Шейла О'Фланаган - Пропавшая жена [litres]

Кэрол посмотрела на стопку книг на полу и пожала плечами. Здесь работы было минимум еще на два часа, и она хотела закончить к тому времени, как надо будет готовить ужин и до возвращения Имоджен из школы. Это она сказала Денису.

– А что случится, если вы не закончите? Крыша обрушится? – спросил он.

– Нет.

– Тогда, может быть, демоны вырвутся на свободу и утащат вас в ад?

– Нет, – она хихикнула.

– Ну так пойдемте и выпьем кофейку на кухне.

– Что ж, хорошо.

Она подошла к двери, где он стоял.

– Подождите-ка… – сказал он.

– Что?

Он наклонился и провел пальцем по ее щеке. Она отшатнулась, пораженная.

– Пыль, – сказал он и показал ей свой палец.

– О…

Кэрол прошла мимо него в кухню, где взглянула на свое отражение в зеркале. Он говорил правду: на лбу у нее тоже была темная полоса пыли. Она стряхнула ее, а потом собрала волосы в короткий хвост, как всегда делала во время работы.

– ‘Très jolie [17] Очень красиво (фр.) , – сообщил Денис, засыпая кофе в кофейный пресс. – Вы красивая женщина, Кэрол.

– Делать кофе – моя работа, – она была смущена комплиментом.

– Вы же не официантка, – возразил Денис. – Кофе могу сделать и я.

– Но…

– Сядьте, женщина! Я за сегодняшний день ничего полезного не сделал. Дайте мне хоть кофе сделать.

Кэрол села. Она смотрела, как Денис наливает воду в кофе-пресс, как вынимает из ящика и ставит на стол две чашки. Потом он взглянул на нее с довольно растерянным выражением лица.

– А у нас есть печенье?

– Я могу…

– Просто скажите мне, где оно.

– Левый ящик, – ответила она.

Денис нашел пакет миндальных птифуров и вытряхнул несколько на блюдечко. Потом сел за стол и стал медленно опускать поршень пресса.

Кэрол не помнила, когда кто-то в последний раз делал для нее кофе. Или велел ей сидеть, пока для нее что-то делают. Было приятно, что о тебе кто-то заботится. Она позволила Денису наполнить ее чашку кофе, а потом взяла с тарелки печенье.

– Итак, – Денис тоже взял печенье, – как тут живется, когда нас нет?

Сейчас перед ней был совсем другой мужчина – не тот сухой и молчаливый человек, который встретил ее в аэропорту Биарриц и по дороге сказал едва пару слов, не тот, кто обожал яхты и горные лыжи и терпеть не мог разговоры. Кэрол вообще редко разговаривала с ним – в большинстве случаев она общалась с его женой. А вот сейчас она с ним говорила, рассказала ему о несчастном случае, о том, как она переехала во Францию, кое-что он знал от Люси, но очень немного.

– Восхищен, – сказал он. – Вы очень сильная женщина.

– На самом деле не очень, – возразила она.

– Вы смогли восстать из пепла после ужасных событий. Начали новую жизнь в новой стране. Потрясающе.

Она улыбнулась.

– Но у вас совсем нет времени на развлечения, – заметил он. – Вы говорили обо всем, что делаете по дому, о том, как воспитываете Имоджен, но ничего о себе.

– На себя у меня нет времени.

– Вы должны найти на себя время, – сказал Денис. – Это очень важно.

– Что для меня действительно важно – это убрать все вот это, – Кэрол встала и собрала чашки со стола, поставив их в посудомойку.

Когда она повернулась обратно, Денис стоял прямо за ней. Сапог он с ноги снял.

– Настало время снова начать жить, Кэрол, – сказал он.

– Я…

Он убрал прядь волос с ее лица и провел ладонью по щеке – там, где чуть раньше стер пятно от пыли.

– Месье Делиссандж…

– Расслабься, – велел он и поцеловал ее.

