Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

- А вдруг придется супругу объяснить мой ночной визит? Вы просто вдруг застеснялись своей идеи. Позвольте, я попробую догадаться? - Сильвер снова закурил. - Вы совершенно правы, Зоя Павловна. Конкуренты не дремлют. И нам действительно надо выдумать что-то новенькое, чтобы «Золотой век» не стал рядовым кабаком.

Как любил говорить своим артистам один известный режиссер: «Чем сегодня будем удивлять?» Так чем же вы предлагаете удивить?

Зоя молчала.

- Я, кажется, догадался, - сказал Сильвер. - Мужским стриптизом. Верно?

- Мужским?…

- Именно. Согласен, Зоя Павловна, это счастливая идея. Пока еще наши конкуренты до этого не додумались. Я двумя руками за!

- Мне кажется, это уж слишком, - пролепетала Зоя.

- Знаю, что вы в сомнениях. Иначе бы не стали со мной советоваться. Так вот, я вас благословляю. Действуйте. И на этом, пожалуй, мы закончим наш военный совет в Филях. Спасибо за чай.

Сильвер резко встал и, приволакивая ногу, направился к двери. На пороге он обернулся, и Зоя увидела вдруг лицо незнакомого ей прежде Сильвера.

- Я болтливые языки отрезаю. Учти!…

Год 1995-й. Миледи

Миледи и Евгения встретились полтора месяца назад в самолете, направлявшемся из Нью-Йорка в Москву. Евгения ездила в Штаты, чтобы собрать материал для большой проблемной статьи о феминистском движении. Авторская программа на «ТВ-шанс» не мешала ей активно печататься в газетах.

Что касается Миледи, то Бурову после долгой волокиты все-таки удалось отправить ее домой, выполнив тем самым обещание, данное Королю. Провожали ее супруги Шафран. Гриша с ней даже не простился, нарочно в день ее отъезда убежав из дома чуть свет. Добрая Соня зачем-то напекла Миледи в дорогу пирожков с капустой.

- Зачем? - спросил Аркадий Михайлович, болезненно морщась. - Зачем, Соня? В самолете же кормят!

- Знаю я их еду. От нее одна изжога, - парировала Соня.

Она с трудом скрывала радость, вызванную отъездом Миледи, и потому чувствовала себя неловко. Из-за этого и возникла идея с пирожками.

Миледи покорно положила теплый от свежеиспеченных пирожков бумажный пакет в спортивную сумку, которая была почти пустой.

- Большое вам спасибо, - сказала Миледи. - За все. И извините, если что не так.

- Да-да, - рассеянно кивнул Аркадий Михайлович. А Соня вдруг густо покраснела.

- Ну какие пустяки! - защебетала она. - Будете в Штатах, обязательно к нам заглядывайте. Вы слышите? Обязательно!

- Конечно, - кивнула Миледи. - Загляну.

Она была уверена, что больше никогда не окажется здесь.

Соня троекратно расцеловала Миледи. Аркадий Михайлович, поколебавшись, стеснительно чмокнул ее в щеку. Супруги Шафран еще долго стояли, глядя Миледи в спину, но она ни разу не оглянулась.

- Ну ладно, Шафран, - сказала наконец Соня. - Перелистнули эту страницу - и забыли.

- Естественно, - отозвался Аркадий Михайлович.

Но он знал, что забыть ему будет не так-то просто.

В салоне самолета Миледи почувствовала себя совершенно лишней. Она улетала из чужой страны, от чужих людей, но и те, кто сидел в соседних креслах, почему-то тоже не были для нее своими. Казалось, прошла тысяча лет, и она перестала понимать своих соотечественников.

Слова их были знакомыми, но разговор непонятен. Миледи охватил страх, что и Москва окажется для нее чужой. Она сидела отвернувшись к окошку, чтобы соседи, не дай бог, не попытались к ней обратиться.

Через полчаса после взлета стюардессы покатили по проходу между креслами мини-бар.

- Кола, джус, «спрайт», пиво? - предлагали они.

- А можно чего-нибудь покрепче? - спросила Миледи.

- «Смирновская», джин, коньяк?

- Коньяк.

- Двойной? - спросила стюардесса, что-то прочитав в глазах Миледи.

- Да, пожалуйста.

Миледи выпила коньяк одним глотком. Внутри тотчас все загорелось жарким огнем. Хмель ударил в голову почти мгновенно и позволил немного расслабиться. А потом ей ужасно захотелось есть. Миледи поняла, что не дотерпит до обещанного обеда, и полезла в сумку за пирожками. Они все еще были теплыми. Миледи поставила пакет на колени и открыла его. Вокруг мгновенно распространился восхитительный запах домашней выпечки. Пожилая пара, сидевшая слева от Миледи, невольно покосилась в ее сторону. Но Миледи было на это наплевать. Она впилась зубами в мягкий пирожок.

Внезапно с кресла, находящегося перед ней, раздался громкий возглас:

- Боже мой, откуда такие волшебные ароматы?

И вслед за этим над спинкой кресла показалась голова Евгении Альшиц. Секунду-другую тетка и племянница изумленно смотрели друг на друга.

- Ты? - сказала наконец Евгения.

- Я. Здравствуйте, тетя Женя. Хотите пирожок?

- Хочу.

Некоторое время они жевали молча.

- Вкусно, - сказала Евгения, покончив с пирожком. - Неужели сама пекла?

- Знакомые дали в дорогу. Хотите еще?

- Спасибо, попозже. Ты тут какими судьбами?

- Это долгий разговор, тетя Женя, - сказала Миледи, опустив глаза.

- Ну у нас с тобой до Москвы есть еще часиков семь.

Евгения тут же развила бурную деятельность. В результате племянница и тетка оказались сидящими рядом. И тут уж Евгения взялась за Миледи всерьез. Никаких уклончивых ответов она не принимала. А поскольку вытягивать из людей всю подноготную было ее профессией, то к прибытию в Москву Евгения была в курсе всего, что произошло с Миледи за последнее время.

- Когда Верунчик сообщила мне, что ты уехала в Штаты со своим ухажером-мидовцем, - сказала Евгения, - я так и подумала - все это ерунда. Сказка для родителей. Что же с тобой будет дальше, моя дорогая?

Миледи только слабо улыбнулась в ответ.

- Ладно, подумаем. Я тобой займусь.

Миледи насторожилась. Она еще помнила свою первую встречу с теткой, когда ей пришлось спасаться бегством.

Но Евгения была уже не та. За прошедшие восемнадцать лет она, естественно, постарела, и вопрос сексуальной ориентации ее лично больше не занимал. Но журналистский азарт был неподвластен возрасту. И сейчас она видела в племяннице очередной объект для своего «Разговора начистоту». Конечно, о таких, как Миледи, уже писали. Но чтобы с телевизионного экрана прозвучала исповедь международной проститутки - такого Евгения не могла припомнить.

В том, что в своем «Разговоре начистоту» она вынет из племянницы душу, Евгения не сомневалась. А то, что Миледи была ей родственницей, никакого значения не имело. Настоящая журналистика не знает родни. Ей подавай правду, голую правду, какой бы беспощадной она ни выглядела.

В Москве Миледи обосновалась в собственной квартире, освободившись от временных квартиросъемщиков. Они заплатили ей все до копейки. Евгения продолжала держать с племянницей постоянную связь по телефону. Об участии Миледи в «Разговоре начистоту» они договорились еще в самолете.