Вера Колочкова - Две Розы [litres]

– Что-то долго они обустраиваются. Вроде мама обещала, что, когда переедут, она часто с тобой видеться будет?

– Ну… Ей некогда, наверное. Да я и сама не очень хочу, мне все это как-то… Тяжело, что ли… Мама звонит, а мне даже говорить трудно, будто ступор на меня нападает. Она, наверное, думает, что я какая-то ненормальная…

– Да ничего она такого не думает. И ты тоже – как-то преодолевай свою скромность. Она же мама твоя. Вдруг я умру, так хоть припасть тебе будет к кому…

– Бабушка, опять ты?! Ну сколько можно меня куда-то силой пристраивать? То хорошего человека тебе подавай, то чтобы к маме припасть! Ей и без того нелегко живется, а еще я припадать начну, ага!

– И начнешь, и ничего страшного… Она же мама твоя…

Роза окончательно рассердилась, ушла в свою комнату. А Роза Федоровна решила сходить в гости к Лизочке, облегчить разговорами душу. А по пути за Лидочкой заскочить – чтобы уж всем вместе излить друг другу печали. Да уж, «кому повем печаль мою…». Только дорогим подругам и «повем»…

Лидочка будто того и ждала, чтобы излить печаль. Роза Федоровна не успела и слова про себя сказать, как она начала жаловаться:

– Представляете, девчонки, а Вадик-то мой совсем с ума сходит… Пить стал, дома не ночует… И вечно всем недовольный такой, и на меня огрызается, когда я ему выговариваю. А как не выговаривать, у него ж семья, дети! Вот вчера ушел с вечера, и до сих пор его нет… Вот где он шляется, а? Да оно и понятно, что ему неохота идти в дом, где сплошная ругань… Невестка только и делает, что пилит его, пилит… И денег требует… А где он их возьмет? Сама бы и шла работать, так нет, все дома сидит…

– А если они разведутся, Лид? – подлила масла в огонь Лиза. – Если он себе другую женщину нашел, которая не пилит? Что тогда с невесткой твоей будет? Ей есть куда с детьми уходить? И вообще, квартира твоя как оформлена?

На тебя? На Вадика?

– Да на меня она оформлена, Лиз, но что это по сути меняет… Я ведь тоже ей такие вопросы задаю – что будет, что будет… А она в ответ только усмехается – куда, говорит, вы меня с двумя детьми выселите… Как жила здесь, так и буду жить дальше. А если вам не нравится, говорит, то сами и уходите.

– Во наглая баба, а? – возмутилась Лизочка, всплеснув руками. – Значит, это ты должна из своей квартиры уходить? Так получается?

– Ну да… Она еще и пугает меня, что если я ее выгоню, то с внуками больше никогда не увижусь… Представляете, девочки?

– Ой, как страшно, подумаешь! Да тебе же лучше будет, спокойнее жить станешь!

– Нет, Лизочка, что ты… Я не смогу… Я так привязалась к внукам, так их люблю… Они ж кровиночки мои родненькие…

– Вот! Во-о-т! Этим обстоятельством она и манипулирует, и ты у нее теперь в руках, и ничего с этим не сделаешь! Она считает, что ты теперь ей пожизненно обязана! По-моему, тебе надо ей просто доходчиво объяснить, что не стоит путать любовь и обязанность… И не стоит поддаваться на ее манипуляции, а просто дать под зад коленом, и все! Убирайся, мол, с моей территории, если так вопрос ставишь!

– Нет, что ты, я не смогу так… А вдруг она и впрямь запретит мне с внуками общаться? Я ж вросла в них всей душой, это как из сердца вырывать с корнем… Да разве оно выдержит, сердце-то?

– Лида, я тебя не узнаю! Ты же всегда была решительной женщиной! Ты же никогда ни от кого не зависела! Помнишь, как ты хвасталась нам, что сына в ежовых рукавицах держишь?

