Синти Шелтон - Букет горных фиалок

Сначала у нее не заладилось: слишком мелкими были камни; но вскоре Элль приноровилась, дело пошло быстрее, и на стене появились очертания буквы «Д». Она критически осмотрела результаты собственных усилий и пришла к выводу, что линии буквы мелки и невыразительны и над ней стоит поработать еще. Незаметно для себя она увлеклась и, закончив работу над буквой «Д», сразу без отдыха перешла к следующей, «Ж». Перерыв для отдыха получился само собой, когда ей пришлось поменять затупившиеся камни на новые. Теперь она знала, сколько камней требуется на одну букву, и набрала их с запасом. «Ж» у нее получилось даже лучше, чем «Д». Покончив с «Ж», она с удовлетворением вытерла со лба выступивший пот и отступила от стены, чтобы посмотреть, соблюдает ли она нужные пропорции. Что ж, буквы на стене могли служить образцом наскальной каллиграфии — учитывая ее орудия, они выглядели вполне сносно.

Что ее заставило оглянуться на чернеющий за спиной тоннель хода? Элль обругала себя: решила ведь — пока не будет готова надпись, даже не смотреть в ту сторону. И сразу же почувствовала, что хочет пить. Ну ладно, сказала она себе, только попью воды — и снова к надписи. А ноги уже сами несли ее в тоннель.

Маню вернулся! Колени у нее ослабели, и она прислонилась к стене тоннеля. Сердце неистово заколотилось и готово было выскочить наружу. Наконец-то…

Маню возился у входа. Элль узнала его по силуэту и характерным порывистым движениям. Что он там делает, она не могла разглядеть: Маню, согнувшись в три погибели, стоял к ней спиной.

Раз, два, три… Элль считала глубокие вздохи, приказывая сердцу не колотиться с такой силой. Все, теперь можно идти…

Маню был один, но в руках у него была веревка, на конце которой висел груз. И груз тяжелый: пятясь как рак в глубь пещеры и перехватывая веревку, он затаскивал его наверх, тяжело сопя от натуги. Если он притащил для нее еду, то, значит, унес с кухни весь холодильник и в придачу захватил шкаф с одеждой: мускулы на открытых предплечьях Маню вздулись от напряжения буграми, рот его оскалился, а на виске билась частым пульсом жила. Маню был хмур и зол, что не укрылось от Элль. Она истолковала его злость по-своему: конечно же, он зол — его проделка раскрыта, а на другом конце веревки человек, который поднимается в пещеру на помощь ей. Привязать веревку здесь абсолютно не к чему — вот Маню и тащит его, хотя проще было бы дать Маню какой-нибудь металлический штырь и молоток. Камень в пещере не такой уж твердый, раз она смогла выбить на нем буквы неоконченной надписи.

Элль схватила конец веревки, лежавший под ногами и стала помогать Маню поднимать ношу. Он оглянулся на нее, буркнув сквозь зубы что-то маловразумительное, но сердитое. Кто бы там ни был на другом конце веревки, он весил немало. Маню с шумом втягивал воздух в легкие и при каждом рывке издавал резкое хеканье. Его спина закрывала от Элль вход в пещеру, и когда веревка резко ослабла, она поняла, что подъем окончен. Маню в последний раз дернул ее и бросил на пол. Элль оттолкнула его в сторону и бросилась к выходу. Но, не сделав и двух шагов, остановилась.

У входа неподвижно лежал человек. Это был мужчина высокого роста, гораздо выше среднего, одетый в синюю клетчатую ковбойку и темные брюки. Но что самое страшное, Элль были хорошо знакомы эти широкие плечи, распиравшие ковбойку, и сама ковбойка. У входа в нелепой изломанной позе, не подавая никаких признаков жизни, лежал ее муж.

— Джереми… — прошептала Элль, не веря собственным глазам.

Она растерянно оглянулась на Маню. Маню наматывал веревку на руку; веревка натянулась, поднялась с пола. Ее конец пропадал под спиной Джереми. Маню резко дернул веревку. Тело Джереми безвольно перевернулось на бок и вновь замерло. Маню деловито направился к нему. Элль издала затравленный, сиплый визг и стремительно бросилась к неподвижному телу мужа, опережая Маню.

Джереми лежал на боку, неловко подвернув под себя руку. Мокрые волосы потемнели и слиплись на лбу черными завитками. Веки его были плотно сомкнуты, черты лица заострились. Его загоревшая кожа приобрела серый, пепельный оттенок. Элль упала перед мужем на колени и замерла, боясь к нему прикоснуться. Джереми не шевелился и, кажется, не дышал. Вокруг его поясницы была в несколько витков намотана веревка, завязанная на грубый узел.

Растрепанный веревочный конец плавал в мелкой луже у живота мужа. Веревка глубоко врезалась в тело, вмяв рубашку. Элль схватила мужа за плечи и перевернула на спину. Элль с силой прижалась ухом к груди Джереми напротив сердца. Она опасалась, что из-за шума потока не расслышит, бьется ли сердце. Ее усилие, наверное, оказалось чрезмерным, и Джереми тихо застонал. Жив… Она подняла голову и заглянула мужу в лицо. Нет, по-прежнему без сознания… Она только сейчас заметила, что на левом боку, на котором лежал муж первоначально, буквально нет живого места: красно-синие клочья изодранной ковбойки нависали на огромной, во весь бок, кровоточащей ссадине. Она повернула его голову к себе. Левая половина лица мужа представляла собой такую же сочащуюся кровью ссадину: при подъеме он терся левой половиной тела о скалу. И это было еще не все: правая нога Джереми, облепленная мокрой брючиной в голени, изгибалась под неестественным углом. Элль сразу поняла, что нога сломана.

Дергающаяся веревка вывела Элль из столбняка. Она резко повернулась. Маню стоял прямо за ее спиной. И вмиг все стало на свои места, все стало понятно: Джереми обо всем догадался раньше остальных, выследил Маню и рискнул подняться вслед за ним по скале. И сорвался. А этот придурок не придумал ничего лучшего, как затащить его наверх, обмотав веревкой, которую прихватил с собой муж, спеша ей на выручку.

— Видишь, что ты натворил, кретин безмозглый! — сипло прохрипела она, хотя ей самой казалось, что она кричит во весь голос.

Хмурящийся Маню присел на корточки и потянулся к веревочному узлу. Ярость ударила в голову Элль, ослепляя ее. Она бросилась на Маню и изо всех сил оттолкнула его от мужа. Толчок получился сильным: Маню отлетел к стене, плюхнувшись на собственный зад.

— Не подходи к нему! — предупредила Элль.

Ломая ногти, она принялась развязывать тугой узел сама. Узел не поддавался, и тогда она прибегла к помощи зубов. Освободив Джереми, она отбросила веревку в сторону и вновь обернулась к Маню.

— Идиот, — просипела она. — Зачем? В селение надо было бежать! В селение, понимаешь ты, маньяк чертов? За помощью! Ублюдок… Тупица…

Она швыряла ругательства ему в физиономию, испытывая такую ненависть, о существовании которой раньше и не подозревала. Маню сидел и взирал на нее с хмурым недоумением. Наконец он медленно поднялся и затоптался на месте. Элль тоже встала, готовая защищать бесчувственного Джереми, если Маню вздумает к нему хоть пальцем прикоснуться. Маню обиженно выпятил нижнюю губу, его подбородок подрагивал, а Элль внимательно следила за каждым его движением, сжав кулаки. Маню отступил на шаг, развернулся и ушел тоннелем в каверну.