Эль Реми - Время океана

Но сегодня настроения не было даже на это.

— Уйди оттуда, — сказал я. — Садись ко мне.

— А обед? — спросила Хилл. — Голодовка тебе точно не поможет.

— Гораздо больше мне поможешь ты .

Постояв пару секунд, Лисс все-таки ушла из-за стойки, прошлепав босыми ногами по паркету в мою сторону. Плюхнулась рядом на диван, захлопав желтыми глазами и улыбнувшись. Меня обдало запахом кокосового масла, легким и приятным.

Растрепанные платиновые волосы и легкая детская улыбка были тем малым, что могло хоть немного согреть мое сердце. Алесса Хилл стала отдушиной в том кошмаре, который назывался теперь моей жизнью. Я протянул к ней руки, и она подсела еще ближе, по-матерински меня обняв. Я положил голову ей на плечо, уткнувшись в шею, и тяжело вздохнул.

Попытался расслабиться, закрыв глаза, а Алесса начала гладить меня по спине.

— Не устал сегодня? — ласково спросила она.

— Я ничего не делал, чтобы устать.

— Неважно, — проворковала она, запустив пальцы в мои волосы. — Ты можешь заниматься всем, чем захочешь.

Я промолчал, борясь с навалившейся резко тоской. Когда я обнимал Хилл, мне хотелось, как ребенку, заныть от грусти. Но я старался сдерживать эти порывы.

— Я люблю тебя, — шепнула она мне.

Я легонько поцеловал ее в ухо, приподнявшись и посмотрев исподлобья. Она выглядела серьезной.

— Я хочу побыть один, — сказал я.

— Мало ли чего ты хочешь, — пожала она плечами.

Я немного опешил от этого дерзкого ответа.

— Ты точно меня услышала? Мне плохо, я хочу…

— Сказала же: нет, — твердо заявила она. — Страдай в моем присутствии.

Я лениво откинулся на спинке дивана, уставившись вперед. Я старался держаться из последних сил.

— Тебе не так уж обязательно смотреть на то, как мне плохо, — пробормотал я. — Я должен быть сильным, ясно? А сейчас мне хочется сжаться и ныть. Так что уходи.

Алесса кивнула, но не ушла. Она медленно привстала, села ко мне на колени и погладила по лицу. Я поднял на нее глаза и встретил очень спокойный, понимающий и добрый взгляд.

— Послушай, я никуда не уйду. Я буду рядом с тобой как твоя опора, ясно? Ты всегда поддерживал меня и помогал. Сам просил не скрывать своих слабостей и быть перед тобой такой, какая есть. Теперь моя очередь зализывать тебе раны. Я хочу, чтобы тебе стало лучше, не могу видеть этой безумной тоски. Слишком люблю, чтобы просто оставить одного и дать сойти с ума. Если тебе хочется спрятаться под одеялом, то я и есть твое одеяло.

Алесса выгнулась, потянувшись ко мне и снова обняв. Поцеловала меня в шею и в плечо. Я обвил ее талию руками, прижав к себе еще сильнее. Такая маленькая, но такая умная. Самая лучшая.

Я был без ума от нее.

В одну секунду я отпустил себя. Перестал держать внутри рвущуюся наружу истерику. Вместо этого я взял Алессу за подбородок и поцеловал. Не легко и не нежно. Это было развязно, неприлично и влажно. Я прижимался к ее пухлым губам, касался горячего языка. Прошелся пальцами вдоль позвоночника, почти властно наклоняя к себе. Она немного напряглась, неуверенно отвечая на все мои действия. Я оторвался от ее губ, целуя в щеку, ухо, шею, ключицу. Вдыхая ее теплый вкусный запах, наслаждаясь мягкой родной кожей.

— Мне так тяжело, — прошептал я. — Мне безумно тяжело. Если бы тебя не было, я бы сам умер.

Она обвила мою шею руками, поцеловав в лоб. Я стал дрожащими пальцами расстегивать ее рубашку, второй рукой пройдясь по ее бедру и сжав его. Внутри разогрелось такое сильное возбуждение, что мне сносило крышу. Я не мог терпеть или медлить. Мне нужна была Алесса здесь и сейчас, срочно, без отлагательств. Я нуждался в ней до боли, до жжения под кожей, до дрожи. Все вокруг померкло, и я начал забывать о причинах своих переживаний. Я видел перед собой лишь Алессу и знал, что до безумия хочу ее.

— Моя девочка, — с выдохом сказал я, — любимая…

Она не отвечала, лишь делала. Позволила мне расстегнуть рубашку и лифчик, давала касаться руками своего тела. Целовала, ласкала… Простонала мне в шею, когда я вздернул ее юбку и полез под белье. Она мягко кусала меня, тяжело дышала в ухо, выгибалась и запрокидывала голову. Облизывала губы, стягивала с меня футболку, расстегивала ремень. Сидела на мне, постепенно и легко сводив с ума.

Она дала мне снова забыться, выплеснуть все накопленное, раствориться в себе.

Я не знал момента лучше, чем этот.

Даже когда грустила, она все равно была красивой. Загорелая матовая кожа, блестящая от влаги; густые прямые каштановые волосы, длинные ресницы и глубокие карие глаза. Печально глядя куда-то вдаль, она сидела на заборе, свесив ноги, и молчала. Я бесстыдно рассматривал ее, сидя рядом и уплетая тропический бокс с фруктами. День медленно подходил к концу, дул теплый свежей ветер с океана, пахло солью и жареными блинчиками, которые делали на углу.

— Возьми-ка, — протянул я пластиковую вилку с кусочками фруктов.

Стелла помотала головой. Я недовольно фыркнул, взяв ее за подбородок и повернув к себе. Она возмущенно посмотрела на меня, но приоткрыла рот, и я скормил ей часть с вилки.

— Не нянчись со мной, — упрекнула она. — Я сама могу справиться.

— Знаю, — пожал я плечами. — Но не верю.

Диаз обняла колени, сев поудобнее, и проигнорировала меня.

— Когда умерла моя мама, мне тоже было тяжело. Но я знал, что Алессе тяжелее. Поэтому, моей обязанностью было помочь ей. И я научился справляться с грустью тем, что отвлекался на другие дела.

— Я не могу отвлечься, — произнесла Стелла. — Саймон пытался показаться лучше, когда полез в эту драку. Думаю, это связано с тем, что он чувствовал вину за то, что влюблен в меня, — стала рассуждать вслух Стелла. — А я на днях сказала ему, что наши отношения в прошлом. Ему было больно, но он согласился. А потом случилось… то, что случилось. В этом виновата я.

Я тяжело вздохнул, отложив тропический бокс в сторону.

— Стелла, не глупи. Это произошло по десяткам причин, но ни одной из них не была ты. Саймон сделал это, потому что там был его друг. Я делал это, потому что там был мой друг. Киллиан тоже. Мы все хотели его защитить. Перестань винить себя.

Я не стал ей говорить, что Сай действительно бросался драться сломя голову, самоотверженно, и черт знает, что им двигало в тот момент. Но ей об этом знать не нужно, особенно сейчас.

Диаз, слушая меня, лишь покачала головой.

— Мне так жаль его. Что он ощущал в этот момент?.. Как много не успел сделать?..

— Я понимаю. Мне тоже жаль. Но рано или поздно станет легче и мы будем жить дальше.

— Как? — спросила она. — Как я могу? Я чувствую себя такой слабой и немощной, ведь я потеряла опору, понимаешь? Словно ходить разучилась. Тебе везет — ты сильный.

Не выдержав, я слабо улыбнулся.