Уинтер Реншоу - P.S. I Hate You

И, говоря по правде, себя я в эти моменты ловила на мысли, что даже не была бы особо против…

…конечно же, ради веселья.

– Напиши мне вечером, – говорю я. – Сообщи, где тебя искать завтра, и я буду там.

С этими словами я поворачиваюсь и иду прочь, чувствуя на себе его взгляд и гадая, во что я, черт побери, ввязалась.

Суббота № 2

– Пирс Санта-Моники, а?

Она находит меня на скамье рядом с лотком продавца чурро [7] Чурро – сладкая обжаренная выпечка из заварного теста. Традиционное блюдо испанской кухни. . Руки ее засунуты в задние карманы коротких шорт, белая футболка с треугольным вырезом подчеркивает загорелую кожу; под футболкой чуть-чуть заметен бледно-розовый кружевной лифчик.

Марица-официантка – потрясающее произведение искусства и гордая обладательница выигрышного билета генетической лотереи Клейборнов, но я напоминаю себе не пялиться туда, куда не положено. Вчера я слишком много раз ловил себя на том, что рассматриваю ее, позволяя взгляду задержаться на каждом квадратном дюйме ее тела, – когда видел, что она на что-то отвлеклась.

В тот вечер на концерте мы постановили, что отношений между нами нет, и скрепили это стаканом холодной воды мне в морду, и я не имею намерения превращать эти не-отношения во что-то другое.

Не считая того, что ее жизнерадостное и искрометное поведение половину времени действует мне на нервы, я питаю глубокое уважение к ее склонности называть вещи своими именами и не пытаться произвести впечатление на кого бы то ни было – особенно на меня. Марица есть Марица. Она не прячется под слоями макияжа, нервными смешками или приятными высказываниями.

Но я ни за что не скажу ей этого.

Она может неправильно меня понять.

Она может подумать, будто нравится мне.

– Почему ты выбрал именно это место? – Марица усаживается рядом со мной, мазнув бедром по моей ноге. Соленый воздух наполнен запахом жареного теста, корицы и сахара, и это немедленно возвращает меня в детство.

– Родители приводили нас сюда, когда мы были детьми, – отвечаю я. – Они позволяли нам бегать по парку и покупали нам все, что мы хотели.

Эти воспоминания о лучших временах – единственное, что я действительно хотел бы сохранить из своего прошлого.

– Звучит мило, – говорит она, с тихим хмыканьем выдыхая воздух. – Значит, ты вырос в Санта-Монике?

– Не-а, – отвечаю я, помотав головой, и начинаю с хрустом разминать пальцы, глядя на океан. – В основном в Риверсайде.

– Когда ты в последний раз приходил сюда?

Я с шумом выпускаю воздух сквозь чуть приоткрытые губы и снова качаю головой.

– Даже не помню. Девять, двенадцать лет назад?

Кажется, мне было шестнадцать или семнадцать, когда отец в последний раз брал нас сюда, и это, похоже, логичный подсчет: незадолго до того, как он умер, а умер он сразу после того, как ушел, оставив больную жену и шестерых детей.

– Ты молчишь, – пару минут спустя говорит Марица, ткнув меня в плечо. – О чем ты думаешь?

– Ни о чем таком, чем стоило бы делиться, – отвечаю я. И это правда. Ей не нужно знать о моем прошлом. Оно не имеет никакого отношения к «здесь» и «сейчас», к нашей неделе суббот. Эту часть себя я больше не обсуждаю, и это все, что я могу сказать.

– Делиться стоит всем.

Я мотаю головой.

– Не этим.

Марица наклоняется вперед, уперев локти в колени и положив подбородок на ладони, и устремляет взгляд на толпу.

– Ты когда-нибудь наблюдаешь за людьми?

– Иногда, а что?

– Когда я была младше, мы с моей кузиной Мелроуз постоянно разглядывали людей и придумывали истории… ну, типа как выбирали человека, а потом за полминуты рассказывали всю историю его жизни, – поясняет она. – Видишь того человека? Позирующего у знака «Шоссе 66»?

Марица небрежно указывает на мужчину в джинсовых шортах, черной футболке и бейсболке с надписью «Пирс Санта-Моники». Нижняя часть его лица скрыта густой светлой бородой.

– Да, вижу, – отвечаю я.

– Его зовут Коллин Берк. Он из Денвера в Колорадо, – начинает рассказывать она, облизывая губы и рассматривая его. – В детстве был любимцем всей семьи, именно поэтому ему комфортно, когда он позирует для фото и вообще находится в центре внимания. По профессии он программист, компьютерщик, а в качестве хобби они с друзьями делают разные антуражные штуки для ролевых игр живого действия. Несмотря на то что ему уже за тридцать, он застилает свою кровать бельем с рисунком из «Звездных войн», а его пса зовут Йода. Еще у него есть девушка. Ее зовут Саманта Роббинс, и это она его фотографирует. Она еще не знает, но он собирается в этом году сделать ей предложение в семейном летнем домике у озера – на День Независимости, когда начнется фейерверк.

– Это романтично и по-гиковски, – говорю я. – Убийственное сочетание.

Марица вздыхает.

– И именно поэтому она согласится. Она без ума от него и хочет нарожать ему детей.

Я хихикаю.

– Ты ужасно непредсказуемая.

И мне это вроде как нравится…

– Ладно, твоя очередь. Выбери кого-нибудь и расскажи историю его жизни, – говорит она, откидываясь на спинку скамьи, прислоняясь ко мне плечом и похлопывая ладонью по моему колену. Обычно я не люблю вторжений в мое личное пространство, но сейчас почему-то близость другого человека не вызывает у меня этого раздражающего – словно ногтем по линолеуму – ощущения, от которого у меня сами собой сжимаются зубы и учащается дыхание.

Окидывая взглядом пирс и изучая варианты, я замечаю в некотором отдалении женщину, одетую только в бикини персикового цвета и сидящую в полном одиночестве на берегу, подстелив под себя зеленое полотенце.

– Вот, – говорю я, указывая в ее сторону. – Та девушка в бикини, которая сама по себе.

– Та, в соломенной шляпке?

– Ага, – отвечаю я, делая глубокий вдох. – Ее зовут Кейденс.

– Красивое имя.

– И она недавно порвала со своим парнем, потому что он трахал ее лучшую подругу, – начинаю я.

– Хм, это уже похоже на сценарий Мори Повича, но, ладно, продолжай.

– Она выросла в Нью-Гэмпшире, но всегда чувствовала себя скорее жительницей западного побережья, отсюда и высветленные волосы, и загар, граничащий с раком кожи.

– Не слишком ли сурово?

– Ладно-ладно. Это автозагар, и она всегда ответственно намазывается кремом от солнца. Так лучше? – спрашиваю я.

– Намного.

– В общем, она послала своего парня и приехала сюда, потому что хотела побыть наедине со своими мыслями, но в окружении людей. Вот такая она сложная натура, но большинство женщин такие. Они всегда хотят одновременно двух совершенно разных вещей и половину времени понятия не имеют, почему так.

Марица смеется.

– Ставлю галочку в колонке «истина».