Синти Шелтон - Букет горных фиалок

— Что?

Элль повторила. Адель со значением присвистнула.

— Похвально, — сказала она. — И как давно ты пришла к такому потрясающему выводу?

— Это не я. Это мой отец.

— А ты что, не согласна?

— Нет, почему же?

— Тем более похвально.

Элль решила, что подруга настроена на долгую беседу, а ей, к сожалению, пора было уезжать.

— Адель, я тебе перезвоню, как обычно, — сказала она. — И вообще, какой дух тебе нашептал, что я дома?

Адель хмыкнула.

— Интуиция, Элль. Слыхала о такой?

— Как же, как же… Ну ладно. Мне пора…

— Погоди, — заторопилась Адель. — Сегодня вечером я хочу видеть тебя в своем доме? И не вздумай отказываться.

— А что случилось?

— Ничего. Просто будет весело.

— Адель, — сказала Элль сердито, — по-твоему, весело — это когда запах марихуаны доносится до Атлантики, не говоря уже…

— Нет, нет… — поспешила перебить Аделаида. — Я же сказала: у меня. Какая марихуана? Будет узкий круг особо приближенных ко мне лиц. И вечеринка с симфоническим уклоном.

Элль посмотрела на часы и убедилась, что времени у нее уже не осталось.

— Слышишь, я буду тебя ждать! — требовала Адель из телефонной трубки.

Элль почувствовала, если она не согласится сейчас, то Аделаида не даст ей закончить разговор, пока не выбьет согласие правдами и неправдами.

— Хорошо, — сказала она обреченно. — Во сколько?

Адель возликовала:

— Ура! Подъезжай к шести. Или нет. Я… Я сама за тобой заеду. Для гарантии.

Элль попыталась протестовать.

— Никаких возражений! — отрезала Аделаида. — Адиос, амиго! — И повесила трубку.

Элль тяжело вздохнула. Отвертеться на этот раз ей, видимо, не суждено. Она быстро оделась, сложила бумаги в кейс и покинула дом.

Аделаида заехала за ней, когда на часах было без пяти шесть. Элль уже втайне надеялась, что проведет вечер дома. Может, в последний момент вечеринка была отменена. Адель вполне могла поменять свои планы: если говорить о семи пятницах на неделе, то для Аделаиды и четырнадцать пятниц — далеко не предел.

Жалко если такое хорошее настроение будет испорчено: на сегодняшнем совещании одобрили пять из десяти моделей, предложенных Элль. Как ей хотелось расслабиться и отдохнуть в одиночестве.

Элль ходила от стены к стене и корила себя за утреннюю мягкотелость. Надо же было ей соглашаться!

В дверь осторожно постучали. Явно не Аделаида, она бы не стала обременять себя излишними приличиями. Элль нехотя отозвалась. Дверь открылась, на пороге стояла мать.

— Элеонор, — сказала она рассеянно. — Ты… — Она умолкла, увидев, что Элль тоже в вечернем платье. — Ты уходишь?

— Да, мама.

Мать прислонилась плечом к дверному косяку и сложила на груди руки.

— И куда же, если не секрет?

— Адель устраивает вечеринку и вытребовала меня к себе. Мама, может быть, я тебе нужна? — с надеждой спросила Элль.

— Что ты! — Мать всплеснула руками. — Нет. Просто я хотела спросить, не видела ли ты отца. Надеюсь, он не забыл, что у нас на сегодня билеты в оперу? Ему еще надо переодеться.

Элль тихонько застонала. И как она могла забыть! Ну, теперь-то вечер тишины и спокойствия в одиночестве потерян окончательно.

— Что с тобой? — встревожилась мать.

— Ничего, мама. Элементарное нежелание ехать, хотя я уже пообещала.

— Ты себя плохо чувствуешь? — спросила мать с подозрением.

— Нет, но…

— Тогда поезжай, — веско сказала мать. — Тебе необходимо развеяться. Аделаида — милая и веселая девушка.

