Яна Егорова - Наследница шовинистов де Мармонтель

Мое сердце сгорало. Я как никогда ясно осознавала, что тот человек, который сейчас станет моим первым мужчиной – не хочет этого. Я его совсем не интересую. С его стороны – это обязанность, это месть и обещание. А я… Я просто игрушка. Средство мести.

Расстегнула пуговицу на брюках, молнию и потянул их вниз. Наклонилась – сняла брюки. Они тоже оказались на полу. За ними туда же упали кружевные трусики. Такое белье было в малой гардеробной. Если бы не жажда мести де Даммартена, все то же мне пришлось бы делать перед кровным братом.

Я сделала глубокий, бесшумный вдох, но не смогла унять дрожь в плечах, когда разворачивалась к нему лицом. Не опустила глаза. Я смотрела прямо на него. Мгновение он смотрел в ответ, потом вдруг резко наклонился, подхватил сильной рукой покрывало на кровати и сорвал его, бросив на пол, себе под ноги. Я смотрела, как с его крутых плеч слетел пиджак, как он снял галстук, как рубашка упала на покрывало. Наконец, от одежды на его теле не осталось и следа. Эврард де Даммартен, ровно такой, каким я видела его в его спальне в замке – стоял передо мной. То самое атлетическое мужское тело, мышцы на котором были напряжены до максимума, вены вздулись. Он сделал несколько шагов ко мне, пока его широкая грудь не возникла перед моим носом.

– Обхвати меня за шею, – велел он хрипло.

Я выполнила требование – подняла обе руки, неуверенно положила их ему на плечи, коснулась его горячей кожи, коротких волос на его крепком затылке. И сомкнула руки, тут же он выпрямился, подхватил меня под голые ягодицы. Эврард развернулся к кровати, опустил меня на нее. Он властно лег между моих ног, заставив неприкрыто касаться его тела всем, что до этого момента было доступно только мне. Я думала, что не будет даже поцелуя – ошиблась. Мгновение, очень долгое и трудное для меня мгновение он удерживал ненавистную де Мармонтель в своих руках, под собой, буравил мои глаза мучительным взглядом, когда вдруг словно отпустил что-то и… его жесткие мужские губы коснулись моих. В мой рот попала его прохладная слюна и его язык. Он втянул ноздрями воздух, проник своим языком глубоко в мой рот, удерживал рукой мою спину, прижал к себе мое тело так крепко, как будто хотел склеить нас вместе. Между моих ног, там, где он касался своим возбуждением меня – стало очень мокро и жарко. Эта влага, как теплый мед, растеклась по нам обоим и я, уже забыв обо всем, снова погрузилась в то желание, которое испытала там, у двери в его спальню, когда наблюдала за тем, как он это проделывал с другими женщинами. На этот раз желание увеличилось во сто крат, и я сама подтянулась к нему там, внизу, как будто прося, чтобы он сделал это быстрее. Его не пришлось уговаривать – мужская ладонь подхватила меня под ягодицу и в несколько мягких толчков, он оказался во мне полностью. На секунду где-то там проскочила нота боли, однако она моментально потухла, вернув весь тот жар и расплавленный мед между нами – я ухватилась за его затылок, против воли и разума ответила на поцелуй, жадно встретив его язык своим. Все то, что копилось во мне последние дни – выплеснулось сейчас на него. Я почувствовала, будто бы уже давно шла по пустыне, изнывая от жары и жажды, и внезапно набрела на райский оазис, где добралась до прохлады и воды…

Мед разлился внутри меня, принеся мне восторг и сразу за ним облегчение, равным которым по силе я еще не знала никогда. Я обмякла прямо в его руках, пытаясь не утонуть окончательно в лавине новых ощущений, захлестнувших меня по самую макушку. Эврард уткнулся лицом в мою шею и уперевшись локтями в кровать, накрывал меня своим монументальным, очень горячим телом. Я все еще обнимала руками его шею – мед внутри согревал удовольствием и новой волной страха от той неизвестности, которая через несколько минут встанет передо мной во всей своей красе.

Сдержит ли теперь он свое обещание? Женщины, приходившие в его спальню – выходили оттуда незамеченными и больше не появлялись в ней. Что ему стоит поступить со мной так же, как с одной из них?

– Эврард, пс, Эврард… Я приду к тебе сегодня ночью…

Люси позвала меня, заглянув в кабинет через щель в незакрытой до конца двери. Ей восемнадцать, несколько дней назад она рассталась с невинностью и произошло это в моей постели. Я влюблен. Потерял голову и рассудок от ее нежного запаха, от ветра, поселившегося в ее волосах и от озорства, блещущего в ее лавандовых глазах. Маленькая, тоненькая девушка – она как нежный цветок, который растет у дороги. Этот цветок слишком прекрасен, чтобы быть здесь – вот-вот и его кто-нибудь растопчет. Я хочу защищать его, я хочу закрыть этот цветок от всех жизненных невзгод, от грязного башмака фермера, который возвращаясь с пастбища, непременно растопчет эту красоту, рожденную самой матушкой-природой, когда та была в хорошем настроении.

Люси приходила ко мне по ночам – прокрадывалась по коридору и бесшумно нажимала на старую ручку двери. С некоторых пор я заботился о том, чтобы дверь не скрипела. Оставшись наедине, после долгих поцелуев, мы любили лежать на моей кровати голышом и обниматься – это время могло длиться бесконечно. Люси изучала меня – ей было все интересно. Она водила пальчиками по моей груди, животу и ногам.

– Когда ты успел так вырасти? – удивлялась моя девчонка. Еще совсем юная, только вчера не умевшая целоваться, а сегодня уже беззастенчиво сидевшая без одежды на мне. – И откуда у тебя столько волос? Разве ты француз?

Она подтрунивала надо мной. Но я не оставался в долгу – мы оба были очень молодыми. Я был старше ее всего на три года.

– Когда ты успел отрастить такие длинные ноги? – смеялась она беззвучно, чтобы никто не догадался, что она со мной. – Ты был таким маленьким, помнишь? Как мы бегали за виноградом? А как потом воровали вино из отцовских подвалов? Как ты напился в первый раз? Ахаха! Тебе тогда было только тринадцать! Ты обнимался с бочкой в подвале, а я смеялась над тобой! Удивительно, за что я тебя умудрилась полюбить, де Даммартен?

Я очень рано остался без семьи. С самого детства для меня не было секретом, почему отец и мать попали в аварию. Это он был виноват. Паскаль переживал из-за Селестины настолько, что не считал мою родную мать за человека – уходя из этой жизни, просто забрал ее с собой, завещав мне по наследству свое проклятие.

Де Мармонтели с радостью приняли меня в свою семью – у них было достаточно связей, чтобы это не стало какой-то трудностью тем более, что родственников у меня не осталось совсем. Я рос в их доме вместе с Валентином и Люси. Валентин лишь на год младше меня, поэтому какое-то время мы все втроем неплохо ладили. Мальчишкой он был мне другом. Мы вместе хулиганили и малышка Люси нередко сопровождала нас. Пока мы были детьми – все это нам позволялось, но как только у Люси случились первые месячные – условия проживания в замке де Мармонтелей резко изменились. В честь ее полового созревания был устроен настоящий бал. Абсолон был щедрым, Валентин позже во всем копировал своего любимого отца. А Люси тихонечко смеялась, когда не видели брат с отцом: