Эль Реми - Время океана

Я тоже улыбнулся и запустил руку в волосы. Я безмерно сочувствовал Марьену, который лишился куратора и даже не знал, выживет тот или нет. Он лишился поддержки и наставника. Уверен, этому парню хотелось бы забиться в угол и отдаться панике или отчаянию, ведь он казался совсем юным для таких переживаний. Но Марьен держал себя в руках: сам готовился к экзаменам, да еще и пытался шутить. Я даже немного завидовал ему: он был чертовски сильным. Может, даже закаленным. Ведь смерть куратора уже не так пугает, когда пережил агонию и смерть родной матери .

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я — это беспокоило меня больше всего остального.

Марио глубоко вздохнул, убрав книгу в сторону и глянув на меня исподлобья.

— Не нужно жалости.

— Я тебя не жалею, — нахмурился я. — Всего лишь хочу узнать, как ты справляешься.

— Знаешь, паршиво. В такие моменты особенно становится стыдно за то, что делал раньше, — задумчиво произнес он, разглядывая траву у крыльца. — Становится стыдно, что не слушал его, игнорировал, пытался перебивать и даже умничать. Я был уверен, что мне не нужен никакой куратор, что я сам едва ли не умнее всякого студента здесь. А сейчас, когда предоставлен сам себе, а рядом нет учителя и друга… хочется удавиться.

Внутри все будто отяжелело, и я ощутил знакомый привычный вкус грусти и отчаяния.

— У тебя еще будет полно времени перечить и перебивать Майло, — улыбнулся я. — Когда он вернется в университет, ты…

— Киллиан, — серьезно сказал Марио и посмотрел на меня, — он не вернется. Если и выживет, ведь процент небольшой, то уже не вернется. Он может умереть на этой неделе, а ты даже не узнаешь об этом. Просто будешь пить кофе или снова ссориться с Алессой, пока он будет умирать…

Марьен говорил это абсолютно серьезно и даже спокойно, словно принимал как данность. Возможность такого исхода была крайне высока, и я тоже понимал это. Он, кажется, уже был готов к смерти Майло, даже свыкся с ней. Оттого и был таким безропотным и мирным, просто читая книжку в лучах заходящего солнца. Он казался то ли равнодушным, то ли невероятно зрелым. Хотя я знал, насколько сильно ему сейчас страшно и одиноко.

А меня пробрало от его слов. Внутри словно все похолодело, сделавшись тяжелым и свинцовым, и я поморщился. Страх смерти друга настолько душил меня, что стало невозможно мыслить и даже дышать. Я попытался глубоко вдохнуть, но не смог и закашлялся.

— Стелла сказала мне, что он связался с бывшим поставщиком, бросился во все тяжкие. И на Химосе у него уже вены горели, процесс был запущен… Теперь ему ничем не помочь, если только сам не захочет. — Хилл встал с крыльца, отряхнув джинсы. — Так что не советую подслащать действительность, принимай все как есть.

Марио развернулся, собираясь уходить.

Я подскочил.

— Ты куда? — спросил я, пытаясь переварить услышанное и одновременно отвлечься.

— К Майло. Съездим кое-куда.

И Хилл побрел к выходу с территории «Айленда», чтобы повернуть на центральный проспект, ведущий к городской больнице. Я не стал провожать его взглядом, надев очки и зашагав в кураторский корпус.

Схватившись за ручку, прикрепленную к потолку фургона, я подскочила на месте после очередной кочки, изо всех сил стараясь не вылететь в открытое окно или не пуститься кубарем по салону. Мы ехали вверх по тропинке, собирая все неровности, ухабы и ямы на дороге. Густая листва, плотно растущая вокруг и сопровождающая нас всю дорогу, била ветками по лобовому стеклу и корпусу фургона, из-за чего внутри стоял страшный грохот.

— Куда ты нас везешь? — крикнула я. — В какую преисподнюю ведет эта чертова кривая дорога?!

За рулем сидел Майло; он смотрел вперед, сжимая руль бледными дрожащими пальцами. Неуложенные темные пряди огибали светлое худое лицо. Одет Андервуд был в черную футболку и такие же черные джинсы, из-за чего казался еще более угловатым, чем обычно. На переднем сиденье рядом с ним находился Марио, который заявил, что не оставит меня одну с Майло. Он угрюмо молчал, игнорируя все мои вопросы и реплики, разглядывая зеленую чащу вокруг и держась за дверь машины, чтобы не дернуться лишний раз и не удариться о что-либо.

Вчера, пока я разговаривала с Киллианом (если это можно было назвать разговором), мне позвонил Себастиан и сказал, что Майло попросил помочь его куда-то сопроводить. Чем помочь и куда сопроводить — не сказал, но отказать Себастиан не решился. Больной Андервуд в своем положении имел полное право просить о помощи, и Салливан благородно согласился. Чтобы не было скучно, он позвал меня, а я, в свою очередь, рассказала об этом Марио и решила взять его с собой, когда он категорически отказался пускать меня с Майло одну.

Теперь я, Майло, Себастиан и Марьен ехали по загородной дороге через чащу, кажется, куда-то в гору. В Гонолулу полно гор, возвышенностей и спящих вулканов, так что неудивительно, что таинственное дело Майло было где-то там.

— Почему ты не позвал Киллиана и Саймона? — спросил Марио.

Я невольно прислушалась.

Андревуд ответил:

— Киллиан сейчас ходит весь раздраженный и взвинченный, не хочу его нагружать этим. А до Саймона не дозвонишься…

— Это же не опасно? — спросил Марио, молча кивнув в мою сторону.

Он что, думал, будто я не замечу этого?

— Нет, ваше дело просто смотреть издалека, — ответил Май. — Если вдруг что-то произойдет — сразу уезжайте. Даже не думая.

— А ты? Там останешься, что ли?

Майло кивнул. Я не понимала, о чем они ведут разговор. Когда повернула голову, заметила, что Салливан тоже прислушался. Мы встретились взглядами и обменялись многозначительными кивками, единогласно считая, что зря согласились на это. Что имел в виду Майло? Где он останется? На что мы все должны были смотреть? Но брат, заметив в зеркале заднего вида, что я вопросительно таращусь на него, даже не удостоил меня ответом. Хотя мне показалось, что в его глазах мелькнула тревога. Я решила продолжить наш разговор, чтобы не терзаться догадками всю оставшуюся дорогу.

— Мы сейчас могли бы готовиться к пересдаче по спортивным играм! — крикнула сквозь грохот я.

— Ты все-таки решила пересдавать? — спросил Салливан, сморгнув дымку задумчивости с глаз. — Это потому что Киллиан приказал тебе?

— Ему виднее, что мне нужно, — неуверенно ответила я. — Он же мой куратор.

— Зануда он, — отмахнулся Себастиан. — Тройка — это «удовлетворительно», а значит, зачтено. Ну, то есть пойдет. Нельзя быть недовольным этим.

Мыслил Себастиан как типичный спортсмен, ну, или как я. Пожав плечами, я опустила взгляд в пол, где валялись инструменты, использованные пакеты и еще бог знает что.

— Он очень хороший, — пробормотала я.