Татьяна Воронцова - Тени утренней росы [litres]

Он позвонил через два с половиной часа.

– Ну вот, мы уже на месте. – Голос довольно бодрый. – А ты? Как добралась? Устала?

– Нормально добралась. Где твой демонический любовник?

Я слышу хриплый смех, переходящий в кашель.

– Два вопроса, леди. Почему любовник? И почему демонический?

– У него разные глаза. И он красив, как женщина.

– Значит, он тебе понравился? Да?

– Какая разница. Главное, чтобы он нравился тебе.

Долгий стон.

– Перестань, Элена. Это смешно.

– Так он с тобой или нет?

– Сейчас нет. Я познакомил его с хозяевами и оставил разбирать вещички.

– А потом?

– Потом мы искупаемся и пойдем ужинать. Ифигения с утра не отходит от плиты. Придется созывать всех родственников и всех соседей, чтобы все это съесть. Ронан признался, что ему уже страшно.

Я улыбнулась. От сердца отлегло.

– Кстати, я сказал ему о тебе.

– Нейл! – воскликнула я с упреком. – Зачем?

– Не зачем, а почему. Потому что я собираюсь встречаться с тобой и дальше. Как, по-твоему, я должен объяснять свои исчезновения на сутки, на двое, на трое?

– И как он к этому отнесся?

– Обыкновенно.

– Что значит «обыкновенно»?

– Это значит, – объявил он тоном профессионального диск-жокея, – что праздник продолжается!

Весь следующий день, как я и предполагала, он был вынужден посвятить своему гостю, мне же только звонил по телефону. Отчитаться: здоров, не пьян. Когда же мы, наконец, заключили друг друга в объятия на террасе моего дома, это было похоже на встречу после многолетней разлуки. Запах его кожи и вкус поцелуя, как всегда, на короткое время лишили меня сил, но, отдышавшись, я немедленно приперла его к стенке.

– И как это было?

– О чем ты?

– Он остался доволен? Твой любовник.

Сверкающие глаза Нейла оказались прямо напротив моих.

– Прекрати называть его моим любовником, – произнес он сквозь зубы.

– А ты скажи мне, что это не так!

Он фыркнул, потом расхохотался. От смеха в углах его глаз показались слезинки. Блуждающая улыбка, прерывистое дыхание. Парень был явно не в себе.

– Знаешь, вообще-то нам случалось изображать любовников. Из чистого хулиганства. Мы даже ходили вместе в гей-клуб, и все на полном серьезе считали, что мы – парочка. Но чтобы ты…

И снова этот хрипловатый смех, и дрожание рук, и нетерпеливые прикосновения…

– Ладно. Допустим, поверила. – Я запустила пальцы в его растрепанные волосы. – Откуда же тогда это счастливое лицо?

– Вчера вечером, перед сном, я попробовал убедить себя в том, что ты уже уехала. Чтобы посмотреть, как это подействует на меня. – Он робко улыбнулся, заметив, что я задрожала всем телом. – Я спал без сновидений, но проснулся с окровавленным сердцем. И тут же вспомнил, что ты еще здесь.

– Что же мы будем делать, когда я действительно уеду? – спросила я шепотом.

– Придется это пережить, Элена, – ответил он, помедлив. – Понемногу: час, день, неделя… Не бойся. Это в человеческих силах.

Пальцы Нейла уже тянут с меня одежду. Он соскучился по моему телу, по моей постели. Глядя на него, потрясающе красивого в этом состоянии, я чувствую, что рассудок мне больше не повинуется. По бедрам и животу раз за разом проходят волны медленного огня. Это откровенная, ничем не замаскированная похоть, и мы оба в ее власти.

Я хочу быть сметенной грубой первобытной силой, я хочу быть порабощенной. Чтобы сообщить ему о своем желании, я хватаю его за горло. Немного придушить… почувствовать его возмущение, его гнев, его азарт… а потом его силу, силу вожака стаи, с которой он сломит мое сопротивление и подарит мне возможность всецело отдаться ему. Слушайся или умри.

Мои ноги дрожат. Зубы кромсают нижнюю губу. Распятая поперек кровати, я захлебываюсь воплями ужаса и одновременно восторга, мольбами о пощаде, импровизированными признаниями в любви. Еще, еще… Он никогда не остановится. Он вскрывает меня, как морскую раковину, раздирает, как дичь на пиру. Я снова девственница, и чужеземный варвар с жестоким сладострастием насаживает меня на член и извергает в мое саднящее лоно потоки горячей лавы. О, мой бог… Я убита.

Пока я пытаюсь вновь обрести дыхание, Нейл успевает принять душ, выкурить сигарету и принести из холодильника бутылку минеральной воды. Эту бутылку он для начала прикладывает к моей заднице, исторгая у меня пронзительный вопль, и только потом использует по назначению, то есть попросту пьет из нее. Глаза у него поблескивают от удовольствия.

Когда я возвращаюсь из душа, он лежит на кровати в своих застиранных синих джинсах, скрестив длинные ноги, и курит сигарету. Он лежит на спине, без подушки. Табачный дымок тонкими колечками уплывает к потолку. Тщательно я обследую его торс, не оставил ли неосторожный блондин каких-нибудь следов своей преступной страсти. Нейл беззвучно смеется. Я отбираю у него сигарету и нетерпеливым жестом приказываю ему перевернуться на живот.

– Глупая женщина. Я же сказал тебе: ничего не было.

Но над локтями обеих рук я обнаруживаю синяки, как будто кто-то силой удерживал его на месте или, наоборот, тащил куда-то… к примеру, на кровать.

– А это что такое?

Нейл посмотрел на синяки.

– А… – Отрывисто усмехнулся. – Это наша традиция. Бой без оружия и без правил. Просто стряхнуть с себя всю фальшь. Побыть таким, какой ты есть на самом деле. Не так часто это удается, знаешь ли.

– С Томом тебе это удалось?

– Не вполне. Я все время помнил о том, что мы не одни.

– А с Ронаном, значит, удалось?

– Да. Как обычно. Он хороший боец, выносливый и хладнокровный.

– Кто же победил?

– На этот раз я. Иначе и быть не могло. Хотя раньше бывало по-всякому.

– Где вы бились?

– В крепости. Да, прямо внутри. В семь утра там не было ни одного человека.

Два гибких, стройных силуэта на фоне полуразрушенных стен оружейных складов. Прозрачный утренний свет. Бой без оружия и без правил.

На спине под лопаткой цветет пышным цветом еще один синяк. И на боку.

– Схватка доставляет вам удовольствие – и тебе, и ему. Значит ли это, что вы любите друг друга?

– А как же.

– Ни с кем, кроме него, тебе не хотелось биться снова и снова.

Он лежит, уткнувшись лбом в подушку, не отвечая.

– А Джеффри? С ним было иначе? Неужели безо всякого удовольствия?

– Безо всякого. Но в каком-то смысле я благодарен ему. Навязчивые воспоминания о кошмарах моей юности в конце концов побудили меня заняться айкидо ёсинкан.

– Зачем? Ведь ты уже научился побеждать.

– Айкидо – это не только техника боя. Это техника изменения сознания. Я хотел изменить свое сознание, Элена.

– Так ты познакомился с Ронаном, правильно? Я угадала? У вас был один учитель.

Продолжать расспросы. Узнать о нем как можно больше. Он не скажет всего – всего, что мне хочется знать, – но пусть скажет хоть что-то…