Кэрол не собиралась становиться любовницей Дениса Делиссанджа. И все же это произошло. За четыре дня, которые они провели вместе на вилле «Мартин», они занимались любовью столько раз, что Кэрол потеряла им счет. И это была именно любовь, говорила она себе каждую ночь, когда проскальзывала тихонечко к себе в спальню рано утром, чтобы Имоджен не заметила, что ее не было ночью. Это была именно любовь, потому что это было так прекрасно и так восхитительно, и потому что Денис сказал, что любит ее. И она любила его, хотя и понимала, что это все невозможно и немыслимо.

Конечно, она чувствовала вину перед Люси. Она считала мадам подругой. Но Денис разозлился, когда она сказала ему об этом накануне его возвращения в Париж.

– Вы общаетесь по-дружески, но она не подруга тебе, – объяснил он. – И ты ее не предаешь. Люси – разумный человек. И она знает, что брак это не an affaire [18] Временно (фр.) .

– А у нас тогда an affair? – спросила Кэрол.

– Если тебе нравится использовать это слово, – Денис прижал ее к себе покрепче. – Ты и я – нам хорошо вместе, Кэрол.

– Лучше, чем тебе с Люси?

Он посмотрел на нее в темноте.

– В каком-то смысле, что делает наши отношения чем-то большим, чем просто affaire.

– Ты ведь не планируешь уйти от нее, не так ли?

– Ты и сама не хотела бы, чтобы я это сделал.

Было глупо даже надеяться даже на мгновение, что он может.

– Конечно, не хотела бы, – и она положила голову ему на грудь.

– Хорошо, – кивнул он. – Не надо разрушать то, что у нас есть.

И только пробравшись на цыпочках в свою спальню, она вдруг подумала: а что, черт возьми, у меня есть?

В Дублине Винс решил, что ему стоит все-таки поднять больший шум вокруг исчезновения Имоджен. Не надо было слушать Шону, и полицию, и ту бабу из «Пропавших родственников», не надо было позволять им убедить его, что его жене нужно только время. Надо было обратиться в газеты и раздуть из всего этого большую историю, которая заставила бы полицию шевелиться и хоть что-то предпринять, а не убеждать его, что она сбежала сама, не сказав ему ни слова.

Соседи начали задавать вопросы. Сэйди Харрис, живущая в соседнем доме, заметила, что давно не видела Имоджен, и поинтересовалась, не уехала ли та. Винс буркнул в ответ что-то насчет работы во Франции, и Сэйди сказала, что это же замечательно и что она надеется, он здесь один справится. И он довольно долго не мог выбрать, что ему сказать: то ли воспользоваться добротой Сэйди и пожаловаться, что на самом деле он совсем не справляется, и тогда можно рассчитывать на соседское приглашение на ужин, то ли взять и резануть правду-матку, сообщив, что Имоджен сбежала от него, не сказав ни слова, и таким образом получить еще больше сочувствия и гарантированное приглашение на ужин.

В конце концов он никому ничего не сказал, не мог сказать, что она ушла от него. И потом, она ведь не навсегда ушла. Очень скоро она вернется, виноватая и раскаивающаяся в том, что причинила ему боль. Она ведь не сможет жить без него… И она всегда была полна искреннего раскаяния после того, как делала какую-нибудь глупость. А сейчас это была самая огромная глупость, какую она когда-либо совершала, и тот факт, что это была глупость спланированная, просто выводил его из себя. Он же думал, что знает ее, не мог поверить в то, что ничего не замечал, не видел, как зреет в ней этот замысел. Как давно она начала это планировать, спрашивал он себя, открывая ноутбук. Как часто сидела она рядом с ним в гостиной, думая о побеге? Как часто, притворяясь, что слушает его, на самом деле планировала уйти от него? И как удалось ей сохранить это ото всех в тайне? Скорее всего кому-то она все-таки рассказала, просто этот кто-то был не Шона Иган.