Елена Веснина - Неразгаданные тайны

— Спасибо тебе, — поблагодарила Ритка Борюсика.

— За что, Риточка?

— Что ни разу не сказал, как я по-дурацки выгляжу в этом платье.

— А это, милая, еще одно глобальное заблуждение женщин: будто мужчин можно поразить или оттолкнуть своим внешним видом и нарядом. Это невозможно, дорогая моя Маргаритка, мой аленький цветочек. Мужчины, как собаки, чуют истинную сущность человека, а не форму. Но если ты хочешь переодеться, я к твоим услугам! Я отвезу тебя домой, подожду у подъезда, а потом доставлю на работу.

Ритка на мгновенье замялась:

— Да мне особо и не во что переодеваться…

— Замечательно! Значит, у меня есть дополнительная возможность тебя порадовать! Приглашаю тебя в бутик! Разреши сделать тебе скромный презент.

Через пару часов преображенная Ритка в модных брюках и блузе, с пакетом в руках в сопровождении Борюсика вышла из магазина. Но при этом и в лице ее, и в походке сквозила какая-то напряженность.

— Боря, скажи, я что — глупо выгляжу? — спросила Ритка своего спутника, усевшись в машину. — Чего они все так смотрят?

— Что ты, Маргариточка, — успокоил ее Борюсик, — тебе все к лицу! И прежняя твоя одежда, и новая. Я уверен, что тебе бы и скафандр космический пошел, и медицинский халат, и даже милицейская форма.

— Господь с тобой! Ой… Зря ты только ярлычок от платья оторвал. Ты подумай: ну как теперь Анжелка это платье вернет, а?

— Погоди, Маргарита. Я уже про Анжелку с Васькой что-то слышал, но не совсем понял, кто эти люди. Это твои дети?

Ритка вытаращила глаза на Борюсика. Потом засмеялась:

— Ну, ты и сказанул! Давай поедем на «Радугу», на рынок. Познакомишься с моей, так сказать, средой обитания.

Петик наблюдал, как дежурный разгонял нищих. Он увидел, как нищий-«афганец», ругаясь, подхватил свои костыли и быстро направился куда-то. Петик, оставаясь незамеченным, последовал за ним. Нищий-«афганец» побежал к вагончику, стоящему на пустыре, затарабанил в двери, но ему никто не открыл. Сплюнув, он поспешил к частным домам. Петик из-за кустов проследил, как нищий, озираясь, шмыгнул во двор дома Крокодила. Петик достал телефон и набрал номер.

— Он дома, — сообщил кому-то, — я тебя жду.

Потом набрал второй номер:

Самвел, это я, Петр. Я его выследил.

— Молодец, — послышался в трубке довольный голос Самвела, — тащи его сюда, разбираться будем.

— А я еще подумаю, тащить ли, — растягивая слова, ответил Петик.

— Ты о чем, Петр?

— Все о том же — о размере вознаграждения. Ты меня, Самвел Михалыч, кинул. Говорил, что твой объект — мелкий пьяница. А за ним дела покрупнее числятся. И в ментовке ему будут рады. Во сколько ты оцениваешь свободу своего приятеля?

— Петр, дорогой, если тебе очень хочется, можешь отдать его ментам. А они его все равно отпустят. Не веришь? Проверь! Суд-пересуд, состав преступления не доказан, знаешь сам, как бывает. А от меня он не отвертится, нехилый должок за ним. Ты же, кажется, за справедливость?

У Петика не было сомнений в том, что Самвел прав. Слишком хорошо он знал эту систему.

— Ладно, Самвел. — Петик быстро принял решение. — Слушай меня. Отдай гонорар за поимку Топоркова моей Лидии. И вели ей сразу же мне перезвонить, как только у нее деньги на руках будут. Тогда и получишь своего должника.

Петик сунул телефон в карман.

— Привет. — К Петику подошел дежурный. — Ну что, пошли брать этого хищника?

— Да нет, погоди. Есть предложение. Тут такая история… — Петик задумался. — Мне за пойманного Топоркова сторонняя организация некую сумму предлагает.

— Сколько? — поинтересовался дежурный.

— Рано говорить, но мелочиться не будут. Я, это, поделюсь!

— Деньги — это журавль в небе. А мне на работу надо вернуться. Жрать-то хочется… — трезво размышлял дежурный.

— Да то-то и оно, что деньги — это синица в руках. Ты подумай — зачем тебе эта ментовка с копеечной зарплатой? Может, и хорошо, что ты уже не в их команде. Набьем руку на этом деле — глядишь, и новое подвернется. А там откроем свое сыскное агентство. Как думаешь?

Дежурному эта идея понравилась.

— Раз ты у нас типа за главного, ты и решай. Только чур: делиться — пополам.

— Заметано.

Ударив по рукам, сослуживцы направились брать Крокодила.

Милицейская машина подкатила к особняку Самвела. Из нее вышли Петик и дежурный, вытаскивая за собой Крокодила. Все трое зашли во двор особняка и направились в дом.

— Ну, рассказывай, что случилось, Крокодил, — обратился Самвел к стоявшему перед ним Крокодилу. — Только не ври мне, слышишь?

Косарева услышала доносящиеся из гостиной голоса и замерла под дверью.

— Держать мне тебя негде, — услышала она голос Самвела, — здесь Надежда живет, сам знаешь. Посиди чуток в подвале. Я что-нибудь придумаю.

— Только не говори ей обо мне, хочу сюрприз сделать, — усмехнулся Крокодил.

Косарева отскочила от двери и быстро выскользнула из дома.

Ритка привела Борюсика на базар. Она уверенно шла между торговыми рядами, направляясь к посудным палаткам. В ушах звенел задорный речитатив продавщиц:

— Эй, прохожий, на ходу покупай сковороду!

— Пищу свежую, как бриз, освежает мой сервиз!

— Покупаем прямо сейчас, чтобы не покупать прямо потом!

— Гляди, Борис Михалыч, вот моя натуральная стихия, — весело щебетала Ритка, на ходу здороваясь с товарками. — У нас не просто базар. Здесь собрались философы и поэты. Вот где Юрию Владимировичу нужно черпать мудрость житейскую!

— И как же здесь проявляется твой талант? — Борюсику было по-настоящему интересно.

— Ну, гляди. Ты как считаешь, мы живем, чтобы есть, или едим, чтобы жить?

— И то и другое, разумеется. Это еще древние доказали: кулинария — квинтэссенция нашей культуры. Кухня — аббревиатура национального сознания.

— Ой, а как это попроще?

— Можно и попроще. Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, кто ты!

— Нет, Боря. Скажи мне, из чего ты ешь, и я скажу, кто ты! Борюсик развеселился, слушая Риткину философию.

— Я, Боря, гарантирую своевременный и радостный прием пищи посредством продажи населению кухонной утвари.

Вдруг Риткин взгляд зацепился за какую-то женщину. Это была Косарева. Ритка было отшатнулась, потом резко обернулась, Косаревой на том месте уже не было. Ритка заметно помрачнела.

— Что с тобой? — спросил Борюсик, заметив такую неожиданную перемену в ее настроении.

— Мне померещилось кое-что… страшное.

А Косарева уже торопливо шла по базару дальше. Она подошла к «рабочим местам» нищих. Постояла минуту в раздумье, потом отозвала одного из них в сторону, что-то быстро проговорила, достала из кармана деньги и сунула ему. Нищий понимающе кивнул. Косарева отошла в сторонку. Нищий вернулся на свое место и вдруг ни с того ни с сего заорал на своего соседа. Крик перешел в драку.