Ольга Арнольд - Конец ток-шоу

- Наверное, и это тоже недоказуемо, - произнесла я тихо, как бы про себя, но Филонов услышал и обреченно произнес:

- Увы, скорее всего, Агнесса права…

- Ну, против Овечкина у нас и так всего достаточно, - возразил Сергей. - В любом случае он сядет прочно и надолго. А его сообщница Таисия и так уже поплатилась за свое преступление жизнью.

- Остался безнаказанным доктор Феоктистов, - вздохнула я.

- Может, он ни в чем и не виновен, - заметил капитан.

- Я уверена, что он помогал своему дружку и каким-то образом добился того, чтобы Никифоровой достался ядовитый героин!

- Это все домыслы, - сухо прокомментировал Сергей.

- Все равно, стоит покопаться в этой истории с племянницей Улитина, - неожиданно встал на мою сторону Филонов. - Возможно, что-то в этом есть. Я понимаю, Сергей, тебе трудно признать, что твоя версия оказалась такой же неверной, как и моя…

- Проще говоря, мы оба попали пальцем в небо, - со вздохом признал мой родственник.

- Так вот, мы оба попали пальцем в небо, и эпизод с Кристиной Орликовой, скорее всего, никак не связал с убийствами на телевидении. Но я это так не оставлю - судя по всему, она действительно стала жертвой заговора. Во всяком случае, ее папочка был в свое время функционером общества «Память». Честное слово, я в этом разберусь!

- Надеюсь, и этот доктор Феоктистов свое получит! - злорадно произнесла я. - И, кстати, вы мне напомнили о нашем пари. Выигрыш забираю я - пи у кого нет возражений?

Ни у кого возражений не было, по как же неприятно профессионалам сознавать, что они проиграли дилетанту - и притом женщине. Впрочем, капитан Филонов, в отличие от Сергея, нашел в себе мужество меня поздравить.

- Я восхищаюсь вами, Агнесса, - добавил он. - И очень рад, что познакомился с вами - правда, благодаря весьма печальным обстоятельствам. Предпочел бы, чтобы жизнь свела нас по-иному, но тут уж ничего не попишешь…

Милый Ванечка! Он так покраснел, когда произносил эти вежливые слова, которые прозвучали чуть ли не как признание в любви. Нет, я действительно ему нравлюсь! Господи, хоть в нем я не ошиблась…

Наверное, в моих глазах он прочитал нечто большее, чем простая благодарность, потому что в приливе чувств взял меня за руку. Нс могу сказать, что мне это было неприятно, и руки я не отдернула.

Тут раздалось легкое покашливание, прервавшее наш краткий тет-а-тет. Сергей смотрел на нас с изумлением, и глаза его улыбались - редчайший случай!

Я чуть не засмеялась сама - румянец сполз с щек бравого мента и добрался yжe до воротничка рубашки, отнюдь неитальянской, но зато свежей и отглаженной. Сергей спас положение, предложив:

- Давайте все-таки разберемся с бумагами, в конце концов, мы именно для этого сюда приехали. У меня, между прочим, через один час восемнадцать минут намечена деловая встреча.

Пока мы занимались протоколом, я решила, что на выигранные деньги куплю для моей Глашеньки много-много вкусных витаминных палочек, которые она обожает. Моя собачка никогда меня не предавала, не обманывала и ничего от меня не скрывала. В отличие от мужа.

В этот день нашей телекомпании досталась студия на всю вторую половину дня, и я, как и полтора месяца назад, ехала в Останкино вместе со своей собакой. Глаша нужна была мне для того, чтобы переснять ток-шоу с поп-певицей Настеной. Собственно говоря, сегодня у меня был день пересъемок - намечалось повторное интервью с еще одной моей героиней, исполнительницей испанских романсов.

Погода наконец установилась; в воздухе веяло настоящей весной, теплой, душистой и аллергичной. Я обычно не реагирую на это всеобщее распускание и цветение и держусь стойко, когда все вокруг чихают и заливаются слезами и соплями, но на этот раз в носу у меня щипало и веки чесались. Может быть, именно поэтому у меня было скверное настроение. Вернее, не скверное, а какое-то смурное. А может быть, мое внутреннее смятение объяснялось сегодняшним визитом в больницу к Оксане.

Это было уже не первое мое посещение. В первый раз я попала в ее больничную палату вскоре после того, как она пришла в сознание. Тогда она производила еще жалкое впечатление, и я даже испытывала чувство вины за то, что здорова, крепко держусь на ногах, даже не хромаю, а Оксана беспомощно распростерта на постели и головы поднять не может.

Впрочем, она ни на что не жаловалась, и около нее беспрерывно хлопотала сиделка, нанятая Тамарой, которую тоже, судя по всему, мучило чувство вины, причем гораздо более обоснованное, нежели у меня.

Но сегодня… Сегодня Оксана выглядела совсем по-другому. Ее белокурые от природы тонкие волосы были вымыты и обрамляли исхудавшее лицо ореолом кудряшек, что придавало ей неземной, прямо-таки ангельский вид. Однако глаза ее сверкали отнюдь не небесным огнем - в нем играли озорные бесенята! Она поправлялась не по дням, а по часам, и мне бы радоваться за нее, по вместо этого в глубине души я испытывала тревогу'. Когда я с Марком, букетом цветов и коробкой конфет вошла в ее палату, то там оказался Крутиков-старший, который сидел гораздо ближе к больной, чем предполагают больничные правила. Собственно говоря, он расположился на ее кровати, как у себя дома, держал ее за обе руки, и если судить по тому, как у Оксаны набухли губки, а Сергей пытался не встретиться со мной взглядом, они только что целовались. Впрочем, я посмотрела на него строго, и он с видом провинившегося мальчишки выпустил ее руки, но - не отсел.

- Мы обсуждали, чем займется Оксана, пока будет выздоравливать, - быстро заговорил он, не дожидаясь наших вопросов. - Врачи склонны думать, что пройдет не менее года, прежде чем ее здоровье полностью восстановится. Так вот, Оксана хочет попробовать писать. Ты же знаешь, Агнесса, у нее это хорошо получается!

Завтра же принесу ей с работы, старый ноутбук, который мы как раз собирались списывать.

- Кстати, Оксана, почему ты не хотела работать редактором? - из чувства долга я поддержала разговор. - Судя по твоей черной тетради, у тебя это получилось бы неплохо. Ты обладаешь даром слова.

- Работать на чужого дядю или, вернее, на чужую тетю? - Оксана еле заметно дернула правым плечом, что, очевидно, должно было обозначать ее любимый жест. - Никогда! Писать можно только для себя.

После этого мы обменялись еще несколькими замечаниями, и я иссякла. Сергей любовался прелестями больной молча, а Марк молчал из принципа. Оксана же щебетала, как весенний воробышек, не переставая. Она совершенно не смутилась - она вообще неумела смущаться, наша Оксана! Просто удивительно, как умело она поддерживала разговор, хотя говорила почти исключительно одна: рассказывала про больничные порядки, про то, как ей здесь надоело, про то, как она обманывает медсестер, - и все это весело, с не иссякаемым оптимизмом! Врачи обещали, что она скоро поднимется на ноги, что у нее все будет хорошо - и она им верила. Я не слишком прислушивалась к ее болтовне, но тоже верила, что Оксана скоро встанет на ноги - казалось, внутри этого хрупкого тела била ключом такая жизненная энергия, что она способна поднять ее даже из могилы.