Павел Васьков - Пепел

Следующий зал был тупиковым, в нём также никого не было. По периметру были расставлены различные предметы быта и искусства. Косте бросилось в глаза изображение некоего божества на каменной плите за стеклом. Плита была разломлена надвое и скреплена железными скобами уже в современное время. По четырем сторонам изображение было подсвечено теплыми фонариками, привлекавшими на свой свет только самых любопытных мотыльков, готовых идти до конца. Он подошел ближе и прочитал надпись слева от плиты: «Богиня Саваранатхи. Индия. II век до н. э.» Плита, размером не более полуметра в диагонали, представляла собой изображение трехголовой девушки. Головы были повернуты в разные стороны, по формам профилей и анфаса можно было сделать вывод, что лица были разные. На своих шести ладонях она держала различные предметы быта, сосуды, миски с едой и прочее. На шее у неё красовалось ожерелье из маленьких человеческих голов, скорее всего мужских. Изображение кончалось на её торсе.

На несколько минут Костя завис у этой плиты, изучая множество её деталей. Возможно, ему даже пришли в голову несколько новых строк для его стихотворения. Тишину нарушил голос из неосвещенного угла справа от него.

– Заинтересовались Саваранатхи? – произнес голос.

Костя уставился в темноту и сказал:

– Простите?!

Человек из мрака постепенно начал выходить и Костя увидел перед собой пожилую женщину. «Смотрительница зала», – подумал Костя. Судя по глазам, женщина позволила себе немного подремать в тишине.

– Саваранатхи – великая богиня жертвенной любви. Согласно мифам, её муж сильно завидовал мужчинам в своём окружении, которые могли позволить себе многоженство. Саваранатхи каждый день видела его грустное лицо не удовлетворённого жизнью мужчины, и тогда решила стать для него второй женой. Она красилась и одевалась по-разному, вела себя как два разных человека, только лишь для того, чтобы её муж мог почувствовать себя не хуже других мужчин в округе. Утром она была в образе молодой и неопытной девушки, а вечером женщиной в годах. Но желание мужа росло, и он требовал все больше разных образов от неё. В конце концов он убил жену, когда та отказала ему в очередном изощрённом желании. Вот такая история, – сказала смотрительница.

– Поразительная история. Честно говоря, я оказался здесь не случайно. Я ищу Кристину Сергеевну, мне сказали, что я смогу найти её в этом зале.

– Значит, Вы пришли по адресу, – сказала женщина и протянула молодому человеку руку.

Костя радостно пожал ей руку. Она продолжила:

– Можете называть меня Кристина. Не хочу стареть раньше времени, – она слегка улыбнулась, и Костя обратил внимание на её едва заметные морщины на лице. – Чем могу быть полезна Вам?

– Понимаете, – неуверенно начал Костя, – меня отправила к Вам Анна. Я снял вашу квартиру на несколько дней…

– Что-то не так с квартирой?

– Нет, что Вы. Заранее прошу прощения, возможно, это звучит странно, но я позволил себе навести порядок на книжных полках…

– О, давно нужно было это сделать! – вставила она.

– Так вот, я нашел один роман, – Костя достал книгу и показал ей. На секунду лицо Кристины изменилось и застыло, словно изображение индийского божества на каменной плите, – я прочитал его за ночь. Но не нашел продолжения. Честно сказать, я впервые слышу о таком писателе, поэтому и заинтересовался.

Она взяла книгу из его рук и открыла в самом начале. Смотря в книгу, Кристина восстанавливала длинную цепочку событий, протянувшуюся через всю её жизнь. Слово «длинную» стоит произносить здесь с протяжной буквой «И».

– Давно я не держала её в руках, – задумчиво сказала она и отдала книгу Косте.

Он немного замялся и сказал:

– Простите, я не представился. Меня зовут Константин, Костя.

Они стояли в ожидании, кто первый из них решится на продолжение диалога. В разговор вмешался гид, с группой туристов. В руках, над головой, он держал триколор. Французская речь с примесью славянского акцента наполнила зал.

– Давайте встретимся в кафе через 20 минут. Вы проходили его, когда шли в этот зал, – приглушенным голосом, почти шепотом, сказала Кристина.

Костя кивнул и вышел из зала.

В каждом городе есть своя архитектурная доминанта в виде знаковой постройки. Скажем в Риме это Колизей, в Париже башня Эйфеля, в Барселоне собор Святого Семейства. Не то чтобы невозможно представить эти знаменитые города без этих знаменитых сооружений, но картинка будет уже совсем иная. Как если бы у вас отнять вашу самую достойную черту характера, которой вы гордитесь. Та же история с Эрмитажем и Петербургом.

Редкие лучи яркого солнца одарили Костю, когда он занял своё место в кафе. Он взял салфетку и написал на ней, чтобы не забыть: «…а теперь прошу тебя, выйди, на ключ снаружи. Теперь все наружу…» Строки приходили сами, по дуновению метафизического ветра. Он увидел, как к нему приближается Кристина и представил, как бы она могла идти по этому коридорному залу тридцать лет назад. Волосы, собранные теперь в небольшой пучок, развевались бы то и дело в стороны. Солнце пропускало свои лучи сквозь них, оставляя свои позолота, посеревшие по прошествии лет и событий.

– Раньше я здесь бывала чаще, но гостей у меня становится всё меньше, – Константин приветственно встал, и они вместе опустились в кресла.

Костя заказал два кофе, один слабый и покрепче для себя.

Кристина продолжила:

– Это Ваш первый визит в Петербург?

– Я был здесь очень давно, ещё совсем ребенком. Сейчас совсем другие эмоции. Город стал живее, а кофе крепче.

– А я всегда жаловалась на серость и представляла себя кротом, живущим под землей. Но стоило мне на пару дней выехать в очередную командировку в Стамбул или Тегеран, как меня начинало тянуть обратно. Такой вот загадочный северный магнетизм, – сказав это, Кристина по-доброму улыбнулась.

– Не хочу обидеть Вас и Ваш город, но честно говоря, такое чувство, что им никто не занимается, так скажем «слегка запущен».

– Что Вы? Какая обида? Это сущая правда, у Петербурга нет хозяина сейчас. Один мой хороший знакомый говорит так: «Санкт-Петербург строили итальянцы, бомбили немцы, восстанавливали русские. И вот теперь разрушают невежды без национального признака».

Внезапно Костя почувствовал небывалый прилив искренности в речи этой пожилой дамы. Последние годы, что он провел в столице, Косте приходилось очень часто встречаться с ложью, самой обыкновенной, влившуюся в нашу бытовую повседневную жизнь. «Возможно, я приехал сюда именно за этим, послушать немного правды», – подумал Костя. Он готов был просто слушать её и не перебивать. «Ни в коем случае не перебивать», – твердил он себе.

Официантка принесла два кофе. Кристина сделала небольшой глоток.