Лора Тейлор Нейми - Библиотека потерянных вещей

Вздохнув, я отмахнулась от своих переживаний и от шелка – Марисоль не терпелось показать мне свою работу. В ее части студии весь угол, где она проводила очень много времени, занимали две швейные машинки, стеллажи для тканей и других материалов и широкий кроильный стол.

– Я в восторге от того, что получается. Это для Беатриче. – Марисоль показала на первый манекен. На нем было бледно-голубое платье с маленькими рукавами и завышенной талией. – Я решила придерживаться стиля эпохи Регентства, миссис Ховард понравилась эта идея. Тебе не кажется, что этот цвет будет хорошо смотреться на Алиссе?

– Конечно. Мне тоже очень нравится.

Я изучила аккуратные швы и красиво уложенные складки. Даже мне было очевидно, что работа выполнена мастерски. Дополнительные детали и со вкусом добавленные завитушки поражали воображение.

Марисоль притащила блокнот с эскизами и лоскутки ткани. Она приподняла уголок плотной парчи с голубыми и розовыми цветами.

– Для первого появления я сошью из этого материала с цветами короткий жакет-болеро, он будет надеваться поверх платья Беатриче, плотно облегая фигуру. А еще у нее будет соломенная шляпка с голубыми лентами и белые перчатки. – Подруга достала второй лоскуток – фисташковый фон был испещрен голубыми листочками. – Для сцены пышной свадьбы из этой ткани я сошью длинную накидку с разрезом, пышными рукавами и кружевной отделкой. Аксессуары тоже заменим.

– Классно ты придумала, – сказала я и перешла ко второму манекену, на котором был булавками приколот лиф из атласа цвета слоновой кости. Края у ткани пока не были обработаны.

– На Геро в первом акте будет надето платье цвета слоновой кости с похожим розовым жакетом-болеро. На свадьбу ей я шью длинную кружевную накидку с небольшим шлейфом.

Геро играет Лондон Бэнкс. Я попыталась вместо девушки Эшера в романтических нарядах сосредоточиться на их создательнице. Я рассматривала эскизы в цвете – видимо, те, что Марисоль показала миссис Ховард. Все четыре наряда были нарисованы цветными карандашами, к каждому наброску сбоку были приклеены лоскутки ткани.

– Гениально, – улыбнулась я. – Ты гений.

Марисоль пожала плечами:

– Я – это я. – Однако ее лицо на мгновение просияло, став похожим на пуговицу с драгоценным камнем, которая подошла бы к любому из созданных ею платьев.

– Ну, ты там всем им покажешь в этом Модном институте дизайна и мерчендайзинга.

Учиться в Институте дизайна в Лос-Анджелесе Марисоль мечтала уже давно. Она, можно сказать, родилась с наперстком на пальце и с прекрасным чувством стиля, так что ей было судьбой предназначено работать с красивыми вещами. Так же как мне – с красивыми словами.

– Знаешь, раньше казалось, что до этого еще так далеко. – Подруга вернула ткани на полку с нужной надписью. – А сейчас уже так не кажется. После Рождества начну готовить портфолио к поступлению. – Она выразительно посмотрела на меня. – Лос-Анджелес.

Лос-Анджелес. Сколько раз мы за нашим мозаичным столом пили кофе со льдом, поглощая углеводы, и говорили о будущем. Нарисованное черным маркером «Шарпи» крошечное сердечко Марисоль. Моя пятиконечная звездочка.

Раньше нам не приходилось жить на расстоянии двух часов друг от друга. Марисоль все время твердила о прекрасной программе по литературе в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, стараясь соблазнить меня подать туда заявление. Просто так, на авось.

– Ты же знаешь, почему я не могу уехать. По крайней мере, этой осенью точно не могу. К тому же не знаю, что будет с арендой, – прошептала я.

Уехать в Лос-Анджелес было все равно что перебраться к бабушке. Мне пришлось бы бросить маму как раз тогда, когда я ей очень нужна. И все же на сердце у меня стало так же тяжело, как в желудке, – еще один пункт добавился в список жертв, которые придется принести патологическому накопительству.

У Марисоль в руке оказались две пластинки жвачки. Подруга развернула их и отправила в рот.

– Ну, мы же договорились встречаться на полпути. Раз в неделю.

Я улыбнулась. Марисоль будет ехать час на юг, а я – на север.

– Обед или ужин плюс вагон шалостей.

– Само собой.

Марисоль соорудила из серебристых фантиков звездочку и вложила ее мне в руку. И я поняла, что даже в сумерках, скрывавших будущее, кое-что будет всегда сиять.

– Папа велел вам спускаться, там подают десерт. – В дверях появилась сестра Марисоль. Наталия Роблес, в обтягивающих джинсах и в балетках, подалась вперед, и ее конский хвост качнулся. – Предупреждаю: tia [22] Тетя (исп.) . Лусия просто не могла не принести свою карамельную катастрофу.

Марисоль застонала:

– И тебе придется все равно взять кусочек.

– Марисоль, но…

– Но ты не только положишь это себе в тарелку. Ты еще и проследишь за тем, чтобы она увидела, как ты это сделала. – Подруга понизила голос. – Я никому не расскажу, если ты незаметно выйдешь во двор и скормишь это Пепе и Кармен.

Наталия, театрально фыркнув, ушла.

– Ну-ка, рассказывай, – попросила я. – Что приготовила tia Лусия, если это только собакам годится?

– Помнишь мамин флан?

Еще как помню. И вдруг я ощутила облегчение в перегруженном желудке. Он казался теперь не таким уж и полным. Скорее даже совсем пустым. В нем было достаточно места для прекрасного десерта с заварным карамельным кремом.

– Так вот, – продолжала Марисоль, – мама готовит по настоящему кубинскому рецепту, который ей дала abuela [23] Бабушка (исп.) . Роблес. А Лусия клянется, что она королева флана. Тот же у нее рецепт или другой, но получается всегда жесткое и безвкусное недоразумение. И потом она готовит его в прямоугольной форме. Маму это просто бесит. Уже много лет у них флановая война. Сегодня Лусия принесла свой флан только потому, что мама решила его приготовить.

– Надо ли мне опасаться? – Безусловно, придется съесть порцию из вежливости.

– Ешь маленькими кусочками и хорошо пережевывай.

Когда мы вошли в столовую, семья Марисоль уже собралась за деревянным столом в деревенском стиле. Ева Роблес и ее сестра стояли каждая у своего карамельно-пудингового шедевра, приготовив к дуэли сервировочные ножи. Но я смотрела на людей, которых заметила во главе стола. Луис Роблес стоял, положив руку на плечо Марко – единственному человеку, помимо Марисоль, который переступал порог моей квартиры и который точно знал, как захламлена моя жизнь. Мужчины улыбались, они явно были чем-то очень горды. В чем же дело?

– У нас замечательная новость, – начал доктор Роблес, стараясь заглушить шумное предвкушение десерта и мелодичный spanglish [24] Смесь испанского с английским: Spanish (англ.) – «испанский», English (англ.) – «английский». . Папа Марисоль, кардиолог с дымчатыми волосами, был телосложения некрупного, но характера, несомненно, властного. – Она и стала поводом для того, чтобы все сегодня собрались. – Он посмотрел на Марко, но сын жестом попросил его продолжать. – Марко собирается переезжать. Он так хорошо проявил себя во время практики, что проектная фирма решила досрочно отправить его на учебу в головной офис недалеко от Сан-Франциско.