Татьяна Воронцова - Тени утренней росы [litres]

Так мы и стояли, как два неизлечимых психопата, боясь шевельнуться, боясь прикоснуться друг к другу, боясь нарушить молчание, в котором сейчас было больше смысла, чем в любых, самых проникновенных словах.

Поразительно: свежая ссадина на скуле украшает его точно так же, как все его колечки и цепочки, которые он не снимает даже на ночь. Пифагор считал золото самым драгоценным из металлов, потому что в золоте заключена сила Гелиоса. Сила солнца. Загипнотизированная его блеском, я не сразу заметила, как из глаз Нейла выскользнули две блестящие слезинки и скатились по щекам. По худым загорелым щекам.

– Я хотел бы прожить долгую жизнь вместе с тобой, Элена, – заговорил он еще более тихим и более хриплым голосом, чем всегда. – Но этого не может быть. – Он на мгновение зажмурился, поморгал мокрыми ресницами и снова взглянул мне в глаза. – Прости меня. Этого не может быть.

– Я знаю, – отозвалась я. И обнаружила, что тоже слепну от слез. – Знаю, что не может. Не знаю только, как я буду жить без тебя, Нейл Бреннан. Кажется, долгая жизнь без тебя мне не очень нужна.

Протянув руки, он сделал еще шаг вперед и плавно привлек меня к себе. Я услышала стук его сердца. Да, оно еще билось, гоняя разбавленную химией кровь.

Стоя над пропастью, мы дрожали от беззвучных рыданий, и слезы Нейла смешивались с моими слезами на наших соприкасающихся щеках. Когда видишь такое по телевизору – это мелодрама. Когда находишься в самой сердцевине момента – это конец света. Твоя личная глобальная катастрофа.

Повинуясь непреодолимому зову бездны, я посмотрела вниз, и Нейл проследил за моим взглядом.

– Это выход. Скажи только слово.

Шагнуть туда с ним вместе, рука об руку, как настоящие муж и жена. Исида и Осирис. Сделать это, не раздумывая, пока не подкрался страх. Смешать нашу кровь на раскаленных солнцем камнях, как только что смешивали слезы.

Слишком заманчиво. И никакого смысла. Я покачала головой:

– Нет, Нейл. Ты не можешь. Ты обещал свою жизнь Дальянису. Он будет ждать тебя. Ты дал слово.

С губ его сорвался короткий смешок.

– Если бы я всегда держал свое слово… Пора научиться, ты считаешь?

– Да.

Мы выпали из реальности. Для нас двоих это место – древний каменный мост между склонами гор – стало чем-то вроде ничейной земли, пограничной области, зоны безвременья, где мы могли свободно говорить о том, о чем молчали в плену пространства и времени.

– Почему ты должен уйти к ним? Ты уверен, что должен уйти?

– Да.

– Почему?

– Несколько лет назад, впервые оказавшись на Крите, окунувшись в эти воды, вдохнув этого воздуха, я обратился к Всемогущему Богу с мольбой. Я просил, чтобы мне было позволено остаться здесь навсегда.

– Ты можешь сделать это, Нейл… но не так скоро!

– Видишь ли, я поклялся, что готов отдать за это полжизни.

– Какое безрассудство…

– Ты считаешь?

Я знала, что в конце концов забуду его лицо. Лицо человека, торговавшегося с Богом. Но не его губы, произносящие: Forever. Навсегда.

– Пойми, Элена, боги не исполняют наших желаний просто так. Все имеет свою цену.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты оставалась со мной так долго, как только возможно. И в то же время не хочу.

– Я сделаю так, как ты скажешь.

– Это может быть трудно.

– Наверно, не труднее того, что предстоит тебе.

Не помню, как я оказалась на мосту. Быть может, мое тело, ведомое инстинктом, само аккуратненько переместило себя на безопасную твердь. Нейла оттащил от края Том. Сдернул за руку с парапета и тут же отправил в нокаут.

– Кончай, слышишь? У тебя что, вообще мозгов нет?

Нейл подпустил его поближе, грамотно подсек, а затем с торжествующей улыбкой поймал в свои объятия, чтобы тут же уложить лицом вниз. Хирургическая точность его движений вызвала у нас изумление и заставила побледнеть от нехороших предчувствий. Мэдж слабо пискнула. Я решила не возвращаться к ней и присела на корточки под стеной одного из братских корпусов.

– Урок первый: никогда не затевай ссору с человеком, которого ты не знаешь, потому что случайно, совершенно случайно, он может оказаться сильнее тебя.

– Пошел ты! – прохрипел Том.

Говорить нормально ему не давала нога Нейла, прижимающая его спину точно между лопаток. И еще – острая боль в правом плече, находящемся на грани вывиха.

– Урок второй: если уж твой противник оказался сильнее и тебе не удалось избавить себя от его руки, постарайся заслужить его уважение, потому что для побежденного это единственный способ сохранить свое достоинство, а иногда и жизнь.

– Дерьмо… – прошипел Том.

Выдержав паузу, Нейл чуть ли не с нежностью налег на его вывернутую руку – тщательно отмеренная доза боли, – добился отчаянного вопля и тут же ослабил нажим.

– Повтори.

Том молчал.

– Хорошо. Ты быстро учишься, Том. Сейчас я отпущу твою руку и дам тебе встать. После этого мы сможем продолжить. – Нейл улыбнулся. – Если у тебя есть желание продолжить.

Спокойный голос. Отрешенный взгляд. Предельная концентрация воли и внимания. Таким я не видела его еще ни разу. В шкатулке оказалась шкатулка, а в ней еще шкатулка… На хмурой физиономии Тома я видела растерянность, какую испытывала сама.

Как бы там ни было, Том решил продолжить. И что же вы думаете? Все повторилось. Ласковая укоризна в голосе Нейла, ступня, придавливающая к земле…

– Ну, ладно. – Нейл отпустил его и отошел на несколько шагов. – Ладно. Теперь возьми меня, Том. Давай! Бой еще не окончен. – Он встряхнул кистями рук, пальцами зачесал назад свои длинные волосы, спутанные и повлажневшие от пота у корней. – Сделай это, друг, чтобы позже тебе не было противно вспоминать о нашей встрече.

Вяло уклоняясь от ударов, он то шептал, то выкрикивал «возьми меня!», стараясь поскорее привести события к долгожданной развязке. Это звучало почти непристойно. И в конце концов Тому это удалось, во многом благодаря тому, что Нейл сам к этому стремился. Его странная логика предполагала, что по ходу дела ни один из них не должен избежать ни участи победителя, ни участи побежденного. Вкусить того и другого, чтобы убедиться: хмель победы или горечь поражения – в данном случае разницы нет.

– Теперь постарайся заслужить мое уважение, красавец, – злорадно произнес Том, одной рукой перегибая вытянутую руку Нейла через парапет моста, а другой хватая его за горло.

– Мне будет легче, если ты поцелуешь меня, Том.

– Кто ты такой, мать твою? Ведь я видел собственными глазами…

Конец фразы повис в воздухе. Я бы многое отдала, чтобы узнать, о чем в эти минуты думает Том. Но явно не о победе. Вместо того чтобы покрепче ухватить Нейла за запястье, он сплел его пальцы со своими. Минуту или две молча смотрел ему в лицо, потом встал и протянул руку.