Эль Реми - Время океана

Наша жизнь вошла в мирную колею. Не так давно мы с Алессой переехали в новую квартиру. Мне нравилось жить с ней, она хорошо убиралась, а я готовил. Мы вместе пропадали на берегу с волнами, завтракали и ужинали. Нас разделяли лишь наши соревнования, но мы всегда возвращались друг к другу по их истечению. Я был в Португалии, она с Себастианом во Франции, но вот мы вернулись и теперь снова вместе. Это успокаивало меня.

Тем временем Майло действительно переехал. Он лег в клинику в Калифорнии и успешно проходил реабилитацию. Пару раз в месяц он звонил мне, рассказывал, что ведет мотивационные семинары для наркозависимых, помогая другим лечиться, и меня брала гордость за него. Все как в «Даласском клубе покупателей» — ему пророчили смерть, а он наплевал и выжил всем назло. Вспоминая его мертвые глаза и безэмоциональный тон, когда он лежал в больнице и готовился умирать, слышать его радостный голос, рассказывающий мне о своих планах, было невероятно. Он жил, развивался, восстанавливался, на что-то надеялся. И я смог вздохнуть с облегчением.

Казалось порой, что за мной наблюдает Саймон. Мне так хотелось сесть и поговорить с ним, рассказать, что со мной происходит, пожаловаться на что-нибудь. Я хотел выпить с ним и посмеяться над его пьяным видом, завалиться к Матте и Майло, вчетвером устроить дебош… Но все изменилось. Саймон умер, а у остальных была своя жизнь. Но для меня Сай был жив. Я не знал где именно, но он жил. В моей голове, в моей памяти. Иногда я чувствовал его присутствие, особенно когда на меня накатывала тоска. Мог по часу сидеть, таращиться на наши фото, вспоминать его. В этот момент губ касалась едва заметная грустная улыбка, а грудь сжимала тоска. Но улыбающийся на фото Сай словно говорил мне: «Не надо. Не грусти, брат, и бери от жизни все». Затем я бережно ставил рамку с фото обратно, собирался с силами и жил дальше.

И меня моя жизнь устраивала.

— Не смей, — заныла Алесса, повиснув на Марьене. — Не смей уезжать.

— У меня нет выбора. — Марио попытался высвободиться от Алессы. — Я без куратора остался, кочую по чужим группам. Это не образование, а черт знает что.

— Это же не значит, что нужно сваливать в Европу, — обиженно заявил Себастиан. — Тебе что, не сидится здесь?

Последней новостью было то, что Марьену одобрили заявку в Европейский университет искусства в Риме. Моя мама помогла ему с проходным баллом, как и обещала еще на Химосе, и теперь университет предлагал Марьену стипендию там на факультете искусствоведения. И, кажется, он хотел поехать туда учиться.

— Только там нормально раскроют мой потенциал, — спокойно ответил Марьен, все так же сдерживая от себя на расстоянии Алессу, которая тянулась обниматься. — Гонолулу — это все-таки столица спорта и серфинга, а не скульпторов и пианистов.

Опровергнуть его слова было невозможно. Наверное, он был прав, и стоило уже готовиться к его переезду.

— Мы все равно будем часто видеться, — улыбнулась Стелла, которая сегодня была невозможно хороша собой. — На втором курсе оба факультета постоянно совершают какие-то поездки. Пересекаться точно будем!

— Хотя бы на Химосе, — кивнул Маттиас. — Хорошее место.

Мы все согласились. Я чувствовал себя счастливым, снова оказавшись в этой теплой семейной атмосфере друзей, которые стали намного серьезнее и дружнее после событий, случившихся полгода назад.

Девятая трасса и Вальтерлоу остались далеко в прошлом.

Заполняя документы, я сощурился и потянул руку к чашке с чаем. Вместо этого моя рука напоролась на коленку Стеллы. Я поднял глаза, встретившись с ее карими, и вскинул брови с немым вопросом.

— Знаю, это эгоистично, но не хочу, чтобы ты уезжал.

— Бросаешь нас, — подтвердил Себастиан, который сидел рядом в моей комнате и до этого момента читал журнал.

С тех пор как Алесса съехала, я жил с Салливаном в одной комнате в общежитии. Он нагло напрашивался жить у Стеллы дома, но она строго запретила. С ним, к слову, было комфортно. Девушек он не водил, был мирный и иногда даже немного отчужденный. Мы с ним вместе смотрели ерунду по телевизору и ходили в местные бистро.

— Вы двое — две пятых моей семьи, — парировал я. — Никуда я от вас не денусь.

— Алесса с Киллианом хорошо устроились, всегда вместе, — вздохнула Стелла. — А мы разлучаемся.

— Подтяни себя в учебе и тоже сможешь поступить в ЕУИ, — намекнул я. — Только в Рим, а не в филиал в Лондоне или Праге.

— Лондон, который в Канаде или Англии? — спросил Себастиан, отвлекшись от журнала.

— Канада — не Европа, так что логично, что в Англии, — вздохнул я и отложил документы.

Это для всех я говорил, что еще обдумываю предложение. Сам я уже давно решил, что перееду в Рим. Я хочу заниматься искусством, а тут я оставался лишь для того, чтобы присматривать за Алессой и Стеллой. Но теперь есть Киллиан и Себастиан, которые сберегут девочек.

А я смогу уехать.

Себастиан смотрел на меня серьезно и с пониманием. Он был эмоциональным жмотом, но далеко не глупым. Хорошо меня зная, Салливан догадался, что я согласился на стипендию и готовлюсь к переезду.

— Не ври, — ответил он. — Ты уже знаешь, что уедешь.

Для Стеллы это не было новостью, она тоже знала.

— Люблю вас, дурачье, — усмехнулся я. — Жалко, что я так прекрасен и талантлив, что вынужден покинуть вас.

Диаз и Салливан расслабленно засмеялись.

Для нас еще не все было кончено.

— Не понимаю.

— Предложений очень много, — сказал Киллиан. — И мне тяжело сотрудничать с ними на расстоянии.

— И для этого нужно переезжать? — слезливо спросила я.

— Гавайи находятся на отшибе. Я устану летать туда-сюда, чтобы побывать на фотосессии или где-нибудь еще.

Я обиженно вздохнула. Наверное, он хочет бросить меня.

За окном был уже вечер. Мы сидели в нашей квартире, удобно устроившись на диване. Я сложила ноги на Кастеллана, потягивая чай. Все бы ничего, если бы он не огорошил меня новостью о том, что ему предложили крупное сотрудничество с Nike, и для этого нужно переехать из Гонолулу в Лос-Анджелес.

— Дело не только в работе, — вздохнул Киллиан, погладив меня по ноге. — Меня тяготит это место поле смерти Саймона.

Я подняла на него глаза.

— Значит, в этом дело? — спросила я.

Кастеллан неуверенно пожал плечами, как бы говоря, мол, так оно и есть.

— Для меня не Гонолулу был раем, а ты. А ты у меня переносная, — пошутил он. — Я могу сделать с тобой рай где угодно.

Тело покрыли мурашки, когда я смущенно улыбнулась и неуверенно спросила:

— Ты что, хочешь, чтобы я… поехала с тобой?

Киллиан как-то загадочно ухмыльнулся, но ничего не ответил. Он только наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Сначала в щеку, шею, потом в губы. Его руки поползли по моему телу, медленно избавляя меня от одежды.