Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Год 1999-й. Неподражаемая

Такого возбуждения и всеобщего восторга столица не знала чуть ли не со времен первого полета космонавта. Пусть толпы не бросились с плакатами на Красную площадь, но энергетический заряд, возникший вокруг концертного зала «Россия», пронизал невидимыми нервными токами весь город. Еще бы - в этот день Неподражаемая возвращалась на сцену!…

Ровно два года назад она публично заявила, что сделала все и больше ей сказать миллионам поклонников нечего.

Для фанатов это был шок. Катастрофа, да и только. Казалось, еще немного - и солнце перестанет всходить над землей. Оставалась, правда, робкая надежда, что Неподражаемая отколола свою очередную шутку. Но прошел месяц, другой, а она все молчала. Радиостанции и телевизионные каналы по инерции еще гоняли ее старые записи, пресса строила самые фантастические догадки, но сама Неподражаемая как в воду канула.

Потом разнесся слух, будто бы она надолго покинула пределы отечества, чтобы в каких-то заморских санаториях поправить пошатнувшееся здоровье. Это было похоже на правду, ведь столько лет артистка не знала отдыха. Через год о ней не то чтобы стали забывать, но страсти поутихли. Шустрые продюсеры принялись торопливо раскручивать новые имена, однако место Неподражаемой на эстраде оставалось свободным. И какие бы астрономические суммы ни вбухивались в видеоклипы и компакт-диски, вот так запросто купить сердца зрителей не удавалось никому.

Неподражаемая из своего таинственного уединения насмешливо следила за всей этой суетой, храня молчание. Единственный совет, который она могла бы дать всем этим бабочкам-однодневкам, рвущимся к яркому свету, - это прожить ее жизнь, что, увы, было невозможно.

И вот в тот момент, когда на ее имени уже были готовы поставить жирный крест, списать ее в ретро-звезды вместе с Утесовым, Шульженко и Бернесом, Неподражаемая объявила о своем концерте в «России».

- Я не возвращаюсь, - сказала она на брифинге в гостинице «Рэдиссон-Славянская». - Я ведь никуда не уходила. Вы спросите моих зрителей - разве они распрощались со мной?

- А как же ваше заявление два года назад? - спросил бойкий репортер «Московского комсомольца». - Это был рекламный трюк?

- Какое заявление? - подняла брови Неподражаемая.

- Что вы уходите совсем.

- А вы еще в том возрасте, когда верят женщинам?

Журналисты одобрительно рассмеялись.

- Уйти совсем - это умереть, - продолжила Неподражаемая. - Но если говорить всерьез, мне просто было нужно сделать глубокий вдох. Как перед трудной нотой. А вдох, как ни крутите, это пауза.

- Значит, этот вдох у вас длился целых два года? - не сдавался репортер «МК».

- Ну и что? Вы увидите, какой у меня будет выдох!…

Снова раздался добродушный смех. Неподражаемая умела разговаривать с прессой. И на этом брифинге она была в полном блеске. Телевизионщикам и фотокорам разрешили снимать все от начала до конца. Раньше на съемки отводилось строго десять минут, когда Неподражаемая продуманно позировала под специально выставленным светом. Теперь в этом необходимости не было. После продолжительной паузы она похудела и похорошела, словно сбросив добрый десяток лет. Это отметили сразу, и злопыхателям оставалось только покрепче стиснуть зубы.

А потом гигантским праздничным фейерверком вспыхнул сольный концерт в «России». Фирма «Мороз Рекордc» к этому дню успела выпустить роскошный альбом пятидесяти лучших хитов Неподражаемой, из чего стало ясно, что второе пришествие актрисы исподволь готовилось уже давно. По большому счету говоря, никто в ее уход до конца не верил. И все равно, концерт в «России» стал как бы нежданной радостью, внезапно свершившимся чудом.

Зал стонал, изнемогая от восторга. Сцена с первых минут была завалена цветами, стены содрогались от громовых оваций. В финале кордебалетные юноши вынесли огромную раму, увитую живыми розами, в которую по замыслу художника должна была вписаться Неподражаемая для финального поклона. Ей эта затея не понравилась, но художник стоял насмерть, и Неподражаемая, плюнув, согласилась. Однако последнее слово все равно осталось за ней. Заняв место в цветочной раме, Неподражаемая не стала кланяться, а сделала наивные глаза и спросила низким, хрипловатым голосом типичной уличной девчонки:

- Не похоже, что я уже в гробу?

Раздался хохот, аплодисменты. От нее ждали чего-нибудь подобного. Когда атмосфера становилась нестерпимо слащавой, она всегда бросала в зал что-нибудь эдакое, чтобы все на мгновение обалдели, а после любили ее еще больше.

- Да, в полном порядке старуха! - признал репортер «МК», ютившийся на ступеньках в проходе. - Прикольная тетка!

Концерт продолжался почти четыре часа. И все живьем. Неподражаемая на дух не выносила «фанеру». Только на съемках она позволяла себе работать под фонограмму - из-за бессчетного количества дублей.

Она двенадцать раз выходила на финальные поклоны. А потом скрылась в гримерке, хотя зал все еще продолжал бушевать.

К полуночи вся тусовка переместилась в ресторан «Беверли-Хиллз» на Кудринской площади, где под сенью живых пальм у искусственного водопада был сервирован ужин на полторы сотни гостей.

И тут произошла заминка. В наличии были все, кроме самой виновницы торжества. Причем никто не мог объяснить, куда она подевалась. Когда ситуация стала совсем уж неловкой и собравшиеся начали строить самые ехидные догадки, Тимур, супруг Неподражаемой, оторвался от мобильного телефона и занял место в торце большого стола.

- Господа! - громко сказал он, стиснув в руке бокал с минералкой без газа. - Я думаю, мы начнем потихоньку, а? Вы же сами знаете - стоит только налить первую рюмку, как тот, кого мы ждем, тут же звонит в дверь.

Тусовка, давно уже плотоядно взиравшая на бутылки и аппетитную снедь, шумно одобрила это мудрое решение. Но налили по первой, потом по второй, по третьей, а Неподражаемая так и не появлялась.

Год 1977-й. Журналистка

Это был не лучший день для Евгении Алыииц. Вчера ее, одну из известнейших столичных журналисток, вышвырнули за дверь, словно назойливую графоманку. А ведь она столько сил положила, чтобы приподнять завесу страшной тайны, окутывавшей строительство дачи генерала Рагозина на Рублевском шоссе. И все оказалось зря.

Евгения, подобно опытному диверсанту, по-пластунски проползла под колючей проволокой, минуя автоматчиков, круглые сутки топтавшихся возле ворот. Охраняли генеральскую дачу так, будто здесь, в березовой роще, строили специальную шахту для запуска баллистических ракет. Впрочем, и без ракет здесь было на что полюбоваться. Затейливый терем из красного кирпича напомнил Евгении иллюстрации к «Сказке о рыбаке и рыбке». Именно такие хоромы, по мнению художника, заполучила капризная старуха, ставши вольною царицей. Генерал Рагозин без всякой рыбки превратил сказку в быль.