Ольга Мишина - Конфетти для близнецов

— Ир, ты не поняла? — я даже остановилась. — Я сейчас рухнула с аттракциона и осталась жива! А вот Влад…

Не знаю, почему, но я заплакала. Мне все равно было его жаль, пусть и псих, и человека не пожалел…

Но он просто не соображал, что делает, находясь в другой… реальности. В своей личной. Куда чуть было не угодила я.

— Что Влад? Ты узнала, где Инка? — Ира быстро сменила тон на более деловой и шумно проглотила то, что так старательно жевала до этого.

— Нет, Ир, — я горестно вздохнула. — И теперь не узнаем, — всхлипнув, я рассказала, как спасатели, освободив людей, переговаривались между собой. «Не повезло…» — качали они головами. А я, которой повезло, потому что сиденье рухнуло, уже когда аттракцион хорошо снизил скорость, да еще упало не на мою сторону, да и вытащили меня одну из первых, диагностировав лишь ушиб правой ноги да синяк на скуле, повернула голову туда, куда они показывали, качая головами, и увидела…

Коричневый шарф. И что-то, отдаленно напоминающее его хозяина, придавленное покореженным металлом. Металлом, что не пожалел, пусть и безумные, глаза цвета виски, в которых еще недавно плескалась жизнь.

— Он все-таки на самом деле упал оттуда, Ир, пусть и неделю спустя, — я поежилась.

— Приезжай, — тихим голосом попросила сестра, и я поплелась к дороге ловить такси.

Я с трудом верила своим глазам, когда вылезла из машины возле дома — на смену противному, так надоевшему, совсем непраздничному дождю пришел снег! Самый настоящий — белый, пушистый, густой — не какая-то там невразумительная крупа, а именно… Снег!

Я повернула во двор и помедлила — хотелось еще задержаться в этой сказке, пусть она и не моя.

Восхищенно крутя головой, из которой стали выветриваться вязкие, тяжелые мысли и события, в которой вдруг стало пусто — и оттого легко! — я медленно шла, ловя ртом снежинки.

Напротив своего подъезда я остановилась и, немного подумав, углубилась в площадку, где, выбрав вполне приличный сугроб, по форме больше всего напоминавший матрас, рухнула навзничь, раскинув руки. Так просто мне давно не было!

Я лежала и смотрела, как с темного неба летят, летят белые хлопья, и конца им не видно.

Рядом мелькнула неясная тень, и вскоре на мой «матрас» плюхнулся еще кто-то.

— Привет, — сказала тень рядом, а я кивнула. Я сама была как тень, поэтому немного удивилась, что мы, тени, умеем разговаривать.

— Снег пошел, — сообщила я. Если она может разговаривать, то почему я — нет?.. — А то дождь уже надоел…

— Я люблю дождь, — сообщила тень рядом и шевельнулась.

— Я знаю, — кивнула я. — Ты говорил, что любишь воду… А я сегодня пила дождь, — зачем-то сообщила я тени, лежащей рядом. — И шампанское…

Тень негромко засмеялась, вдруг навалилась на меня сверху и сказала:

— Пойдем домой, простудишься. Вон, куртка вся мокрая…

Она ошибается — мы, тени, не простужаемся. Мы…

— Пойдем, Юль, — повторила тень теплым Данькиным голосом и, обдав таким знакомым дыханием, от которого перехватило горло, поцеловала в губы.

Разве у меня есть губы?!

Наверное, да, решила я, раз что-то такое шевелилось на моем лице, когда я проговорила:

— Я тебе изменила. С инопланетянином.

— Это не считается, — серьезно сказал Данила и снова меня поцеловал, повторив при этом: — Вставай, тебе надо в ванну согреться, а то простудишься, — и потянул меня с моего «матраса».

Господи, все время эти контрастные процедуры, ну всю неделю! Намокнуть — и в душ, намокнуть — и снова в душ! Практически как планировала мамуля — неделя здоровья!

Только где же здоровья-то набраться для всего этого?! Правда, мамуля, призывая семью вести здоровый образ жизни, имела в виду несколько другой… образ, нежели тот, красноречивый образец которого сейчас являла собой я — мокрая, в ссадинах и голодная, между прочим!

— Хочешь, слепим снеговика? — предложил Данила, видя мое замешательство и явное желание еще немного остаться на улице.

— Н-нет! — вздрогнув, я покачала головой. Не надо нам больше во дворе снеговиков, пусть даже слепленных собственноручно!

Такой мягкий, пушистый, соблазнительный снег все шел, и я еще немного посмотрела на небо, которое было настолько щедрым.

Еще оно было темным, торжественным и звездным. Рождество.

…Когда мы вошли в подъезд, до меня окончательно дошло, что рядом… Данила! Данила!

— Ты не ныряешь в Индийском океане и не исследуешь фьорды Новой Зеландии? — я робко потрогала его за рукав. — Ты…

— Я здесь, — мягко сказал Данила. — Только, Юль, скажи на милость, зачем ты организовала мне эту дурацкую наклейку?!

— …недавно захожу в детскую, Машка рассекает в моих туфлях, а Сашка — в сапогах. Говорю ей: «Ты прямо кот в сапогах!», а Сашка так рассудительно поправляет: «Мамочка, это я — кот в сапогах, а Машка — кот в туфлях!»

— …мам, это я кот в сапогах, мам, а Маса…

— …Саша, положи нож, не балуйся, я сказал!

— …крабовые котлетки с лимоном, как готовят в Сиэтле… — мамулин голос, как и гомон Дашкиных отпрысков, мягко доносился из зала сквозь стук вилок и бас Любови Яковлевны:

— Я вас умоляю! Вы шо, имеете мне сказать, шо ваши котлетки лучше моего форшмака?! — я услышала, как она стукнула по столу кулачком, и тихий папин шепот:

— Да нет, конечно…

— Давай, солнце, — Данила подтолкнул меня к ванной и за голубые шелковые плечи нарядного платья, эффектно оттенявшего ее рыжие волосы и общий нагловатый вид, развернул изумленную Ирку лицом к семейству: — Пойдем-пойдем!

Тигги скакала едва не выше елки, но родители были рады видеть Даньку не меньше — когда я, наскоро вытеревшись, примкнула к остальным, я его еле нашла, облепленного домочадцами, даже позабывшими про застолье и противоречивые кулинарные изыски Пашкиной мамы.

…Какое-то время мы чинно восседали рядом, что-то даже ели — не исключено, что форшмак! — когда воздух отчетливо стал потрескивать, и я даже отодвинулась от елки, чтобы не нарушать правила пожарной безопасности.

Отодвинувшись от елки, я подвинулась к Даниле. Опасность пожара возросла втрое. Нет, вчетверо!

— Я сейчас, — тонким голосом сообщила я, выбегая на кухню.

— Хлеба еще принеси! — крикнула вдогонку мама, и я кивнула. Конечно, я за хлебом!

…Он тихо обнял меня сзади и коснулся губами виска. Я замерла, словно в ожидании конца света — вон, его все обещают, обещают!

А я, кажется, знаю, когда он наступит. Сейчас. Немедленно — если он меня не поцелует!

Зима наступила, но готовы ли были мы к зимним видам спорта?..

Мне казалось, что я прыгнула с гигантского трамплина. Перехватило дыхание, в ушах засвистело, а тело стало легким-легким!

Со «стола отрыва», впрочем, как и со стула, мы, сцепившись руками и ногами, наверное, ушли правильно, поскольку там было не очень удобно, а вот… «кровать отрыва», на которую мы рухнули, едва ввалившись в комнату, оказалась более… перспективной!