Уинтер Реншоу - P.S. I Hate You

Я сохранила каждое письмо, которое ты прислал мне, твои слова быстро стали для меня священными.

Но несколько месяцев назад ты перестал отвечать, а вчера тебе хватило наглости прийти в наше кафе и вести себя так, словно ты никогда в жизни меня не видел.

Подумать только… я почти полюбила тебя и твою прекрасную сложную душу.

Почти.

В чем бы ни заключалась причина твоего поведения, я надеюсь, она достаточно весомая.

Марица-официантка

P.S. Я тебя ненавижу, и на этот раз… я серьезно.

Глубоко вдохнув прохладный воздух, я выдыхаю, закрываю блокнот, сую его обратно в ящик и выключаю лампу. Я ложусь, укрываюсь одеялом и смотрю в темный потолок, потом закрываю глаза.

На душе у меня практически не полегчало, но мои мысли слегка утихомирились.

В короткие спокойные минуты перед тем, как наконец-то погрузиться в сон, я напоминаю себе, что Лос-Анджелес полон людей, которые используют других. Людей, которые совершают бессовестные поступки, людей, которые без малейших колебаний причиняют другим боль.

Исайя Торрес не был каким-то особенным – он был просто одним из типичных лос-анджелесских подонков.

– Доброе утро, Холли. – Я повязываю фартук на талии и смотрю на часы, чтобы удостовериться, что я действительно не опоздала на работу. Обычно я могу отработать всю смену, ни разу не увидев нашего менеджера: как правило, она сидит в своем кабинете за закрытой дверью и появляется в зале только в случае каких-то проблем.

Но сегодня она, похоже, ждет меня.

– Зайди, пожалуйста, в мой кабинет. – Менеджер произносит фразу, которую я не слышала от нее за все время работы здесь. Она не улыбается.

– Все в порядке? – спрашиваю я, следуя за ней. Холли ничего не говорит, и я вдруг обнаруживаю, что задерживаю дыхание, даже не думая об этом. Каждая секунда молчания подобна пытке.

– Пожалуйста, закрой дверь, Марица, – говорит она, когда мы входим в кабинет. – Присаживайся.

О боже. Меня увольняют.

Сняв бумажку с клейкой полосой со своего монитора, она вздыхает.

– Вчера вечером мне звонил посетитель.

Я смотрю на свои колени, осознав, что я все это время вонзала ногти себе в ладони.

– Вчера он остался весьма недоволен сервисом, – продолжает она. – И он утверждает, что его обслуживала ты.

– Холли, я прошу прощения. Я все могу объяснить. – Я смотрю ей в глаза. Она вскидывает брови.

– Нет необходимости. Он не хочет, чтобы это как-то отразилось на твоем послужном списке.

Откинувшись на спинку стула, я смотрю в сторону. Все это какая-то бессмысленная чушь.

– В любом случае я хочу напомнить тебе, что каждый посетитель, входящий в дверь нашего кафе, должен получать обслуживание по высшему разряду, – говорит она. – И ты как официантка – одно из многих лиц нашего кафе. Твоя задача – представить «Брентвудский блинчик и кофе» в таком свете, чтобы люди захотели прийти к нам снова.

– Я знаю. Обычно я так и делаю, но это…

– Рейчел отлично справляется с работой, – прерывает меня Холли. – И Гарриет. И Пэм. И Хлоя.

Я прикусываю язык. Нет необходимости сравнивать меня с ними, и, кроме того, именно я обучила их всех.

– Если что-либо подобное случится снова, Марица, у меня не будет другого выбора, кроме как расстаться с тобой, – говорит она, поджимая тонкие губы. – Как бы то ни было, обычно я так не поступаю, но он был весьма настойчив, и мне не хотелось его разочаровывать, поскольку из-за нас он пережил несколько неприятных минут. Вот.

Холли протягивает мне желтый листок с липкой полоской; на нем синей ручкой записан телефонный номер, а рядом фамилия – «Торрес».

Это телефонный код Лос-Анджелеса, но последние четыре цифры мне не знакомы – должно быть, он сменил номер.

– Он хотел, чтобы ты позвонила ему, когда будет такая возможность, – поясняет она, склонив голову и вздыхая. – Когда ты созвонишься с ним, я рекомендую тебе искренне извиниться.

Я киваю, не совсем уверенная в том, чего он надеется добиться этим телефонным звонком, – и вообще, если уж на то пошло, стану ли я ему звонить.

– А теперь иди, – приказывает Холли, вставая из-за стола и поправляя блузку. – Постарайся, чтобы этот день прошел лучше, чем вчерашний.

Ха. Проще простого.

Любой день будет лучше, чем вчерашний.

– Просто позвони ему, – говорит Мелроуз, глядя, как я расхаживаю по комнате. – Ради всего святого, просто покончи с этим. Узнай, чего он хочет. Сделай это сама, потому что ты знаешь, и я тоже знаю, что если ты этого не сделаешь, ты до конца жизни так и будешь гадать, что ему было нужно. Разве тебе не любопытно?

– Конечно, мне любопытно. Я просто не могу решить, стоит ли оно того – тратить на него еще хоть каплю сил или времени.

Мелроуз забирается на мою кровать с ногами и подтягивает колени к груди.

– Хочешь, я сделаю это за тебя? Я могу притвориться тобой. Я умею говорить так же, как ты… в прошлом году я посещала курсы пародирования.

Я на секунду останавливаюсь и смотрю на нее дикими глазами.

– Нет уж!

Она пожимает плечами.

– Что ж, если передумаешь, предложение остается в силе.

– Я не боюсь разговаривать с ним. И не то чтобы я физически не могла позвонить ему. Я просто не хочу, чтобы он знал, что задел меня, понимаешь? Не хочу доставлять ему такого удовольствия.

– Значит, позвони ему и будь злобной сукой, – советует она. – Я знаю, обычно ты самый милый и вежливый человек в мире, но, может быть, следует показать ему твою суперсекретную личность – безумную злодейку? Ту, которая появляется всего на несколько дней в месяц… только во много раз хуже.

Присев в изножье кровати, я провожу пальцем по экрану телефона и вызываю цифровую клавиатуру. Клейкая бумажка в моей руке измята от пребывания в кармане фартука – после того, как я сегодня утром вышла из кабинета Холли, – но цифры все еще различимы.

– К черту. Я позвоню – но только потому, что хочу покончить с этим, – заявляю я, набирая номер и нажимая зеленую кнопку.

Набрав в легкие воздух, пропитанный ароматом ванильной свечи, я покусываю нижнюю губу и считаю гудки.

Один…

Два…

Три…

Четыре…

– Он не отвечает, – говорю я, чувствуя прилив паники. Я даже не рассматривала возможность того, что он может не ответить, а я терпеть не могу играть в «телефонные прятки».

– Алло, – произносит Исайя уже на следующем гудке, доказав, что я ошибалась.

– Добрый день, это Марица, – говорю я. – Ты хотел, чтобы я тебе позвонила?

– Марица? Официантка из Брентвуда? – уточняет он. Я выдыхаю, встретившись взглядом с кузиной.

– Да. Это я.

Примерно секунду на линии царит тишина, хотя по какой-то причине эта секунда кажется вечностью.