Анна Варенберг - Татьянин день. Неразделенное счастье

— Есть ли жизнь после свадьбы? — прокомментировал Горин, недоверчиво наблюдая за этой сценой. — Кажется, есть…

В кабинете следователя Сергею Никифорову было крайне неуютно. Ему прежде никогда не доводилось бывать в такого рода казенных заведениях, и он даже представить себе не мог, что же должна чувствовать бедная Нина Перепелкина, для которой из этих стен и вовсе нет выхода.

— Спасибо, что сразу разрешили свидание, я даже не надеялся, — поблагодарил он Костенко.

— Вы просто вовремя позвонили, Перепелкина как раз попросила вас к ней пустить, — объяснил Борис причину отсутствия бюрократических проволочек, — А что ж раньше-то не попытались?

— Я только что узнал, что Нину… Что она здесь.

— Значит, вы с гражданкой Перепелкиной коллеги по работе? — уточнил Борис.

— Ну да, — согласился Сергей. — Но ведь бывает, что коллега по работе ближе собственной жены… Да не в этом смысле, — спохватился он, заметив напряженный взгляд следователя и сообразив, сколь двусмысленно прозвучали его собственные слова. — Мы с Ниной — просто очень хорошие друзья. Она меня не раз выручала, бывало, и я ей помогал. Если б вы знали, какой она надежный и вообще замечательный человек!

— Ну ладно, — сменил тему Борис. — А вам что-нибудь известно об этом убийстве?

— Только то, что слышал от других, но могу сказать твердо: Нина не убивала, — проговорил Никифоров, и эту его фразу услышала Перепелкина, которую конвойный привел в кабинет.

— Сережка! — бросилась она ему на шею, — Как у тебя со здоровьем?

— Да что мне сделается. Ты-то как? — Никифоров тоже обнял ее.

— Вообще-то, кабинет следователя не предназначен для таких свиданий, — вставая, прокомментировал Борис. — Ладно, в порядке исключения… У вас полчаса. — Он вышел, оставив Нину и Сергея наедине.

— Ну рассказывай. Как ты? — спросил Никифоров, — Что следователь говорит?

— Чего же он может сказать? — вздохнула Нина. — У них у всех где-то там, — она указала на собственный лоб, — какая-то машинка, так что… «Чистосердечное признание облегчает следствие и приближает неотвратимое наказание».

— Да, похоже, этот Костенко мужик суровый, — согласился Никифоров. — Надо подключить толковых адвокатов.

— Сереж, со мной все в порядке, ты не парься, и хватит об этом. Я же совсем не о том хотела с тобой поговорить, — перешла к делу Нина, — Нужна твоя помощь. Мы должны помочь Танюшке выбраться из этой передряги!

— Под передрягой ты имеешь в виду се замужество? — Сергей, признаться, в последнюю очередь собирался обсуждать с Ниной перипетии жизни Разбежкиной.

— Вот именно, — серьезно подтвердила Нина. — За какое такое мужество? Танюшка ведь ничего не знает. А ей опасаться надо. Сережа, он опасный тип.

— Кто? — не понял Никифоров.

— Игорь, Танин муж! А, кроме нас с тобой, ей не на кого надеяться. Ты это понимаешь? — пододвинулась к нему Перепелкина.

— Я понимаю только одно: влезать в жизнь Тани я больше не хочу, — медленно и веско произнес Сергей. — Она выбрала Игоря — прекрасно. Полностью отстранила меня от участия в своей жизни и жизни нашей дочери — ладно.

— Ты узнал?! — ахнула Нина.

— Она сама в конце концов сказала. Запретила мне общаться, даже видеться с Надей! Знаешь, я много думал и решил оставить их в покое. Наверное, так будет лучше. Для всех. Жили же они без меня все эти годы. И, судя по Таниным словам, жили неплохо. Был человек, который им помогал. Ну и слава Богу, я не в претензии.

