Эль Реми - Время океана

«Хороший». Подходит ли это слово Киллиану? Тому самому, который делал для меня все на протяжении этого времени. Который терпел трудный нрав и принимал меня такой, какая есть. Даже мои психические проблемы, все недостатки, страхи, ошибки…

Мои демоны были дикими до исступления. Когда их пытаешься погладить и приручить, они кусаются. Они пинаются. Они рычат. Вся эта дрянь сидела глубоко во мне, не давая освободиться. Но он смог усмирить и успокоить их, всего лишь проявив любовь и заботу. Он влюбился даже в самую темную мою сторону.

Киллиан был лучшим. «Лучший» — то слово, которое ему по-настоящему подходит.

И что для меня было препятствием? Что не давало просто броситься к нему в объятия? Может, меня нужно было хорошенько треснуть, чтобы дурь вылетела из бошки и она снова стала работать исправно?

Но была одна непоколебимая вещь, которая отпугивала меня от Киллиана Кастеллана. Я боялась людей и сближаться с кем-то больше положенного. Боялась быть обманутой, показаться слабой. И такое спокойствие, с которым Киллиан принял мои проблемы, поразило меня. Ведь даже я пугалась из-за своих припадков, а он — нет. Наверное, его твердая уверенность в своей любви ко мне — вот что могло оттолкнуть меня.

К такому я не была готова.

— Он лучший… — произнесла я уже более тихо и менее уверенно, но Себастиан меня не услышал или не обратил внимания на мои слова.

Спустя несколько минут тряски и грохота, а также пары набитых шишек машина неспешно остановилась. Выглянув из окна, я заметила, что мы уже выехали из чащи и оказались у небольшого здания с заколоченными окнами и дверьми. Возле него сидела группа молодых людей, обсуждающих что-то и курящих то ли сигареты, то ли косяки. Они казались расслабленными и самоуверенными, не стыдясь расхаживать без футболок и громко применять крепкие словечки в своем лексиконе. Их тела покрывали мелкие татуировки, не особо качественные, но, кажется, с каким-то смыслом. Они обратили внимание на наш синий фургон и замолчали.

Со старого дивана, который стоял на улице, встал какой-то парень, чьи темные дреды были заплетены в густой хвост. Он неспешно направился к нам, а Майло, выскочив наружу, зашагал ему навстречу.

Я чуть подалась вперед, пытаясь разглядеть их. И только сейчас увидела, как побледнел Марио. Он сидел ровно, но нарочно отвел в сторону взгляд и тихо произнес сквозь зубы, почти не шевеля губами:

— Лисси, сядь обратно и веди себя тихо.

— Что такое? — спросила я, глянув на брата.

— Делай то, что я тебе сказал.

Я вопросительно взглянула на Себастиана, который так же посмотрел на меня. Он послушно сел, почти спрятавшись за спинкой переднего сиденья, и я последовала его примеру. Закралось неприятное чувство, будто то, что мы делаем, — неправильно и даже опасно.

Я выглянула из-за сиденья, пытаясь понять, что там происходит. Майло о чем-то говорил с тем парнем, активно жестикулируя. Видимо, объяснялся. Тот отвечал ему, сначала равнодушно, потом с напором и злостью. Ребята, которые сидели позади Майло и его знакомого, стали поочередно подниматься со своих мест и окружать Андервуда. Я не понимала, что происходит, и от этого становилось страшно. Только немного успокаивало дыхание Марьена, сидевшего на переднем сиденье, за спинкой которого я спряталась. Я увидела руку, опущенную ко мне, и сплела с братом пальцы. Он был моим глотком силы и здравого смысла, когда я терялась в себе и чувствовала, что не выдержу. Я искренне верила, что он подарит мне ощущение безопасности и сейчас.

— Нас не должно быть здесь, — прошептал Марио, все так же стараясь превратиться в невидимку. — Мы не должны были оказаться тут.

Когда я отвлекалась от его слов, вернув глаза к лобовому стеклу, мое сердце дрогнуло и едва не остановилось: на нас смотрел десяток пар глаз.

На секунду сжав пальцы, Марио отпустил мою руку, открыл дверь фургона и выскочил наружу. Незнакомцы всей толпой кинулись к нему.

Я отпрянула.

Дело шло к закату, когда я наконец разобрался с бумагами и отчетами. Устало откинувшись на спинку стула, я сладко потянулся, зажмурившись, и почувствовал приятную усталость.

Было странно вот так просто сидеть тут и заниматься работой, попивая холодный кофе или читая в интернете инструкцию, как пользоваться вордовским «экселем». Все вокруг меня рушилось, треща по швам, и это вгоняло в какой-то немой ступор. Я не мог ничего с этим поделать, и оставалось лишь заняться своими обязанностями, которые могли хоть как-то отвлечь от мыслей. Но это не было панацеей: даже работая, я все равно вспоминал то об Алессе, то о Майло, то о том, что вокруг творится какое-то безумие. Я закончил с работой, и отвлекаться мне стало не на что.

Поднявшись со своего места, я взял со стола бутылку с водой и побрел из кураторского корпуса, собираясь заглянуть по пути в лапшебар и поужинать там. Я хотел позвонить Саймону, который мог бы составить мне компанию. В последние дни я мало его видел, погрязнув в работе, а он был одним из немногих, кто почти не раздражал меня.

Я пересек несколько дорог, прошелся по проулкам и подошел к бару. В ладони уже удобно лежал телефон, чтобы набрать номер Сая. Но, оказавшись в баре, я заметил его и Стеллу, которые уже наслаждались ужином, за нашим столиком. Они накручивали горячую лапшу на палочки, о чем-то беседуя и потягивая прохладное пиво.

— Повторите порцию! — крикнул я шефу, подсаживаясь к друзьям.

Они встретили меня улыбками. С ними было уютно, потому что они ничего от меня не ждали и не требовали. Какое облегчение.

— Закончил с работой? — спросил Сай, взъерошив темные волосы. — А то тебя уже неделю не видно.

— Куча бумаг, — ответил я. — Устал.

— Бедный, — тепло улыбнулась Стелла. — Неужели от Алессы так много хлопот?

Я только криво усмехнулся, решив, что вопрос, скорее, риторический.

От нее было не много хлопот, а целый дохрениллион гребаных хлопот. Это самые хлопотные хлопоты из всех хлопот мира.

— Все так навалилось: Алесса на грани отчисления, у Майло передоз, даже не знаю, что убивает меня сильнее, — сказал я, открывая только что поданное мне пиво.

Саймон перестал есть, уставившись в свою тарелку и заметно расстроившись.

— Это жесть, это просто жесть… Я уже и не помню, когда его таким видел. Страшный, бледный… Трясется весь… — сказал Стаймест.

— Хуже всего то, с кем он связался, — вздохнула Стелла. — Видимо, бывших наркоманов не бывает.

— В каком смысле? — удивленно взглянул я на девушку. — Он что, не проходил реабилитацию?

Саймон поднял на меня свои карие глаза.

— Киллиан, — глухо произнес он, — Майло до сих пор употребляет — снова начал тереться со старой компанией. Не думаю, что в этот раз он выкарабкается.