Синти Шелтон - Букет горных фиалок

Короче, если Джереми и Элль устраивает его предложение, то он позвонит в Семь Буков и обо всем договорится. Вот там-то

Джереми и Элль мешать не будет никто, а уж места для совместных прогулок — просто выше головы. А какие там водопады… Не водопады, а потоки горного хрусталя! Слава Богу, что еще никто не пронюхал о Семи Буках! Построят отель, навезут скопище туристов и — прощай, очарование…

Луазо был настолько красноречив, описывая природу этого уголка, что Элль почувствовала неодолимое желание полюбоваться водопадами, текущими с альпийских склонов. Джереми тоже слушал с интересом. Они посовещались и решили: а почему бы и нет? Для Джереми смена обстановки и новые впечатления будут совсем не лишними, подумала Элль. Спустя два дня после разговора Луазо сообщил: тетка ждет.

В семье Фальбер к пожеланию молодых сразу после венчания уехать в забытый Богом край отнеслись если не с пониманием, то снисходительно. Мать Элль была на седьмом небе от счастья, что наконец увидит дочь в фате и с флердоранжем, и местность, куда они собрались отправиться, ее интересовала очень мало, гораздо меньше, чем приготовления к предстоящему торжеству. К тому же — чего Элль, надо сказать, и не подозревала — она, оказывается, была поклонницей музыки Джереми и имела в своей фонотеке самую первую его пластинку «Испанские сны», вышедшую на «Ten’s» и уже ставшую редкостью. Джереми, узнав об этом, был потрясен до глубины души. Отец, несколько смущенный, что избранником дочери стал канадец, и втайне опасаясь, как бы Великие Озера не стали постоянным местом обитания Элль в обозримом будущем, проявил себя как ревностный патриот. Что до Дерека, то он на удивление быстро сошелся с Джереми и поступал на редкость мудро, предпочитая ни во что не вмешиваться.

Элль и Джереми уехали в свадебное путешествие на следующее утро после венчания.

Семь Буков им понравились с первого взгляда. С самого первого, лишь только они увидели острый шпиль церкви, белоснежно-белый, ярко сверкавший в лучах солнечного света. Он возник перед ними неожиданно: мгновение назад их еще обступал невысокий лесок, но вот дорога вильнула в очередной раз, и вдруг они прямо перед собой увидели долину, уютно спрятавшуюся за зелеными спинами хребтов. А в долине, как игрушечные кубики на ладонях великана, тесно сгрудились домики, такие маленькие на расстоянии. И над ними, казалось, плавал в прозрачном воздухе белый церковный шпиль. Домов было немного — не больше тридцати.

Элль взвизгнула от восторга и захлопала в ладоши.

— Какая прелесть? Ты только посмотри, Джереми!

Главная улица деревни оказалась длинною всего в один квартал. Но здесь была своя аптека и почта. И парикмахерская, о чем свидетельствовала вывеска на стене. Само же дорожное полотно было не заасфальтировано, а вымощено камнем. Элль с любопытством вертела головой, рассматривая цветастые занавески на распахнутых окнах и горшки с домашними растениями, стоящие на подоконниках. Людей на улице практически не было, за исключением двух стариков, которые прямо на улице, восседая на стульях, играли в трик-трак. Завидев приближающуюся машину, они приостановили игру и стали с дотошным вниманием изучать автомобиль и приехавшую пару. Они, жестикулируя, переговаривались, а то, что разговор касался Джереми и Элль, не было сомнений: один из стариков вынул трубку изо рта и, что-то доказывая собеседнику, указал чубуком на «Ситроен».

— Похоже, мы здесь будем главным событием дня, — сказала Элль, провожая глазами парочку. Рядом со стариками, прямо на земле, стояли кувшинчик и пара стаканов. — Буколики!

Следующим из здешних обитателей, который обратил на них внимание, была маленькая желтая собачонка, распластавшаяся у стены дома. Она лениво подняла мохнатую морду, тряхнула вислыми ушами и улеглась снова, не удостоив гостей тявканьем.

— Надо бы посмотреть на мух, — сказал Джереми. — Луазо уверял, что они тут летают со скоростью улитки, Я начинаю ему верить.

— Наверное, мухи здесь очень толстые, — предположила Элль.

— Размером с курицу, — добавил Джереми.

— Фу… — скривилась Элль.

Дом Мари Мейсонье находился на другом конце деревни. Ее бистро называлось так же, как и местечко, — «Семь Буков», о чем свидетельствовала прямоугольная вывеска с черными буквами по темно-зеленому фону, повешенная прямо над дверью. Дом был двухэтажный: первый этаж из тесаного камня, второй — деревянный. На кладку первого этажа пошли крупные булыжники темного доломита; раствор, которым они скреплялись, был гораздо светлее по цвету, отчего кладка казалась ажурной сеткой, в прорехах которой застряли крупные неправильной формы камни и квадратные проемы застекленных окон. Второй этаж был выкрашен темной коричневой краской, а на коньке остроконечной крыши рядом с дымовой трубой Элль и Джереми увидели алую стрелу флюгера.

— Приехали, — сказал Джереми.

— Мы здесь будем жить? — с восхищением поинтересовалась Элль.

— Если нас не выгонят, — сказал Джереми, вылезая из автомобиля. — Я же очень шумный малый.

— У тебя мания величия, — заявила Элль. — И тебе надо лечиться.

— Как? — полюбопытствовал он.

— Вернемся в Париж, сходим в клуб, где играют хэви-металл.

Джереми сделал круглые глаза.

— Упаси Боже!

— Вот видишь, — глубокомысленно заметила Элль. — Одно упоминание уже дает положительные результаты.

Муж открыл дверцу автомобиля и подал ей руку:

— Прошу.

— Так сходим в клуб? — спросила Элль.

— Моя музыка негромкая и благозвучная. Я никогда никому не мешал, не мешаю и мешать не буду, — скороговоркой отбарабанил он.

— То-то же…

В дверь под вывеской они вошли, взявшись за руки. Джереми пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Звонкий колокольчик, висящий над дверью, возвестил об их приходе.

Кафе было совсем небольшим: на десять столов — по четыре у стен и два посередине зала. У противоположной входу стены — короткая стойка бара, за нею полки с бутылками. Справа от стойки находился здоровенный камин, сложенный, похоже, из тех же камней, что и стены. По обеим сторонам бара стояло по четыре бочонка на козлах, а стены зала украшали дешевые календари с цветными фотографиями. В кафе не было ни единой живой души.

— Однако, — сказал Джереми. — Здесь действительно очень спокойно.

Они подошли к стойке, за которой никого не было. На ней лежали три подноса: один с чистыми стаканами, еще один пустой, а на третьем лежала россыпью мелкая монета.

— Ага, это знакомо, — сказал Джереми. — Можно зайти, выпить стаканчик и уйти, не беспокоя хозяев.

— А цены? — спросила Элль.

Джереми показал ей на маленькую черную дощечку с написанными мелом цифрами, лежавшую возле подноса с чистыми стаканами.