— Значит, Таня тебе так и не рассказала?… — поняла Нина.

— Что еще она могла мне «так и не рассказать»? — раздраженно спросил Сергей, всем своим видом показывая, что Разбежкина и любые ее проблемы больше не имеют к нему ни малейшего отношения, и лучше навсегда закрыть эту тему.

— Почти все эти годы, — глядя в пол, заговорила Нина, — что вы не виделись, Татьяна сидела. Сначала в тюрьме, потом — на зоне, потом ее условно-досрочно освободили.

Никифоров поначалу принял ее слова за какой-то нелепый розыгрыш, и лишь постепенно до него начало доходить, что все, сказанное Ниной, — ужасная, невыносимая правда.

— А посадил ее твой любимый тесть — Баринов, — помолчав, продолжала Псрепелкина.

— Если это шутка, то очень неудачная, — 'хрипло проговорил Никифоров. — Таня — в тюрьме? Это невозможно.

— Да уж какие шутки. Мы же с ней тогда вместе в СИЗО отдыхали, — добавила Нина. — А еще представь, как она уже на волю собиралась, дело закрывали, а тут Баринов вмешался — и дали нашей девочке пять лет.

— Нин, — пытаясь опомниться, сказал Сергей, — я знаю, Баринов — не луч света в темном царстве, но чтобы такое… Ты уверена?

— Век воли не видать, — поклялась Перепелкина тоном опытной зэчки, — Я бы тоже сомневалась, если бы не слышала своими ушами.

— Что ты могла в тюрьме услышать? — недоверчиво спросил Сергей.

— Это точно: пока сидела на нарах, ничего, кроме Танькиных слез, не видела и не слышала. А вот совсем недавно попалась мне одна кассетка… И твой любимый тесть открытым текстом говорит, что Разбежкину видеть на свободе не желает. Вот так-то, Сережа, — закончила она.

— Дурак. Дурак и сволочь, — простонал Сергей, наконец полностью осознав весь ужас случившегося и свою собственную роль в Таниной судьбе.

— Перестань. Ты же не знал, — посочувствовала ему Нина.

— Не хотел знать! — вскакивая, выкрикнул он. — Мы же гордые, мы обиделись! А когда Тане нужна была моя помощь, меня рядом и не оказалось! Я-то все это время черт знает что о ней думал: укатила, нашла кого-то, забыла обо мне… Самодовольный идиот! Как же я не увидел? Чувствовал ведь, что-то происходит… Но тюрьму — и представить не мог!.. Это что же получается, — дошло до него, пожалуй, самое страшное и невыносимое, — Надюшка в тюрьме родилась?

— В колонии, — кивнула Нина. — Да она, слава богу, ничего не помнит. Таню ведь условно-досрочно освободили, когда она совсем маленькая была.

— Таня и Надюшка — в тюрьме. Подожди, дай в себя прийти. У меня и так-1о по жизни мозги набекрень, а теперь…

— Сереж, у нас времени нет. Надо, чтоб ты кое-что сделал, — перебила его Нина.

— Да, конечно, прости, — очнулся он. — Чем я могу тебе помочь? Может, следователю дать на лапу?

— Сереж, да не обо мне сейчас речь, эта история — бог с ней, авось сама рассосется, а вот Тане помощь очень нужна! — в отчаянии проговорила Нина.

— Давай по порядку: что произошло и что нужно сделать, — потребовал он, стараясь сосредоточиться.

Вот тогда-то Нина наконец, как могла, четко, коротко и толково поведала ему всю историю, связанную со злополучной кассетой.

— И ты эту запись сама слышала? — спросил Сергей, когда она закончила.

— Да вот как тебя сейчас, — кивнула Перепелкина. — Телефонный разговор, в котором Баринов говорит: Таня должна оставаться в тюрьме. Я и подумала, что Тане эта кассета может пригодиться. В общем, взяла потихоньку кассету… и Генке на хранение отдала.