Анна Тодд - Самые яркие звезды

Разогрела остатки угощения Мали, перемыла гору посуды. Села за кухонный стол и попробовала читать книгу, которую недавно начала. А мысли мои занимал Каэл – как он поведет себя в магазине? Станет ли разговорчивей или мы будем ходить в молчании?

Вечно я мучила себя, перебирая в голове ранее сказанное; вот и теперь я подумала: может, Каэл совсем иначе планировал? Хотел, чтобы я просто довезла его до магазина? А я навязалась ходить с ним, и он решил, что я назойливая или со странностями. Или и то и другое.

Минут через десять я вернулась к реальности. Вот Каэл – где бы он ни был – точно не сидит и не прокручивает в голове наш с ним разговор. Хватит драматизировать.

Драматизировать. Рефлексировать. Да уж, такие умения для резюме не годятся. Так и не прочитав ни строки, я отложила книгу и взяла телефон. Открыла «Фейсбук», набрала в строке поиска «Каэл Мартин». В его профиле – никаких изменений. Я так и не осмелилась послать ему запрос на добавление в друзья.

Потом я закрыла его страницу и открыла почту – как будто ждала важного письма, – даже не замечая, как нарезаю круги по комнате, накручиваю сама себя. И замерла при виде своего отражения в зеркале. Темные волосы стянуты на затылке, взгляд совершенно дикий… Очень похожа на маму. Пугающее сходство.

Я легла на кровать и опять взялась за книгу, но мне тут же захотелось переменить обстановку, и я пошла в гостиную и хлопнулась на диван. Посмотрела время в телефоне. Почти семь. Открыла книгу на загнутой странице (я не из тех аккуратных девочек, что пользуются закладками), и суровая проза Хемингуэя перенесла меня в окопы Первой мировой. Правда, отвлечься не удалось. Чем дальше, тем чаще вставало на страницах лицо Каэла. Он был злобным сержантом, раненым солдатом, водителем санитарной машины…

Проснулась я на диване; в глаза ярко светило солнце. Я огляделась, собираясь с мыслями.

Каэл так и не пришел.

Я увидела его только через три дня. Наши пути пересеклись в тот момент, когда я сидела на крыльце и пыталась засунуть ноги в новые туфли. Конечно, девушке-модели с «Инстаграма» (которой я подражала), скорее всего, платили за то, чтобы в них щеголять, однако мне все равно приспичило их купить. Судя по описанию, они были «суперклассные» и «уютненькие», и без смайлика с сердечками не обошлось. Может, модели и вправду в них было удобно, но я и первую-то не могла надеть – эта зараза никак не желала налезать на пятку. Я корчилась, как идиотка, на крыльце, пытаясь натянуть туфлю, и именно тут подъехал на своем громадном драндулете Каэл. Очень удачно.书

Видимо, в магазине он все-таки побывал, потому что был с ног до головы в гражданском. Черные джинсы с дыркой на коленке, белая хлопковая футболка с серыми рукавами. Почти как моя, только на моей была надпись «Томагавк» и картинка с томагавком. Мне ее подарила подруга из Южной Каролины, которая раньше жила где-то в Индиане. Я все думала, что ее родина на Среднем Западе похожа на место, где выросла моя мама. Маленький такой городок, пострадавший от развития новых технологий, потому что из-за них закрывались один за другим старые заводы. Мне доводилось слышать всякие жуткие вещи о тех местах, например, какие-то старшеклассники отправились на экскурсию на священные кладбища индейцев, так называемые Индейские курганы. Они топтались по древним могилам и слушали лживые лекции о свирепых дикарях. Вот только им не рассказали, что эти люди стали жертвами геноцида, что мы отобрали у них земли и ввергли в нищету.

Из-за таких вот историй я и не любила эту футболку.

Перед крыльцом Каэл остановился.

– Здравствуйте, незнакомый мужчина, – сказала я.

Он поджал губы и покачал головой, затем кивнул. Наверное, такая манера здороваться.

– Ищешь Элоди?

Будущая мамочка по пятницам ходила на заседания комитета, который занимался подготовкой встречи для бригады Филипа. Она торопилась наладить отношения с другими женами, пока не родился ребенок. И я ее понимала. Ей любая помощь пригодится.

– Я передам, что ты заезжал.

– Нет, я вообще-то… – Каэл помялся. – Я пришел на массаж, а тебя нет. – Он посмотрел в сторону салона.

– Вот как.

Ну и сюрприз!

Я подвинулась, освобождая место на крыльце. Немножко. Перед тем как изображать Золушкину сестрицу, я сдувала пух с одуванчиков, и Каэл, прежде чем сесть, собрал с крыльца пустые головки, а потом аккуратно ссыпал их мне в ладонь.

– Я мог бы желание загадать.

– Тут еще полно. – Я кивнула на заросли бурьяна. Мне не нужны были все эти одуванчики, дикие маргаритки, они сами повылезали вокруг моего крыльца.

В гражданской одежде Каэл выглядел совсем иначе.

– Я смотрю, ты все-таки сходил в магазин?

Его вполне устраивало посидеть в тишине, но мне хотелось разговаривать. И потом, было интересно, куда он вдруг исчез.

Каэл одернул футболку.

– Да, извини, что не пришел. Сумасшедшие выдались деньки.

Я не удержалась:

– Сумасшедшие? Почему?

Он вздохнул, поднял с крыльца стебелек.

– Долгая история.

Я откинулась назад, оперлась на ладони.

– Да уж.

– Когда ты теперь пойдешь на работу? – спросил он через секунду.

Прямо над нами пролетал самолет.

– Завтра. Только на пару часов. Заменить коллегу.

– А «окна» у тебя не будет?

Темные глаза внимательно смотрели из-под густых ресниц.

– Возможно.

– Возможно?

Каэл поднял брови, и я рассмеялась. Сегодня он был спокойный; его штатская версия нравилась мне больше.

– Сегодня иду на вечеринку, – объявила я, – в папином доме.

Каэл изобразил удивление.

– Именно. Мой брат – придурок и затеял вечеринку, пока отец с Эстеллой едят в Атланте лангустов и упиваются дорогими винами. – Я закатила глаза.

Маму отец никогда никуда не возил. Они вообще не отдыхали вдвоем, без нас с Остином. Одна из многих причин, почему у них не сложилось. Ну, и еще потому что они были самые несовместимые на свете люди.

– По-моему, твоему отцу не понравится, что у него в доме вечеринка, – заметил Каэл. – Особенно когда он сам в отъезде.

Еще бы!

– Не понравится. Вот мне и надо пойти присмотреть.

Каэл издал странный звук – то ли фырканье, то ли смех. Он явно развеселился. А я радовалась, что начинаю его понимать.

– А ты не слишком молода – присматривать?

– Ха-ха.

Я высунула язык… но как только поняла, что делаю, захлопнула рот. Я с ним заигрываю! Я сама себя не узнавала: дразнить парня языком!

– А вам-то сколько лет, мистер любитель возрастной дискриминации?

– Возрастная дискриминация – совсем другое, – улыбнулся Каэл.

Я усмехнулась, удивленная и заинтересованная.

– Ладно, мистер Всезнайка, сколько тебе лет?

Он опять улыбнулся. Ласково.