Ашира Хаан - Sex only [СИ]

Чтобы сделать ситуацию еще более дискомфортной, мне навстречу выходит… ну, наверное, секретарша. Я как-то забыла о такой важной детали. Мало попасть на этаж, еще должен быть контрольно-пропускной пункт для особых гостей. И главный пограничник тут — она.

На вид не больше двадцати, но в огромных зеленых глазах чуть больше опыта и стервозности, чем можно накопить к этому возрасту. У нее пухлые губы — если и накачанные, то это не заметно, зато при виде них мысли исключительно порнографические. У нее такая грудь в разрезе белоснежной рубашки, что оторвать от нее глаза крайне сложно при всей моей гетеросексуальной ориентации. Юбка-карандаш ниже колена, но настолько обтягивающая, что будь под ней белье, я бы заметила. Резинки чулок по крайней мере вполне различимы. Длиннющие ноги, и каблуки такой высоты, какую я до сих пор видела только у стриптизерш на пилоне.

От всей этой роскоши я впадаю в настолько глобальный ступор и смущение, что на ее явно вопросительный взгляд даже ничего не могу сказать. Дар речи пропал начисто, дар передвижения тоже.

— Здравствуйте, чем могу помочь? — она решает наконец перейти на вербальное общение.

— Я, ээээ… — сглатываю и все-таки отвожу глаза от ее груди. — Я к Валевскому.

— Альберту Яновичу? Вы журналистка? Встреча назначена на четыре, вы немного рановато. Подождете часик? Он очень занят.

Ее теплый тон и обаятельнейшая улыбка гипнотизируют. Я даже чуть не киваю и не отправляюсь читать журнальчики.

— Нет, я не журналистка. Он меня ждет.

— А кто вы? — она склоняет голову и снова так улыбается, что хочется рассказать всю свою биографию, начиная с детского сада — ведь такой доброй девушке наверняка очень интересно!

— Э-э-э.

Если я скажу, что Карина, это поможет? Или надо представиться по полной, включая номер ИНН и медстраховки?

Некоторое время она ждет моего ответа, но потом улыбка вянет, а голос становится ледяным:

— Вы уверены, что пришли по адресу? Могу я увидеть ваши документы?

Такой неловкой прелюдии к сексу у меня не было, наверное, никогда.

— Скажите Альберту Яновичу, что пришла Карина. — от злости я снова обретаю дар речи.

— Я скажу, — улыбается она холодной змеиной улыбкой.

Она шагает на своих ходулях к кабинету, из которого моментально появляется Альберт:

— Все в порядке, Кать, это ко мне.

Он кладет на мою спину только кончики пальцев, провожая в кабинет под уничтожающим взглядом Кати, но мне кажется, что мы практически трахаемся на ее глазах.

Захлопнув дверь, Альберт забирает у меня из рук и куртку, и сумку, кидает куда-то в сторону, вслепую попадая на вешалку и обнимает мое лицо руками, целуя долго и жадно.

— Я дико соскучился! — сообщает он. — Прости за Катю, она чересчур бдит.

— В четыре у тебя встреча, мы должны поторопиться, не так ли? — говорю я светским тоном, опускаясь на колени и расстегивая его брюки.

Самое идиотское, что обнимая губами член Альберта, я представляю, как здесь же, на этом месте и в этой позе стоит Катя в своей узкой юбке. И как это здорово выглядит — Альберт в светло-сером строгом костюме, ее темно-малиновые пухлые губы на его члене, его длинные пальцы в ее строгой прическе. Я в своем свитере и джинсах совершенно не смотрюсь в этой роли. Замените актрису.

— Нет, — говорит Альберт. — Иди сюда.

И он поднимает меня, снова целуя, забирается руками под свитер и гладит кончиками пальцев живот. Тянет за собой к огромному стеклянному столу, занимающему центральное место в таком же вылизанном, как коридор, кабинете, разве что в серо-черных тонах. Но здесь цветовую гамму разбивают яркие картины, очень напоминающие рисунки местных художников в Доминикане. Несколько чистых цветов, символические сюжеты, крупные мазки — очень похоже. Может, это они и есть? Только исполнены на два порядка профессиональнее тех поделок, что я видела в лавках для туристов. Неужели он привез их оттуда?

Альберт садится в свое огромное кресло, усаживает меня на колени и тянет вверх свитер.

Деловито расстегивает бюстгальтер, стягивает его и тут же прикусывает сосок. Его руки скользят по спине, гладят плечи, живот, пока губы обводят чувствительную нижнюю часть груди, а горячий язык оставляет на ней огненные росчерки.

Он втягивает в рот сосок, выпускает его и легонько дует, глядя мне в глаза. Ощущения тепла и холода, жарких поцелуев и этого дыхания встряхивают меня так, что я почти забываю о неласковом приеме.

Рука Альберта ложится мне между ног и он с упреком говорит:

— А в Питере ты была в юбке.

Черт, я и не подумала совершенно. Когда глава ювелирной корпорации вызывает тебя на секс в своем кабинете, надо, конечно, надевать платьице и не надевать белья.

— Придется тебе что-нибудь придумать, — я прижимаюсь к нему всем телом, вдыхаю его запах на шее, прикусываю ее осторожно, чтобы не оставить следов. У человека еще встречи сегодня.

Он встает с кресла и поднимает меня. Кладет ладонь мне между ног и с силой вжимает ткань джинсов в промежность. Это грубо и почти больно, но заводит невероятно, я даже трусь о него, чтобы почувствовать это еще сильнее.

Синие глаза за стеклами очков — сегодня без оправы, и от того они действуют на меня сильнее, — внимательно наблюдают за всеми моими реакциями. Альберт улыбается половиной рта и трет ребром ладони шов на джинсах. Я прикусываю губу и снова нетерпеливо тянусь к пуговицам на его брюках.

Он качает головой, освобождается и поворачивает меня к себе спиной. Сдвигает все со стола на самый край и загибает меня на столешницу. Под животом тепло от стоявшего там ноута, а вот соски касаются холодного стекла, и я вздрагиваю.

— Сколько… — выдыхаю я сквозь зубы от этого будоражащего ощущения.

— Что сколько? — рассеянно спрашивает он, расстегивая мои джинсы и тянет их вниз, до середины бедер, обнажая задницу, чтобы тут же огладить ее ладонями.

Я ерзаю, и джинсы падают до самых коленей.

— Сколько баб ты трахал на этом столе? — мысль об этом одновременно и возбуждает и бесит, и эти ядовитые чувства сплетаются внутри как две змеи.

Альберт проводит рукой у меня между ног и заставляет раздвинуть бедра шире.

— Ты первая, — спокойно говорит он. И в тот момент, когда моя ревность озадаченно утихает, добавляет: — Но это новый стол, здесь был ремонт, пока я летал в Доминикану.

Ах ты ж…

Я дергаюсь, чтобы вырваться, но сильные руки не дают мне этого сделать. Альберт наклоняется к моему уху, пока его член трется о меня сзади и хрипло шепчет:

— Но если ты хочешь поговорить о моем опыте, я не против.

Он выдвигает ящик стола и достает оттуда презервативы. Еще раз напоминая мне о том, какой он запасливый. И аккуратный. И очень предусмотрительный.