Евгений Крушельницкий - Лики любви

Вот так, по приказу Родины, Морис Бронильетто — так теперь звали нашего Олега Васильевича — оказался в Мексике в роли скромного швейцарского фотографа. Женился на Анхелике — всё честь по чести, с венчанием в столичном соборе.

Жизнь шла как обычно, рождались дочери — Анна, Ирэна, вот-вот появится третья… Супруг, правда, оказался со странностями: с мексиканцами не общается, утром куда-то уезжает с фотоаппаратом, возвращается поздно и запирается в своей лаборатории. А после поездки в Европу привез домой, радиопередатчик. И раскрыл карты: не из какой он не Швейцарии, а с Украины, и его профессия — разведка. Или шпионаж — это зависит, откуда смотреть.

Если тайный агент действовал в высших интересах далёкой страны, то его жена думала о семье. Мужу не мешала, но каждый раз, когда во время уборки обнаруживала микроплёнки или случайно забытую на столе карту США с какими-то пометками, то её сердце тревожно сжималось.

И что, это работа профессионала? Да начальство за такое…

Как потом рассказывал Олег Васильевич журналисту, приказ «раскрыться» дало само же начальство. Почему? Бывший агент отвечает: «Мне это до сих пор неясно». Так-таки и неясно? Ведь дальше-то события развивались очень красноречиво. Когда последовал очередной вызов в Москву, Олег забеспокоился, что может больше не увидеть семью, и потому они приехали все вместе. Начальство было довольно работой агента, встретили приветливо, приняли в партию, дали звание полковника КГБ… Оставался пустяк: как было бы славно служить родине всей семьей! И Анхелику стали склонять к сотрудничеству (не для того ли и раскрывались?) Сначала уговаривали, потом угрожали, но ничего не помогло. Наоборот, вернувшись в Мексику, она сама стала уговаривать мужа бросить все эти дела и попросить политического убежища. Но Морис отвечал, что пошел в разведку добровольно и бросить работу не может. Тогда она забрала детей и уехала к родственникам в другой город.

Её прекраснодушный супруг отправил в центр депешу: мол, служу уже 21 год, хотел бы отойти от дел, остаюсь всегда с родиной и всё такое. В центре отнесли с пониманием: хорошо, сдавай дела. Через некоторое время — новое сообщение: из Москвы вылетел генерал, с которым надо встретиться. Только не в Мексике, а в Перу. И наш агент оставил жене записку: еду на конференцию, вернусь — всё расскажу.

Вернуться уже не получилось, потому что генерал пригласил его в свою машину, закрыл дверь и раскрыл карты: «Я могу пристрелить тебя здесь и могу доставить в Москву. Выбирай». На аргументы, что, мол, тут остаётся семья, дети, посмеялся: зачем было детей плодить?

Шпиона-романтика доставили в советское посольство, где при нём открыли бутылку виски и выпили за удачную операцию. Ну, и офицер же должен выполнить любой приказ? Пришлось написать расписку, в которой указывалась сумма сданных им долларов — причем гораздо меньшая, чем на самом деле. И билет до Кубы пришлось оплатить — за себя и того генерала. Впрочем, какие низкие мелочи… На родине его ещё три недели держали в госпитале, где обращались как с психически больным, а из органов в результате уволили.

А как же семья? Поддерживать с ней связь использованному шпиону строго-настрого запретили. Олег и не пытался: «Страшно за них. Почему? В разведке всякое бывает…» Вот это уже слова умудренного жизнью мужа. Но у жены-то своя логика. И в перестроечные годы Анхелика обратилась прямо к нашему Горбачёву: «Господин президент! Нас обманул, предал и бросил на произвол судьбы не только советский секретный агент, но и советская система, советское государство. КГБ превратил нашу жизнь в настоящий ад. Я чувствовала себя раздавленной этим чудовищным механизмом, против которого была бессильна что-либо сделать. Нас использовали как вещь и за ненадобностью выбросили. Я считаю, сеньор президент, что вправе требовать от КГБ, от Советского государства компенсации за нашу загубленную и униженную жизнь…» Наивная женщина. Ей же потом ясно ответят, что ни КГБ, ни ГРУ Генштаба такого человека не знают.

Журналисты нашли-таки этого человека, но для упомянутых организаций небольшой конфуз — что божья роса. Олег Васильевич их понимает: «А кто признается? Молчание — закон разведки. „Государственный интерес“ остался и сегодня». На наивную реплику журналиста, что, мол, «спецслужбы перестроились», бывший агент только усмехнулся: «Перестроились? Вы верите в это?»

Газета опубликовала и фото это агента. Только глаза у него замазаны чёрной полосой, чтоб не узнали. Журналист понимающе пояснил: «Для него всё пережитое не просто история, а вся жизнь. И он не хотел бы, чтобы ему лишний раз напоминали о прошлом». Вот такие трепетные чувства у московского пенсионера. Фото его бывшей жены напечатали как есть. Ей, наверное, всё равно. Но фотография получилась лживая: это тогда у студента Олега Скорого были замазаны глаза, а теперь приоткрылись. Правда, не до конца: «Вообще я зла на ГРУ не держу. Это я их поставил в трудное положение: из-за меня могли отношения между странами ухудшиться. Правда, ещё в мою бытность из Мексики полпосольства выдворили…»

Эта история долгое время будоражила любителей экзотики. 60 лет разницы у «молодых» — до такого никакой Пукирев не додумается. Если полтора столетия назад художника удручила реальная история, когда юную невесту его друга выдали замуж за человека на 13 лет старше, а на картине «Неравный брак» он ещё и сгустил краски, увеличив разницу лет до 30—40, то сегодня — никаких трагедий, всё исключительно по любви. Да и для 24-летней Натальи Шевель брак с сильно пожилым актёром театра и кино, народным артистом России Иваном Краско был уже третьим. Для него — четвертым. Он читал лекции в театральном училище, она — постигала основы актерского мастерства.

Конечно, на нашем веку мы много чего видали: и Пугачёву с Галкиным с разницей в 27 лет, и Александр Градский нашел супругу на 35 лет помоложе, и Армена Джигарханян с его Виталиной, которая родилась позже супруга на 44 года — то есть, по сути годилась во внучки. Но уж вести в загс ровесницу правнучки… Понятно, когда это делает одиозный Хью Хефнер, основатель «Плейбоя», по прозвищу Хеф, которого привыкли видеть в окружении юных, так сказать, сотрудниц. С семёркой лучших из них он жил много лет в своём особняке, пока, в конце концов, уже за несколько лет до смерти, не женился на одной из них, на 60 лет моложе. Но то Хеф, а наш-то Иван Иванович до сих пор в подобном легкомыслии замечен не был. Да и традиции у нас свои.

В общем, такая непривычная любовь потребовала от влюблённых определённой стойкости. Пожилой супруг много чего наслушался насчёт седины в бороду и подоспевшего беса, а Наталье пришлось выдержать упражнения в психоанализе не только от близких, но и совсем неведомых аналитиков, причём самым безобидным был тезис, что-де любовь зла, полюбишь и… сами знаете кого. Всякие подозрения в корыстных мотивах с её стороны супруг решительно отметал: «Наташа витает в духовных сферах. Она не брала у меня ни рубля, пока я не объяснил ей, что если она хочет быть со мной, то это не «моё», а «наше». Короче говоря, «между нами и любовь, и дружба, и уважение. И всё это абсолютно взаимно».