– Ну вот, стало быть, и неправильно это было… Исколола его ежовыми рукавицами, бесхребетным сделала… Забралась к нему на шею наглая баба, теперь командует, и всю мою жизнь, стало быть, определяет! А самое обидное, что ничего уже с этим не сделаешь, девочки, ничего вспять не повернешь… Слишком поздно наши ошибки к нам возвращаются…

Роза Федоровна слушала их диалог, помалкивала, как обычно. Не умела она в таких спорах реплики вставлять, только вздыхать умела да глядеть жалостно. Хотя Лида, судя по всему, уже достаточно сказала и вдруг развернулась к ней и спросила в лоб, как обычно:

– Ну? А ты чего притихла, молчальница? У тебя самой что на душе накопилось, рассказывай? Опять заботами о внучке маешься, да?

Роза Федоровна улыбнулась, пожала плечами. Как-то даже рассказывать про свои заботы не хотелось после того, как Лида о своих поведала. Но тем не менее произнесла тихо, будто заранее извинилась:

– Болею я что-то в последнее время, гипертония прихватывает… Как залягу с давлением, так и лежу целый день, помереть боюсь…

– Да не бойся, не помрешь, совесть не даст помереть. Тебе еще внучку к жизни пристраивать надо.

– Да в том-то и дело, что надо… Ну, окончит она свой институт, допустим… А дальше что?

– Как это – что? Работать пойдет, денежку в дом приносить станет! Чем плохо?

– Да нет, не плохо… Но мне бы хотелось, чтобы судьба у нее как-то сложилась. Чтобы семья была, чтобы муж хороший, детки опять же… Чтобы одиночество ее стороной обошло. Трудно ей будет, если совсем одна останется…

– Да чего ж она вдруг одна останется? Скажешь тоже! У тебя прямо этот вопрос уж такой болезненный, что и думать больше ни о чем не можешь! Ты думать-то думай, сколько влезет, да только учти, что есть такое правило… Кто сильно боится, того жизнь еще больше пугает. Чего не хочешь, то обязательно и произойдет!

– Да все это я прекрасно понимаю, Лидочка! Но сама посуди… Розочке скоро уж двадцать лет исполнится, а она все как дитя малое. Ни с одним мальчиком не дружила, и в институте тоже… Никого и близко не намечается… А в библиотеке потом где она себе мужа найдет? Правильно Лизочка говорит, разве нынче мужчины в библиотеки ходят?

– Ой, надо же, какой проблемой озадачилась! Ну, не выйдет замуж, и что? Вон ты глянь на Лизину Маринку… Ее и поганой метлой замуж не загонишь! У современных девок это уже и не самоцель – чтобы замуж… И твоя Роза прекрасно проживет без мужа, подумаешь. Чем меньше забот, тем спокойнее и счастливее жизнь получается. Или на Лизочку посмотри… Вот уж точно в ее жизни ни одной заботы нет, а одни только сплошные удовольствия! Никто над душой не стоит, каши с утра не просит, сердцу страданий не приносит… Красота, а не жизнь!

Лиза вдруг улыбнулась как-то странно – совсем не радостно. А помолчав, заговорила тихо и грустно:

– А я и сама порой не знаю, девочки, хорошо мне такой жизнью живется или плохо… Может, это не так и прекрасно, когда никаких забот нет? Да, казалось бы, я в сплошном гедонизме живу, но порой такая тоска накатывает, что хоть умри! И сейчас тоже… Слушаю вас и завидую. Наверное, все-таки обязательно должны в жизни какие-то заботы присутствовать, чтобы… Чтобы… Как-то себя в жизни ощущать, что ли… Чтобы уставать от них…

Роза Федоровна и Лида глядели на нее так удивленно, что и слов для возражения не находилось. Привыкли уже, что Лизочка беззаботно счастливая. А они вроде как несчастные – каждая в своей степени, конечно.