«Ох, мама, — подумала Элль, — если б ты знала ее так, как я».

Стоит только помянуть… В коридоре раздался частый перестук каблуков, и в дверном проеме появилась разрумянившаяся Аделаида.

— О, добрый вечер, тетя Жюстина, — поздоровалась она и сообщила: — Мсье Фальбер поднимается вслед за мной по лестнице. А ты? — накинулась она на Элль. — Ты еще только в платье? Живо хватай шубу и поехали!

— Счастливо повеселиться, девочки, — сказала мать и пошла встречать мужа. — Элеонор, позвони, если останешься ночевать у Аделаиды.

— Вот как… — тихо, чтобы ее не услышали, протянула Адель. И хихикнула.

— Выдать меня замуж — идея фикс моей мамочки, — сказала Элль с досадой.

— Знаю, знаю, — отмахнулась Адель и заторопила: — Ну что ты стоишь? И к чему эта кислая мина? Ты обещала!

— Иду, — покорно сказала Элль и пошла к креслу, в котором ее дожидалась шубка.

Аделаида, не усмотрев энтузиазма в движениях Элль, подхватила ее под руку и потащила за собой. Элль взмолилась:

— Тише! Я же каблуки сломаю!

— Купим что-нибудь по дороге.

Они пронеслись мимо родителей. Мать сияла довольной улыбкой, отец помахал на прощание рукой.

— Ну, знаешь! — проворчала Элль уже в машине. — Зачем такая спешка?

— Мы опаздываем, — заявила Адель, усаживаясь за руль. Автомобиль тут же тронулся с места и быстро набирал скорость.

Элль немного опешила.

— А пораньше, в таком случае, нельзя было приехать?

— А-а… — беспечно ответила Адель. — Там Луазо — значит, все в порядке.

— Луазо? — удивилась Элль. Имя было ей незнакомо. Кто это? Новый парень Адель? В принципе, подруга не имела привычки менять ухажеров, как цвет лака на ногтях. А что же тогда с Мишелем? Адель была с ним больше года. Мишель пел в одной из модных групп, выступающих по клубам. Он и его окружение как раз попадали под характеристику «сборища уродов»: после концертов он и его группа имели обыкновение расслабляться, и в одном из таких сеансов расслабления принимала участие Элль. После этого она зареклась впредь появляться в квартире Адели, когда там находился Мишель со своими друзьями. В одиночку он был более-менее сносен.

Кроме того, Элль было совершенно не все равно, что происходит с ее подругой. Адель вдруг помрачнела, а Элль оставалось только путаться в догадках, что же ее могло так разозлить. Похоже, расставание с Мишелем, прошло не гладко.

— Ты его не знаешь, — сказала Аделаида. Она давила на газ и обходила машины, попутные автомобили один за другим. — Мы знакомы всего два месяца. Но, такой парень, как Луазо, любому даст сто очков форы.

Она все увеличивала и увеличивала скорость, Элль с беспокойством поглядывала на проносящееся мимо дорожное ограждение и в конце концов не выдержала.

— Куда ты так мчишься? Хочешь неприятностей с жандармами? Притормози.

Аделаида послушалась.

— Дай мне сигарету, — сказала она.

Элль взяла с приборной доски пачку «Жетана», вытащила из нее сигарету, прикурила и протянула ее подруге.

— Благодарствую. — Та глубоко затянулась. — Извини, это я из-за Мишеля. Ты не спрашиваешь, но нетрудно догадаться, о чем ты сейчас подумала. Я послала его к черту еще в октябре — надо сказать, мне и самой приелась травка. Особенно вперемешку с ведром виски. Утром просыпаешься — голова гудит, во рту словно резину жгли, тело как из мясорубки вывалилось. К вечеру только-только придешь в себя — и все по новой. Надоело до чертиков. А ему, видите ли, без травки никуда… Без нее у него и голос не тот, и стихи не складываются — нет нужной эмоции. И без виски тоже… Ну сколько можно?