Стефани Перкинс - Айла и счастливый финал [litres]

– Как он выглядел? – вырывается у меня.

– Как человек, у которого вырвали сердце и растоптали его.

Я ужасная. Я сделала ему больно. Мне никогда этого не хотелось, но это все равно произошло.

– Ты правда думаешь, что, расставшись с ним, поступила правильно? – спрашивает Джен.

– Я не знаю… – Но тут же качаю головой: – Нет, не так. Я поступила правильно. Да, я права.

– Но ты все еще любишь его, – то ли спрашивает, то ли утверждает сестра.

– Да. – Я сглатываю.

– Сильно? – Джен настойчива – впрочем, как и всегда.

– Да, – вынуждена я признать правду.

– А что-нибудь изменится, если ты покажешь мне, что он подарил? – Сестра замирает и ждет моей реакции.

– О господи, ну как ты можешь быть такой жестокой… – начинаю было я.

– Нет, я не жестокая, я властная, – усмехается сестра. – Исправься.

– Уф! Хорошо, – сдаюсь я.

Джен открывает ящик с носками.

– Так и знала, что найду тебя здесь, – говорит она коробочке.

Затем снимает крышку и осторожно достает листок. Разворачивает его.

– Ого, сиськи! – восклицает сестра.

Дерьмо. Я и забыла, что он нарисовал нас обнаженными.

– Так… у вас, ребята, все серьезно, – смеется Джен.

– Пожалуйста, Джен, не надо, – умоляю я, но все тщетно.

– Это дерево Джошуа? На острове?

– Да.

– Вот… черт! – Джен вдруг становится очень серьезной. – Ты знаешь, что это самый романтичный подарок.

– Знаю, – сознаюсь я.

– Он хорош. Как художник, – поясняет сестра. – В смысле, он хорошо рисовал еще в девятом классе, но я бы не сказала, что это нарисовал старшеклассник. Пусть даже талантливый старшеклассник. Рисунок нереально крутой.

– Пожалуйста, прекрати осыпать моего бывшего комплиментами! – прошу я.

Бывшего… Это слово вызывает тошноту. Я впервые так назвала Джошуа. И мне безумно хочется взять свои слова обратно.

– Я просто говорю, что он талантлив, – пожимает плечами Джен.

– Почему бы тебе лучше не рассказать мне про Сару? – стараюсь я сменить тему.

Джен скручивает рисунок и кладет его обратно в коробочку.

– Ты победила, – вздыхает она.

Но она не права. Я все потеряла.

За целую неделю, наполненную страданиями, Джош так ни разу и не позвонил. Сообщений он тоже больше не присылал. Наступил канун Нового года. С улицы доносятся крики, песни и пьяный хохот гуляк. Наши соседи последние три часа громко слушают дабстеп. А я в одиночестве смотрю телевизор в своей комнате. На первом свидании Джош говорил, что встречает Новый год так же.

До полуночи десять минут.

В этом году мы хотели отпраздновать в «Кисмет». Собирались поцеловаться, когда часы пробьют полночь. У меня никогда не было новогоднего поцелуя.

И от этих мыслей меня вновь охватывает тоска. А еще меня продолжает терзать то слово – бывший. До сих пор не верится, что Джош теперь бывший. Я не думаю… Я не… Я уже не знаю, почему так поступила. Думаю, в тот вечер я испугалась. Знаю, что испугалась. И теперь меня не покидает очень глубокое, очень отвратительное чувство, что я совершила ошибку.

Джош сказал, если я не стану смелее, то никогда не разберусь в себе. Смелость нужна, чтобы извиниться перед ним, чтобы признать свою вину и, уж конечно, чтобы молить о прощении на коленях.

Что я натворила? Я люблю его. Конечно, ради него стоит стать смелее.

В порыве чувств я скидываю пижаму и натягиваю платье, пальто и ботинки. А затем, выкрикивая на ходу, что скоро вернусь, проношусь мимо дремлющих в гостиной родителей. Не обращая внимания на их обеспокоенные крики, я перебегаю дорогу и быстро иду по тротуару. Морозный воздух щиплет щеки, а сильный ветер треплет волосы.

«Джош, я иду. Я знаю, что ты там. Пожалуйста, не уходи», – умоляю я его всю дорогу.

Сворачиваю за угол, и вот он – маяк моей надежды. Я бегу к светящемуся окну, по пути чуть не попав под такси и врезавшись в парня, которого тащит домой друг. Раздается громкий злой окрик, но я замедляю шаг лишь у сияющей стеклянной двери «Кисмет». Кафе все еще открыто. Но здесь никого нет.

За столом сидят двое сотрудников. Когда я вхожу, они удивленно поднимают головы.

– Простите, но здесь должен быть парень. – Я задыхаюсь, но из-за громко ревущего из колонок рока приходится почти кричать. – Здесь был парень? Моего возраста?

Женщина, на груди которой из-под форменной блузки виднеются татуировки, качает головой:

– Извини, милая. Здесь уже часа два никого нет.

Вдали раздаются взрывы фейерверков и радостные возгласы. Пищат сигнализации, люди кричат из окон.

Полночь.

Я выбегаю на улицу и судорожно осматриваюсь по сторонам, но Джошуа нигде не видно. Мимо кафе, крича во все горло, пробегают две девушки-студентки.

Нет, он придет. Он почувствует, что я здесь, как в прошлый раз.

– Ты в порядке? Выглядишь неважно. – Женщина с татуировками стоит возле меня и хмурится.

– Мой па… мой Джош… Джош. Он придет. Он появится здесь в любую секунду, – бормочу я, вид у меня при этом, должно быть, совершенно безумный.

На улицу выглядывает другой сотрудник, жилистый парень, в котором я с запозданием узнаю Эйба Линкольна.

– Ты забыла мой поцелуй, Мэгги.

– Я ничего не забыла, – отвечает моя собеседница.

– Он придет, – как мантру повторяю я.

Мэгги смотрит на меня искоса:

– Сколько тебе лет? Твои родители знают, что ты не дома?

Я обжигаю официантку взглядом:

– Может, я и коротышка, но не ребенок.

Она пожимает плечами:

– Хорошо. Но я все равно подожду здесь с тобой.

– Вы не должны этого делать. – Я злюсь все сильнее.

Холодный ветер завывает, принося с собой звуки непрекращающегося веселья. Я сильнее закутываюсь в пальто.

– Господи, – Эйб дрожит, – подожди хотя бы внутри.

Они уговаривают меня вернуться в кафе, и я сажусь за столик у окна, за которым сидела более полугода назад. Официанты еще громче включают музыку. Так громко, что режет уши. Я смотрю, как на телефоне отсчитываются минуты. Десять минут… Пятнадцать… Двадцать… Джош не звонил мне с самого Рождества. И я набираю номер Брайана, пока не успела себя отговорить. Звонок сразу же переходит на автоответчик службы безопасности, о чем мне сообщает пугающе официальный голос. Место работы Брайана. Я оставляю сообщение, в котором объясняю, где нахожусь, и умоляю Джошуа встретиться со мной, а потом снова выбегаю на улицу, словно он должен появиться там, как по волшебству.

Но его нет.

Я сажусь за столик, жду еще две минуты и опять выбегаю на улицу. Так повторяется на протяжении часа. Я звоню еще раз. Оставлю еще одно сообщение. Выглядываю на улицу, но ничего не изменилось. Джош не придет.

Он не придет!

Я соскальзываю по двери, смутно сознавая, что Мэгги и Эйб бегут ко мне. Сердце сжимается от боли. Все кончено.