Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

– Ну, давай, задавай свои вопросы, – призвал меня Дэнни. – Если мы будем замалчивать их или ходить вокруг да около, лучше никому не станет.

Мои пальцы сжались на кофейной кружке. До свидания, иллюзии о беззаботной жизни!

«Земли обетованной ты здесь не найдёшь!»

Спасибо, Кристина. Могла бы и яснее выражаться.

– Кто знает, что у тебя ВИЧ?

Мой список вопросов был бесконечно длинным. Я решила начать с самых безобидных.

– Мои родители, конечно. Кристина, Йорг, Рики, Симон. В фитнес-центре об этом знал мой учитель, мой тренер Доган тоже знает. Больше никто, – ответил он.

– Доган знает? И несмотря на это, дотащил тебя до чемпионата мира? Это не опасно? Ты никого не можешь там заразить?

– Это почти невозможно. Моя кровь должна попасть прямо на рану противника, и в долю секунды, потому что вирус погибает в воздухе. Вероятность, что в тебя ударит молния, точно немного повыше.

– Тем не менее ты из-за этого перестал биться до нокаута, потому что процент риска был для тебя слишком высоким.

– Не сразу. Только после чемпионата. Я чувствовал себя некомфортно. Некоторые организаторы перестали приглашать меня на большие соревнования, когда об этом стало известно. Перед чемпионатом мира мы все сдавали кровь, и после этого стало тяжелее. После этого я перешёл в бои с лёгким контактом, там было проще.

– Как давно он у тебя?

Он поставил босые ступни на стул, подтянул колени и положил на них подбородок.

«Он строит защитную стену между тобой и собой», – проинформировал меня мой мозг. Я должна следить, чтобы он не отстранился.

– Так прямо никто не скажет. У меня не было симптомов после заражения, по крайней мере я их не заметил. Некоторые заболевают как будто гриппом. Но даже если так и было, никто на это не обратил внимание… В худшем случае я заразился сразу в одиннадцать… Я исхожу из этого.

– В одиннадцать. Когда твой отец начал делать это, – закончила я его предложение.

– Да.

Это было бы плохо. Чем раньше, тем хуже? Из-за инкубационного периода?

– Инкубационный период – не совсем верная формулировка. Это называют латентным периодом. Это время, когда человек уже носит вирус и даже может его передать, но ещё абсолютно здоров. Это никак не ограничивает меня. Никто не может сказать наверняка, когда болезнь в конце концов проявится. У каждого она протекает по-разному. У некоторых это происходит уже через несколько месяцев, но было несколько случаев, когда этот период длился почти пятнадцать лет. Нет единой нормы.

Я боялась, что чашка может треснуть под нажимом моих рук.

– Возможно, болезнь никогда не проявится?

Его голос был спокойным и собранным.

– Такого не бывает. У кого есть ВИЧ, у тех будет и СПИД. Никакой путь не идёт мимо.

– А потом? Что происходит потом? – я перешла на шёпот.

– Появляются симптомы. Человек заболевает. Это может быть всё, что угодно. Плохое самочувствие, головокружение, кожные заболевания, простуды. Иммунная система просто становится слабой.

Он говорил о болезни, словно объяснял образование облаков на небе.

– В какой-то момент появляются все симптомы СПИДа. Если везёт, то умирают быстро, если нет, то человек умирает несколько месяцев или даже лет.

Мои губы дрожали. На мгновение я закрыла глаза и пожелала быть далеко отсюда. На солнечном пляже у Средиземного моря.

– От чего конкретно умирают?

– Тоже по-разному. Часто от воспаления лёгких или туберкулёза. От безобидных болезней, которые иммунная система больше не может победить. Не унизительно ли это? Сдохнуть от насморка?

Я покачала головой, ужаснувшись грубым словам. Но, возможно, ему нужно было так говорить. Это был способ справиться, уменьшить ужас происходящего.

– Как ты узнал, что он у тебя есть?

Он встал и начал убирать со стола. Я почувствовала, что вступила на опасную почву.

– Мне рассказал отец. Незадолго до моего переезда сюда. Он позвонил мне. Сказал, что заболел, и хотел, чтобы я навестил его, но я отказался. Так что он рассказал мне об этом по телефону. Так просто. Что я уже несколько лет заражён и скоро умру. Так же, как и он.

С громким грохотом он поставил тарелку в буфет и скрестил руки на груди. Неожиданно он закрыл глаза, и по его щекам побежали слёзы.

– Отец знал это, – прошептал он. – Он давно знал. Он годами спал с жиголо. Его это не остановило. Иногда я думаю, что он и хотел меня заразить.

– Боже мой! – больше я не могла сказать ни слова. Такого ведь не бывает. Не должно быть!

Я подошла к нему и расплела его руки. Он нежно прижал меня к себе. Зарылся мокрым от слёз лицом в мои волосы. Его плечи тряслись без остановки, когда он положил лоб на мою щёку. Я утешала его, гладила по спине, а его слёзы падали мне на грудь и пропитывали мою футболку. Мне это не мешало. Страх заражения пропал, вместо него зародилась злость. Страшный, жгучий гнев на отца Дэнни, человека, которого я не знала, но всё же ненавидела больше всего на свете. Злость разрасталась, становилась всё сильнее и так и осталась со мной навсегда.

– Теперь ты меня понимаешь? – всхлипнул он. – Моя жизнь – это сплошная катастрофа. Я не хотел тебя в неё втягивать. Мне очень жаль. У нас никогда не будет нормальных отношений.

– Нет, будут, – упрямо сказала я. – Ты же видел прошлой ночью.

Он беспомощно посмотрел на меня, его глаза были всё ещё полны слёз.

– Я не про это. У нас никогда не будет детей. Никогда не будет будущего.

Я ухмыльнулась:

– Тебе двадцать лет, и ты думаешь о детях? У большинства мужчин дети появляются, когда им лет тридцать пять. До этого времени может многое произойти.

– Я очень сильно хочу детей, – упрямо сказал он.

– Я тоже, но не сейчас. Через десять лет многое может измениться. Через столько лет болезнь научатся лечить, через столько лет у людей с ВИЧ смогут рождаться здоровые дети, через столько лет…

– … я могу умереть.

– Прекрати! Даже не думай об этом!

Он замолчал и заскрипел зубами.

– Как давно ты был у консультанта? – спросила я.

– Несколько лет назад.

– Я так и думала. Пойдём туда вместе, пожалуйста.

Он стёр слёзы рукой.

Его невозмутимость возвращалась к нему, и перед моими глазами он снова превращался в самостоятельного человека, которого я знала.

– Что ты от этого ожидаешь?

– Я ожидаю просвещение.

Его молчание длилось слишком долго, он не был согласен.

– Пожалуйста, – попросила я. – Я тоже ищу способ с этим справиться.

– Хорошо! – кивнул он. – У меня есть несколько адресов. Завтра я обзвоню их и решу, куда мы пойдём.

Я встала на носки и поцеловала его в губы. Их вкус был солёным от слёз.

– Спасибо, ты лучше всех.

– Я идиот, – ответил он. – Я не должен был втягивать тебя в это ни при каких обстоятельствах. Вместо того, чтобы предупреждать тебя, мне надо было просто держаться от тебя подальше!