Маргарет Форд - В поисках любви

— Вот как? И кто же, позвольте узнать, это сделает? Лакей? Горничная? Или вы сами? Полагаю, это доставило бы вам немалое удовольствие. А если бы я решила обратиться в суд — что же, людям, имеющим деньги, подвластно даже правосудие… Но вся беда в том, что у вас больше нет денег.

— Вы надоели мне! — Беатрис больше не владела собой. — Объяснитесь — или убирайтесь отсюда?

Оливия нарочито медленно достала бумаги и протянула их молодой женщине:

— Удивительно! Был момент, когда я окончательно решила, что жизнь несправедлива, а мир подл. В самом деле: вы процветаете и собираетесь открывать лондонский филиал, мистер Эдвардс женится на молоденькой девочке, и при этом нет практически никакой возможности вас разоблачить… Но, к счастью, на этом свете еще есть высшая справедливость. Это копия последнего завещания моего мужа… К счастью, сыну не придется отвечать за грехи отца…

— Это фальшивка, — уверенно заявила Беатрис, глядя на Оливию с ненавистью. — Вы способны и на подлог, и на подделывание подписей…

— Деточка, полагаю, не вам говорить о подлоге. Но вы правы: я действительно способна на многое… особенно когда какие-то голодранцы, — она мотнула головой в сторону Ноэля и Эдны, — пытаются причинить вред моим близким! Скажите спасибо мистеру Алану. Он не собирается давать этому делу хода… на мой взгляд, непростительная мягкость. Но это его право. Приятного вечера, господа!

Накануне того дня, когда Генри Стерну предстояло отправиться во Францию, Алан решил устроить пикник. Несколько дней они с Кэти и Марианной ездили по окраинам Лондона в поисках подходящего места и наконец отыскали прелестную рощу, которая сразу же понравилась всем.

На пикник поехали и Шон с Морин, и Генри, и Оливия. После того как все воздали должное превосходным закускам, американка высоко подняла бокал с шампанским:

— Полагаю, скоро мне придется вернуться в Нью-Йорк. Генри, позвольте пожелать вам удачи. А тебе, Алан, — счастья!

— Разве вы не останетесь на нашу свадьбу? — огорченно спросила Кэти.

— Постараюсь. Но в Нью-Йорке меня ждут… поэтому я не могу задерживаться в Лондоне… Но теперь я могу уехать спокойно. Мистер Эдвардс посрамлен и наказан, мистер и миссис Гордон изрядно сбавили спесь. Этот Ноэль наделал еще больше долгов, чем Алан. Им пришлось продать дом. Мебель, фарфор, картины — все пошло с молотка…

— Кстати, о доме… Алан, ты, кажется, хотел присмотреть коттедж в Ирландии? — вспомнил Генри.

— Я уже купил его. Будущим летом вы все обязательно должны приехать к нам с Кэт, — торжественно сказал Алан. — Руины замка в поместье Фрэнка Кейси и в самом деле величественны, но, говорят, в Ирландии у каждого камня и холма своя история…

— Интересно, куда же пропал ваш «Холм», Генри? Может быть, вы в своих странствиях найдете его, — заметила Марианна.

Художник кивнул:

— Вполне возможно. Одному Богу известно, какие причудливые путешествия зачастую совершают картины…

Глаза девочки были полны слез. Генри, не догадываясь о ее чувствах, продолжал что-то рассказывать о картинах, и она изо всех сил старалась казаться веселой.

В обратный путь двинулись, только когда уже стало темнеть. Алан завез Кэти к миссис Чен, потом высалил Оливию у ее гостиницы и свернул на Лестер-сквер.

— Марианна, возьми Кея и иди домой, — велел он сестре. — Я отвезу Генри.

Девочка обернулась:

— Мистер Стерн, я желаю вам счастливого пути. Надеюсь, вы найдете много замечательных картин… и нарисуете что-нибудь еще.

— Благодарю вас, Марианна.

— До свидания. — Она подхватила сонного спаниеля и поспешила к калитке.

— Зайдешь ко мне? — спросил художник, когда Алан остановил машину у его дома. — Выкурим по сигарете на прощание?

Они поднялись в маленькую квартиру художника и вышли на тесный балкон.

— Хороший вечер. — Генри облокотился на перила и стряхнул пепел сигареты в ящик с геранью. — Не знаю, что получится с моей новой работой… но я рад, что по крайней мере твои мытарства подошли к концу. Агата Вилкинс была потрясена до глубины души, когда узнала, что настоящий наследник — все-таки ты… Она без конца рассказывала, как видела тебя в Сити.

— Ну, полагаю, несколько недель в конторе мистера Кейси пошли мне только на пользу, — отозвался Алан.

Генри кивнул, думая о том, как изменился его друг за это время.

— Да и тебе я должен сказать спасибо, — продолжал молодой человек. — И знаешь, я рад, что оказался лучше, чем ты думал… Но, Генри, полагаю, теперь настало время мне поквитаться с тобой. Ты наставлял меня на путь истинный… а сам безжалостно разбиваешь маленькое преданное сердечко…

— Я не совсем понимаю…

— Я говорю о Марианне. Она чуть не плакала, прощаясь с тобой…

— Но она совсем еще ребенок…

— Наши прабабушки в пятнадцать лет уже выходили замуж. Кроме того, через три года ей будет восемнадцать… — Алан посмотрел в озадаченное лицо друга и, не удержавшись, от души расхохотался.

Большие часы уже показывали без четверти восемь, и в доме царил переполох. Горничная Дилси — младшая сестренка Морин, которую миссис Лаура взяла в услужение после ухода старшей, — лихорадочно гладила тонкое платье через влажную тряпку — в последний момент Марианне показалось, что оно смято.

— Кэтлин, как ты думаешь, может быть, я напрасно не остриглась совсем коротко? — спрашивала девушка уже в который раз.

— Ты будешь самой красивой, — Кэти тепло улыбнулась. — И прическа очень идет тебе…

— Милые дамы, не хотелось бы торопить вас, но сколько же можно одеваться? — послышался из-за двери голос Алана. — Мы можем опоздать…

— Сейчас, — откликнулась Кэти. — Марианна, нам действительно пора. Что с платьем?

— Я все выгладила, — гордо ответила Дилси. — Мисс, ваш веер. — Она взяла с подзеркальника большой веер из страусовых перьев.

— Нет-нет, сначала вот это. — Кэти помогла Марианне надеть платье и завязала пояс низко на бедрах.

Сама она была уже одета и причесана и теперь, отступив на шаг, критически осмотрела девушку.

— Хорошо. Пойдем. — Она вышла из комнаты на верхнюю площадку лестницы и позвала мужа и миссис Харди: — Вот и мы…

Пожилая дама и Алан восхищенно смотрели на Кэти и Марианну. Молодая женщина была одета в серо-белое платье с длинным шлейфом и множеством складок, которое удивительно шло к ее золотистым волосам и тонкому лицу. Марианна же, которую немного лихорадило при мысли об этом бале — ее первом бале, — в темно-зеленом платье спускалась по ступенькам, изящно обмахиваясь веером.

— Дорогая, ты прелестна! — воскликнула наконец миссис Лаура, с любовью глядя на дочь. Алан с трудом отвел взгляд от жены.

— Автомобиль у подъезда, леди. Но если мы все-таки опоздаем, виноваты в этом будете вы…