Колин Гувер - Все закончится на нас

Следующие несколько минут все изменили.

Я не ждала Атласа в этот вечер, поэтому не подумала запереть дверь спальни. Мой отец услышал, что я с кем-то разговариваю, распахнул дверь и увидел Атласа со мной в постели. Таким злым я его никогда не видела. И Атлас не был готов к тому, что произошло дальше.

До конца жизни мне не забыть этот момент. Атлас оказался совершенно беззащитным, когда мой отец набросился на него с бейсбольной битой. Треск ломающихся костей был единственным звуком, прорывавшимся сквозь мои крики.

Я до сих пор не знаю, кто вызвал полицию. Уверена, что это была моя мать. Но прошло уже шесть месяцев, а мы так и не поговорили о той ночи. К тому моменту, когда полицейские оказались в моей комнате и оттащили отца от него, я уже не узнавала Атласа. Он весь был залит кровью.

Я была в истерике.

В истерике.

Полицейским не только пришлось отправить Атласа в машине «Скорой помощи» в больницу, им пришлось вызвать «Скорую» и для меня, потому что я не могла дышать. Это была первая и единственная паническая атака в моей жизни.

Никто не сказал мне, где Атлас и в порядке ли он. Отца даже не арестовали за то, что он сделал. Пошли разговоры о том, что Атлас был бездомным и жил в заброшенном доме. По мнению окружающих, отец совершил героический поступок: спас свою девочку от бездомного парня, который обманом заставил ее заниматься с ней сексом.

Отец заявил, что я опозорила всю семью, потому что дала горожанам повод для сплетен. Должна тебе сказать, что они все еще об этом сплетничают. Сегодня в автобусе я слышала, как Кэти говорила кому-то, что она пыталась предупредить меня насчет Атласа. Она якобы поняла, что от него нельзя ждать ничего хорошего, как только его увидела в первый раз. Что за чушь. Если бы Атлас был со мной в автобусе, я, вероятно, промолчала бы и повела бы себя как зрелый человек, чему меня всегда учил Атлас. Но я так разозлилась, что развернулась к Кэти и послала ее к черту. Я сказала ей, что Атлас как человек лучше нее и ей такой никогда не стать. И если я еще услышу от нее хоть одно плохое слово о нем, то она об этом пожалеет.

Кэти только округлила глаза и сказала:

– Боже, Лили. Он что, промыл тебе мозги? Он был грязным, вороватым бездомным парнем, который, вероятно, принимал наркотики. Он использовал тебя ради еды и секса, а ты теперь его защищаешь?

Ей повезло, что в этот момент автобус остановился у моего дома. Я схватила свой рюкзак и вышла. Дома я три часа проплакала в своей спальне. И теперь у меня болит голова, но я знаю, что мне поможет только одно средство. Я должна все это выплеснуть на бумагу. Я шесть месяцев не писала тебе об этом.

Без обид, Эллен, но голова у меня все еще болит. Как и сердце. Возможно, даже сильнее, чем оно болело вчера. Это письмо ни черта мне не помогло.

Думаю, я некоторое время не буду тебе писать, потому что письма к тебе напоминают мне об Атласе и от этого очень больно. Пока он ко мне не вернется, я буду делать вид, что у меня все в порядке. Я буду делать вид, что плыву, потому что на самом деле я только болтаюсь на поверхности. И едва держу голову над водой.

– Лили

Я перевернула последнюю страницу, но она оказалась пустой. Больше я Эллен не писала.

И об Атласе я больше не слышала, и в глубине души я не винила его за это. Он едва не умер от руки моего отца. Не слишком много сил у него осталось для прощения.

Я знала, что Атлас выжил и у него все в порядке, потому что за эти годы любопытство иногда брало верх, и я находила что-то о нем в интернете. Но сведений было немного. Хотя достаточно, чтобы понять, что он выжил и служит в армии.

Но я все еще не выбросила Атласа из головы. Время лечит, но иногда я видела то, что напоминало мне о нем, и от этого у меня начиналась паника. Только проучившись пару лет в колледже и повстречавшись с парнем, я поняла, что, вполне вероятно, на Атласе моя жизнь не заканчивалась. Возможно, он должен был стать лишь ее частью. Возможно, любовь – это не то, что проходит полный круг. Это всегда приливы и отливы, приходы и уходы, как и люди в нашей жизни.

Как-то раз, в особенно одинокий вечер в колледже, я отправилась в тату-салон и сделала татуировку в виде сердца на том месте, куда Атлас обычно целовал меня. Сердце было крошечным, размером с отпечаток большого пальца. Оно было очень похоже на то сердце, которое Атлас вырезал для меня из ветки дуба. Его линии не соединялись наверху, и я гадала, не намеренно ли Атлас вырезал сердце таким. Потому что мое сердце чувствовало себя именно так, когда я думала об Атласе. Казалось, что в нем есть маленькое отверстие, выпускающее весь воздух.

После колледжа я все-таки переехала в Бостон. И не потому, что я надеялась найти его, а потому, что мне хотелось самой увидеть, действительно ли в Бостоне все лучше. В Плеторе меня ничего не держало, и мне хотелось оказаться как можно дальше от отца. Хотя он был уже болен и больше не мог бить мою мать, он все еще вызывал во мне желание убежать не только из города, но из штата Мэн. Именно это я и сделала.

Когда я впервые увидела Атласа в ресторане, на меня нахлынуло невероятное количество эмоций. Я не знала, как их переварить. Я была рада, что с ним все в порядке. Я была счастлива, что он выглядит здоровым. Но я бы солгала, если бы сказала, что не почувствовала укол в сердце из-за того, что он так и не попытался найти меня, как обещал.

Я любила его тогда. Я любила его теперь и всегда буду любить. Он стал гигантской волной, которая оставила множество отпечатков в моей жизни, и я буду чувствовать тяжесть этой любви, пока не умру. Я это приняла.

Но теперь все изменилось. После того как он вошел в мой кабинет, я много и напряженно думала о нас. Пожалуй, наши жизни стали такими, какими должны были стать. У меня был Райл. У Атласа его подружка. Мы оба делали карьеру. То, что мы не оказались в одной волне, не означало, что мы не остались частью одного океана.

Отношения с Райлом были все еще новыми, но с ним я чувствовала ту же глубину, что и в отношениях с Атласом. Райл любил меня так же, как любил Атлас. Я знала, что, если бы у Атласа была возможность узнать его лучше, он бы это увидел и был бы за меня счастлив.

Иногда появляется неожиданная волна, затягивает тебя и отказывается отпускать. Райл стал моей неожиданной приливной волной, и пока я скользила по прекрасной поверхности.

– О боже. Меня сейчас стошнит.

Райл поддел мой подбородок большим пальцем и поднял его.

– С тобой все будет в порядке. Прекрати бояться.

Я встряхнула руками, несколько раз глубоко вдохнула в кабине лифта.

– Ничего не могу с собой поделать, – сказала я. – Все, что вы с Алисой рассказывали мне о вашей матери, заставляет меня нервничать. – Мои глаза расширились, и я прижала ладони ко рту. – О боже, Райл. Что, если она задаст мне вопросы об Иисусе ? Я не хожу в церковь. То есть я читала Библию раньше, но я не смогу ответить ни на один вопрос.