Таня Винк - Нет ничего сильнее любви [litres]

С мамой и братом-алкоголиком в одной квартире находиться было невозможно. К брату приходила непотребная публика, мама все время кричала, скандалила.

Тимоше было три года, когда Катя ушла к Толе, он жил с мамой и младшим братом, глухонемым, очень добрым парнем. Тимошу все любили, баловали. Насте было четыре, когда папа не вернулся с работы: он на стройке каменщиком работал. Сколько бессонных ночей Катя провела у окна, сколько слез пролила… Толина мама души в невестке не чаяла, детей всем сердцем любила, а однажды ночью ее сердце остановилось. Брат решил продать квартиру и купить меньшую – ему жить на что-то надо. Катя помогла – глухонемого любой обманет. Они отпраздновали новоселье, поплакали, попрощались, договорились встречаться, и Катя снова оказалась под одной крышей с матерью и запойным братцем, только деток у нее было уже двое…

«Никита1998»… Настя толкнула стеклянную дверь выхода из метро, глянула вперед, на стену медуниверситета, до третьего этажа скрытую деревьями, и так ей захотелось прямо сейчас встретить Никиту! Нет, она ему не улыбнется – еще чего не хватало! Она… Настя замедлила шаг – почему же не улыбнется? Он утер Дашке нос? Утер! «…Вам не надоело копаться в чужих делах и давать советы, о которых не просят?» – красиво пишет, не то что другие, с ошибками, без знаков препинания. Вот бы посмотреть с ним «Интернов»… Он нормальный парень, он единственный поддержал ее, а в такой ситуации поддержка очень нужна. Пусть один человек на твоей стороне, а уже все кажется не таким трагичным. Ну еще на ее стороне Соня и Милка, но они лайкают и комментируют крайне осторожно, а тут их и близко не было.

Сейчас задача номер один – не позволить Дашке торжествовать победу, девчонки это любят – отбить парня и наблюдать, как бывшая мучается. И Богдану надо досадить, пусть видит, что у нее все отлично. Он думал, она будет плакать? Сейчас!

Настя вошла в вестибюль, поймала свое отражение в большом зеркале и удовлетворенно хмыкнула – выглядит отлично, глаза веселые. Фигу тебе, Шумило, не будешь ты ничего праздновать! В зеркале отразились две сокурсницы и с любопытством уставились на Настю, делая вид, что рассматривают что угодно, только не ее. Вот дурочки! Настя поправила челку и пошла к лифту. Поднимается она в лифте все выше и выше, а градус настроения, наоборот, падает и падает, а в аудитории совсем ниже нуля опускается: в первом ряду Дашка и Богдан парой голубков воркуют. В руке разлучницы смартфон – тот самый, за Галины деньги купленный! Настя шла на свое любимое место в третьем ряду, и в голове рыдала героиня бабушкиного любимого фильма «Служебный роман».

Вот она и провалила выполнение задачи номер один, недотепа! Только подумала, как рядом шлепнулся желто-черный рюкзак Никиты, а следом и он сам.

– Привет!

– Привет, – хмуро буркнула Настя и тут же спохватилась – это же как раз то, что надо – вот сейчас она всем покажет! – Ой, приветик, – она одарила Никиту самой очаровательной улыбкой, на которую была способна.

Парень удивленно приподнял бровь.

– Я рад, что ты в порядке, – сказал он, вынимая из рюкзака планшет и общую тетрадь.

– А чего это я должна быть не в порядке? – хмыкнула Настя и покосилась на голубков.

Увы, они по-прежнему ворковали над смартфоном и ее не замечали. Улыбка слетела с ее лица, настроение снова упало ниже плинтуса, но она вовремя вспомнила, что свиньей быть не надо.

– Спасибо тебе, – она снова заставила себя улыбнуться.

– За что? – удивился Никита.

– За вчерашний коммент.

– А… Не за что, – он махнул рукой.

Она придвинулась к нему поближе, так, чтобы их локти соприкасались:

– А чего это ты встал на мою защиту?

Брови Никиты поползли вверх:

– Чего? Я терпеть не могу, когда в душу лезут. И вообще, когда человека обижают…

– Да я на такое не обижаюсь! Тоже мне! – вспыхнула Настя и отодвинулась.

– Слушай, не кипятись, – Никита повернулся к ней вполоборота и положил руку на плечо, – во всей это ситуации нет ничего зазорного. Дарья хамка, это за километр видно, а твой Богдан…

– Никакой он не мой! – вспыхнула Настя, но руку Никиты не сбросила и подумала о том, как они смотрятся со стороны. Наверняка Богдану кто-то прямо сейчас строчит эсэмэску типа «твоя бывшая уже нашла тебе замену». Вот бы он сейчас обернулся! Но он не оборачивался.

– Ладно, пусть не твой, но ты на него сильно обижена, верно?

– Я?! Ничего подобного! – Настя так сверкнула глазами, что Никите впору было обратиться в пепел, но он преспокойно смотрел на нее, да еще сочувственно улыбался.

– Да не злись ты так! – он наклонил голову. – Если хочешь, можем после занятий поговорить, – он перешел на шепот.

– Ты что, жилеткой моей будешь? Щас!

– Слушай, чего ты такая агрессивная? Я же ничего такого не сказал!

Настя растерялась: он действительно ничего такого не сказал. Но тут между ними свесилась голова девчонки из Дашкиного фанклуба, Машки Шуфрич, примерной отличницы с прилизанной прической – Настя про себя называла ее Цацей. У Дашки действительно был свой фанклуб. Клуб меркантильных подхалимок. Многие девчонки спали и видели себя эстетическими хирургами. И не в отделении комбустиологии или челюстно-лицевом, а в клинике красоты, у Дашкиного отца, например. Он на прихотях дамочек, жаждущих вечной молодости, да и мужчин тоже – они не меньше жаждут этой самой молодости – построил трехэтажный особняк с лифтом и купил обеим дочерям по квартире и по машине, а за двенадцать тысяч готов был в глотку вцепиться, засранец! Дашка паркует свой «ниссан» не где-нибудь, а на площадке для преподов. Дружба с ней выгодна всем любителям дармовых пикников и дорогих, но с нею временами тоже дармовых – все зависело от настроения Дашки – ресторанов.

– Настя, ты что, Никиту хочешь побить? – громко спросила Цаца, и ее соседка громко заржала.

– Отлипни! – рыкнула Настя.

– Никита, давай к нам, а то ее, наверное, бешеная собака покусала, – веселилась Цаца.

– А он ее не боится, он на ее стороне, – съехидничала соседка и заржала как лошадь.

– Ну что вы такое мелете? Бешеная собака… – Никита презрительно скривился.

– Да, бешеная! А знаешь, когда собаки бесятся? – Машка прыснула.

Никита и Настя переглянулись, и под Настей будто пружина разжалась – она с невероятной быстротой вскочила на ноги и замахнулась, чтобы отвесить обидчице оплеуху, но Никита перехватил ее руку.

– Пусти! – Настя дернулась, но силы были не равны.

В аудитории мгновенно наступила тишина, будто звук выключили.

– Сядь, – спокойно сказал Никита и потянул ее вниз.

– Ты чего это?! – возмутилась Настя.

– Сядь…

Раздувая ноздри, как бык на арене, Настя медленно опустилась на сиденье.