Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

Я ткнула его пальцем в грудь:

– Прекрати винить себя. Я взрослая и могу решать сама. Чувство вины – это то, что навязал тебе отец. Ты не должен его ощущать!

Он что-то проворчал себе под нос. А я ни с того, ни с сего заявила:

– Я доверяю тебе, Дэнни. Полностью, во всех сферах. Но и ты тоже должен мне доверять. И если я считаю, что спать со мной неопасно, то поверь мне.

– Но это опасно!

– Жизнь вообще опасна. Я могу сейчас выйти на улицу и умереть от кирпича, упавшего с крыши. Или от того, что меня переедет почтовый грузовичок. Или, например, от солнечного удара.

Он покачал головой и закатил глаза.

– Мы можем дождаться рекомендаций и потом уже решать, – предложил он.

– Договорились.

Это казалось честным компромиссом. Я не могла представить, что там нам посоветуют полное воздержание.

Дэнни взял меня за руку и потянул ближе.

– Сегодня ночью я заметил, что умею доверять другим. Первый раз в своей жизни. До этого я считал это ошибкой, которую никогда не должен совершить. Я даже не знал, что могу подпустить кого-то так близко, не только телесно, но и эмоционально.

Он посмотрел на пол и прибавил:

– Я тоже полностью доверяю тебе. Мне нужно научиться проявлять это чувство.

Я кивнула и пожала его руку, чтобы показать, что понимаю его, и всё в порядке. Конечно, чтобы научиться проявлять доверие, требуется время.

– Пошли пройдёмся, – предложила я. – Ты расскажешь мне, что тогда произошло с твоей мамой и почему ты думаешь, что ты виноват в этом.

Вечером того же дня я лежала дома в кровати, никак не могла заснуть и с трудом сдерживала себя, чтобы не включить компьютер и не прочитать в интернете всё об этой болезни. Я специально так не делала, поскольку от этого бы ещё больше перевозбудилась. Я бы хотела поговорить об этом с Кристиной, но, к сожалению, мне не удалось её увидеть. Но не только это занимало меня. То, что он рассказал сегодня утром, всё ещё звучало в моих ушах. Абсолютно спокойно, словно это самая естественная вещь на свете, Дэнни рассказал, что виноват, что его брат родился мёртвым. Как будто ни у кого не было в этом сомнений. Как его родители могли заявлять подобное? Ему только исполнилось десять лет. Я прекрасно представляла его, как он стоит в доме в Америке, держа за руку мать, которая на последних месяцах беременности. Умоляя её выйти на улицу, чтобы поискать свою сбежавшую собаку. Я слышала, как ругался отец, который не разрешал выходить из дома. Конечно, Дэнни не послушался и просто побежал. Как он мог он предположить, что его мать попытается удержать его, потеряет равновесие и упадёт с лестницы? Даже взрослый человек не смог бы просчитать последствия этого действия. Можно ли ожидать такого от ребёнка?

Я беспокойно переворачивалась с бока на бок. Голова болела, и всякий раз, только закрывая глаза, я видела мальчика с волосами цвета соломы и синими глазами, который, вытянувшись, лежал на кровати, считал про себя минуты и взвешивал, может ли он рискнуть и перевернуться. Только утром я провалилась в беспокойный сон.

Я бегу и бегу. Бесконечные лестницы наверх, в сияющее синее небо. Но чем быстрее я бегу, тем быстрее проваливаются ступени. Они откалываются снизу-вверх, пока разрушение не настигает меня и не раскалывается камень прямо под моей ногой. Успокоительная синева неба не приближается ни на сантиметр, вместо этого ступени уносят меня в бездну. Я падаю и падаю, и что бы я ни делала, я не могу остановиться.

Покупать новый шкаф мы поехали втроём. А потом тоже все вместе собрали его и поставили на место.

Кристина кинулась мне на шею и минуту стискивала, так она была рада, что в ночь с субботы я вернулась к Дэнни. Она не сказала о разрушенной мебели ни слова. Она знала темперамент Дэнни, и, вероятнее всего, это был не первый раз, когда в эмоциональной ситуации он реагировал подобным образом. Это был его способ справляться со злобой внутри него.

В тот пятничный пятницы я прямо с работы поехала в спортивный центр. У нескольких учеников Дэнни в субботу был экзамен на третий разряд, и он хотел ещё раз всё с ними с повторить. Кристина пришла посмотреть.

Так как в плетённом кресле её не было, я предположила, что она где-то сзади, где Дэнни тренировался со своими учениками.

Его я увидела издалека. Он стоял, окруженный своими учениками на матах.

– Делаете вид, что бьёте слева, наносите удар ногой справа. Нет, никаких переступаний, – объяснял он. – Отвлекаем, сбрасываем, бьём. Нет шага. Да, так. Следи, чтобы бить всегда голенью…

Когда он остался немного доволен выполнением бокового удара, он повернулся ко мне и поцеловал меня.

– Э, – произнёс он. – Тина где-то здесь.

Стиль тренировки Дэнни был прямо противоположным стилю Догана. Он никогда не кричал и не терял терпение; мотивировал тем, что что-то работает, а не давлением. Ни один из его учеников ещё ни разу не провалился на экзамене. Я увидела Кристину сидящей на мате у стены. Подошла к ней и плюхнулась рядом.

– Привет, – поздоровалась она.

Я ответила на приветствие. Некоторое время мы молча смотрели на Дэнни. Он стоял на правой ноге, поднял левую высоко над головой и бил в воздух, чтобы показать ученикам, как отгонять от себя противника. Так как он был левшой и предпочитал бить левой ногой, то ему приходилось иногда задумываться, чтобы показать что-то ученикам. Сначала мне было непонятно, как можно поднимать ногу настолько высоко, что почти вертикально, но теперь это стало привычным. Мы часто проводили вечера вместе в спортивном центре, Кристина и я уютно располагались на мате в углу, Дэнни либо тренировался сам, либо занимался с учениками. Количество его учеников увеличилось настолько, а стоимость курса выросла так, что его объём работы достиг размеров полноценной работы. Но он всё равно каждые выходные уезжал на фотосессию. Иногда и оставался там на два-три дня. Его телефон звонил много раз на неделе. Постоянно звонил то ученик, который хотел что-то узнать, то менеджер из его фотоагентства, который сообщал о дате новой съёмки, о том, куда ему ехать и как он должен выглядеть, когда приедет.

– Я хотела поблагодарить тебя, – неожиданно произнесла Кристина.

– За что? – удивилась я.

– Что ты вернулась к нему на выходных.

На ней были укороченные чёрные брюки и светлая толстовка с молнией, застёгнутой до подбородка.

– За это не нужно благодарить, – невольно улыбнулась я и надолго остановила на ней свой взгляд. – Честно говоря, я сделала это не для тебя.

– Логично, – парировала она. – Несмотря на это, я безумно рада. Больше не злись на него за то, что он не сказал тебе раньше. Он хотел сказать тебе всё с самого начала, но Йорг и я уговорили его не делать этого. Мы так отчаянно хотели, чтобы всё наконец получилось.