаются сами собой. Например, мы можем влюбиться…

Я сделал это снова. Энди как маяк, который притягивает. Она свет, а я мотылек, летящий к нему.

Когда она была дома с Джун и я услышал, что они на самом деле собираются на эту вечеринку с Джеком, что-то загорелось во мне.

Мэйсон высмеял меня после того, как они ушли. Я это заслужил. Как он говорит, он понял бы меня, но как ему это сделать, если я сам этого не могу? Мне нравится Энди, но… больше всего я хочу заботиться о ней. Я просто хотел быть рядом и присматривать за ней, чтобы она смогла благополучно вернуться домой. Чтобы никто не затащил ее в темный угол и… проклятье! Черт возьми. Я запаниковал, потому что мы не смогли найти ее в этом большом доме, я даже поднялся наверх, чтобы поискать там, – и теперь мне бы очень хотелось забыть вещи, которые я случайно увидел в одной из комнат, – и когда я наконец обнаружил ее на танцполе рядом с подругой, я ничего не смог с собой поделать. Я пошел туда к ней. Следил за каждым ее движением, ловил ее смех и ни за что не хотел бы быть нигде в другом месте.

– Ты уверен? – Этими словами Мэйс останавливает меня, и за ними я слышу другие невысказанные вопросы, которые он задал таким образом. Ты принял решение? Ты готов? Ты расскажешь ей? Знаешь ли ты, что делаешь? Знаешь, к чему это приведет?

– Нет, – ответил я. Нет. Так просто и так твердо.

Теперь она стоит здесь, прижавшись ко мне, я танцевал с ней, я снова поцеловал ее и теперь задаюсь вопросом о том, что она думает по этому поводу. Губы Энди волшебны на вкус, она танцует, как богиня, та Энди, которая иногда прячется в себе, а иногда вырывается наружу, с ее безумными очками, вызывающей помадой, восхитительными изгибами и острым умом.

Что будет, если я расскажу ей? Что, если она думает иначе, чем Мэйсон? Если она отнесется к этому, как мой отец? Я смотрю на ее прекрасное лицо, маленький курносый нос и знаю точно: я хочу быть с ней. Черт возьми, я хочу этого так сильно, что каждая клеточка, каждый сантиметр моего тела отзывается болью.

Поэтому я не отпускаю ее и продолжаю танцевать – танцевать с ней – и наслаждаюсь ощущением тепла ее тела, ее покачивающихся бедер и ее пальцев, которые теряются в моих волосах, играя с ними. Я не знаю, как долго мы будем переходить от песни к песне и цепляться друг за друга, как утопающие, но в какой-то момент мы все-таки просыпаемся от этого сна.

– Думаю, мне… мне пора идти. Я уезжаю домой. – Эти слова я произношу с трудом, потому что легкие слушаются плохо, а голос подводит меня. Огонь в глазах Энди исчезает, ее руки скользят по моим плечам. Она хочет отстраниться от меня. И я, идиот, допускаю это. Выругавшись про себя, я стискиваю зубы. Я никогда не был хорош в ухаживаниях, но кроме того, я еще не готов. Мне нужно время, чтобы хотя бы отдышаться. Проклятье! Как минимум кровь должна вернуться наверх к моей голове. – Хочешь со мной?

Она удивленно замирает, ее глаза изучают мое лицо, словно в поисках ответа.

Пожалуйста, пойдем со мной, Энди.

Она все еще ничего не говорит, но когда я наконец вижу, что она кивает, ее молчаливое «да», то шумно выдыхаю, дрожа всем телом.

Я немедленно беру ее за руку, увожу с танцпола и стараюсь не думать о том, что делаю. Дальше я беру свою куртку с того места на полу, которое служит платяным шкафом, и нахмуриваюсь, потому что Энди не делает того же, а просто ждет меня. Ее нос снова так сладко двигается, и мне очень хочется поцеловать ее в него.

– Мое пальто осталось в машине Джека, – признается она.

– Подожди минутку.

Я достаю мобильный телефон, вызываю нам такси и быстро пишу Мэйсону, что еду домой с Энди и чтобы он нашел Джун и присмотрел за ней. Если он уже этого не сделал. Надеюсь, это хорошая идея.

Мы выходим, оставляем вечеринку и всех этих людей позади нас, и я набрасываю свою кожаную куртку на плечи Энди, чтобы она не замерзла, пока мы не окажемся в такси. Куртка смотрится на ней огромной, как одеяло, но все же идет ей, мне нравится, что она надела ее и улыбается мне смущенно в качестве благодарности. Черт, я этого не хотел. Я не хотел влюбляться в Энди…

Такси подъезжает, я открываю дверь перед Энди и сажусь на заднее сиденье вместе с ней, говорю адрес водителю, и радуюсь, когда он наконец трогается с места. Энди продолжает кутаться в мою куртку, несмотря на то что здесь тепло. И от этого что-то взрывается в моей груди. Как она сидит там, глядя на улицу, как ее пальцы держатся за молнию, ее алые губы и…

Она поворачивается ко мне, улыбается одновременно дружелюбно, счастливо и неуверенно, и я, следуя своему порыву, тянусь к ней и беру ее ладонь.

Мы не разговариваем, а просто молча держимся за руки, и я понимаю, как мне этого не хватало, хотя я сам не осознавал этого. Волнение танца угасает и во время поездки сменяется другим ощущением, пока ночь и ее тени пролетают за окнами, – чувством спокойствия и удовлетворения.