Карен Уайт - Незнакомцы на Монтегю-стрит [litres]

– Прости, мама. Я… не могла. Мне было нечем бороться, и… не за что. – Я отвернулась, чтобы не видеть ее лица, когда я прошептала все остальное: – Было гораздо проще просто… отказаться от всего.

Она подвинула к краю кровати стул и взяла обе мои руки в свои.

– Это все происки Гарольда, это он отравлял твой разум. – Она закрыла глаза. – Обещай мне, что больше никогда так не поступишь. Что ты всегда будешь бороться. Ты сильнее их. Даже без меня, хотя на то, что силы сегодня покинули тебя, имелась своя причина. Но все равно ты всегда должна бороться. Особенно сейчас… – Она умокла, не договорив.

– Что за причина?

Она посмотрела на меня, и на ее лице вновь возникло странное выражение.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

И я вспомнила Бонни, ее музыку. Ее слова. Возвращайся. Вернись и найди глаза моей дочери .

– Да, – ответила я. – Бонни спасла меня. Именно она помогла мне вернуться. – Я расплакалась, и на то имелось множество причин, которые я даже не могла назвать. – Прости, – прошептала я, промокнув глаза краем простыни. – Сама не понимаю, почему в последнее время у меня глаза на мокром месте.

И снова мать окинула меня таким взглядом, как будто ждала от меня какого-то признания.

– Иногда, когда мы их меньше всего ожидаем, к нам приходят ангелы, – сказала она, так и не дождавшись моего ответа. – И это не первый случай, когда Бонни встала на твою защиту.

Я покачала головой:

– Это да. Она спасла меня на кладбище Круглой церкви, хотя я сама не понимаю, зачем ей за меня заступаться. Может, из-за Нолы, ведь теперь я ей что-то вроде суррогатной матери.

Моя мать откинулась на спинку стула и закатила глаза:

– Мелли, я всегда считала тебя разумной женщиной. Ты наверняка понимаешь, почему Бонни чувствует потребность тебя защищать. Или почему у тебя, как ты выразилась, в последнее время глаза на мокром месте?

Я недоуменно посмотрела на нее:

– Не считая того, что мое сердце жестоко вырвали из моей груди, нет, я даже не представляю почему.

Она сокрушенно вздохнула:

– Мелли, твои ноги отекают. Ты постоянно плачешь. Твои брюки и юбки стали тебе тесны. Ты быстро устаешь, но страдаешь бессонницей. Тебе очень хочется пирога с кокосовым кремом. Что-то из этого тебе о чем-нибудь говорит?

В моей голове вспыхнули крошечные точки света. Я бессмысленно уставилась на нее, не в силах осознать, что мой мозг пытается до меня донести. Моя мать снова закатила глаза, а затем, пристально глядя мне в лицо, наклонилась ко мне:

– Тебе случайно не приходило в голову, что ты беременна?

Я продолжала тупо смотреть на нее, пока мой разум медленно перелистывал мой мысленный календарь, высчитывая количество дней, прошедших с моего дня рождения, упорно сопротивляясь неизбежному выводу, к которому я приходила, невзирая на множество разных путей, которые пытался выбрать мой мозг. По крайней мере, даже всю жизнь страдая нерегулярными месячными, я не могла не понять это – пожалуй, самое важное из всех биологических изменений в организме женщины. И все это время мой мозг орал на меня: нет! Нет! Нет! Нет!

Приняв мое оцепенелое молчание как повод для дальнейшего разговора, мать продолжила гнуть свою линию:

– Прежде чем назначать лечение женщине детородного возраста, находящейся без сознания, положено сделать тест на беременность. – Она многозначительно умолкла, а я задержала дыхание. – Этот тест оказался положительным.

Я продолжала растерянно моргать, не в силах выдавить из себя даже слово. И язык, и губы отказывались меня слушаться.

– Беременна? Но как такое могло произойти? – наконец пролепетала я.

Мать закрыла глаза и глубоко вздохнула:

– Дорогая, я знаю, что не была с тобой в годы твоего взросления, чтобы вовремя поговорить о птичках и пчелках. Но тебе уже сорок лет. Я искренне надеюсь, что даже без моего присутствия тебе каким-то образом удалось выяснить, откуда берутся дети.

Я почувствовала, что краснею.

– Но мне сорок. Я не могу иметь ребенка в сорок лет! И я не замужем. – Эту последнюю фразу я почти прошипела.

Она взяла обе мои руки в свои:

– Мелли, в наше время женщины даже более старшего возраста рожают детей. Мы позаботимся о том, чтобы ты получила наилучшую дородовую помощь. И я уверена, что, как только Джек узнает…

Я покачала головой. Слезы текли ручьями, я уже даже не утруждалась вытирать их простыней.

– Нет. Я не хочу, чтобы он знал. Он вообще отказывается меня видеть.

– Неправда. И это поможет вам помириться. – Она сжала мои руки и широко улыбнулась: – Я стану бабушкой! И я знаю, что твой отец и родители Джека тоже будут счастливы. Мы все любим Нолу и по мере возможностей балуем ее, а теперь у нас будет еще один внук или внучка, которых мы будем баловать с самого рождения! То есть у нас будут два счастливых внука, и это все, что я думаю по этому поводу.

– Но я ничего не знаю о том, что такое быть матерью!

Мать терпеливо улыбнулась:

– Большинство беременных женщин говорят то же самое. Но ты, Мелли, просто образцовая мама. Взять, к примеру, Нолу. С первого же момента, как только она появилась у твоего порога, ты точно определила точную пропорцию строгости и ласки по отношению к ней. В первую очередь это твоя заслуга, что она довольно быстро приспособилась к новой жизни. Конечно, не все было гладко, но отношения между матерью и ребенком никогда не бывают идеальными. Это и делает их такими особенными, – она снова сжала мои руки, и когда я подняла глаза, то увидела, что она тоже плачет.

У меня появился крошечный проблеск надежды, что, возможно, она ошибается.

– Когда Бонни спасла меня на кладбище Круглой церкви, я не… Джек и я… в общем, у нее не было повода защищать меня.

Мать вновь терпеливо улыбнулась мне:

– Хотя у нас обеих довольно богатый опыт общения с мертвыми, думаю, ты уже поняла, что на самом деле мы знаем гораздо меньше, чем нам кажется. Возможно, она заранее знала, куда эта дорога заведет вас с Джеком. Или же из-за Нолы и твоей заботы о ней. Мы можем только догадываться.

Я резко села в кровати.

– О господи! Нола! Где она? Я должна сказать ей. Я не переживу, если она узнает об этом от кого-то другого или догадается сама, прежде чем я сама ей расскажу. Но сначала я скажу Джеку. Обещаю.

Я уже собралась нажать на кнопку вызова медсестры, чтобы попросить ее отсоединить от меня капельницу и отпустить домой, но мать взяла меня за руку:

– Тебе лучше остаться здесь и отдохнуть, Мелли. Все остальное подождет.

Мне в ее голосе послышались тревожные нотки. Я оставила попытки встать с кровати и посмотрела на нее.

– Где Нола? – спросила я.

– Все в порядке, Мелли. У Джека все под контролем.

– Что именно у него под контролем? Что не так?