Алиона Хильт - В ритме Болливуда [litres]

– То я выхожу из ресторана, а он, наоборот, входит в него! То мы пересекаемся у общих друзей! – перебивала его Радика, активно жестикулируя и округляя глаза. – Ну-ка, расскажи ребятам, чем я тебя так зацепила?

– Да ты упряма была, как баран! – он нежно приобнял супругу за плечо. – Вбила себе что-то в голову и могла стену расшибить, но следовала своему плану. Это очень отличало ее от всех девушек, что я знал. – Шаан повернулся к Радике и поцеловал ее в лоб. – Это сразило меня наповал, и я понял, что пропал.

– А потом он сделал мне предложение. Встал на одно колено на пляже и сказал: «Выходи за меня!» Я ни секунды не сомневалась, хотя знала, что семья будет против.

– Ему было двадцать четыре, ей восемнадцать, и для семьи Радики разница в возрасте была существенной. Кроме того, для девушки из богатой семьи бизнесмена выйти замуж за певца в блестящих серебряных штанах, который к тому же принадлежал к другой религии, было практически невозможно.

– Мой отец был против, но Шаан покорил его сердце своей добродушной улыбкой и проявлением заботы обо мне. И еще я должна сказать спасибо своей свекрови, она приняла выбор сына без проблем. А религия? Религия – дело такое. Любовь оказалась выше ее.

Фирдос многозначительно выдержал паузу и добавил:

– Видишь, даже если твоя семья будет против, мы все равно сможем пожениться.

Я остолбенела. Почему вдруг моя семья должна быть против? Стоп. Какое пожениться? Кто собирается жениться? Я сморщила лоб и посмотрела на него огромными недоумевающими глазами, но сформулировать свой вопрос я не могла, а Фирдосу, очевидно, не хватало слов, чтобы сформулировать ответ.

– Он имеет в виду, что он – мусульманин, а ты – христианка, – вмешалась Радика.

– Но мы вроде бы не собирались жениться. Мы встречаемся-то всего ничего, – сказала я тихо.

– Но у него на тебя планы! – рассмеялась Радика. – Он никогда нам своих девушек не представлял, а мы для него как семья. Так что будь уверена, у вас все серьезно.

У меня внутри смешались все возможные и невозможные чувства. Обычно предложение делают не так. Не в гостях у друзей и не говоря об этом вскользь, как бы между делом. Я была явно не готова к такому повороту событий и не понимала, как должна реагировать и как мне себя вести.

– Бейби, я попрошу твоей руки у родителей. У вас так принято?

– Фирдос… я боюсь, второго жениха за столь короткий период они не переживут. Давай как-нибудь потом вернемся к этому разговору?

– Как скажешь, – грустно сказал он, но тут же улыбнулся и добавил: – Обязательно вернемся!

В тот вечер тему женитьбы мы больше не затрагивали, и я себя пыталась убедить, что ее и не было вовсе. Однако благодаря этому разговору я поняла одно: медленно, но верно Фирдос начал обустраивать себе уютную комнатку в моем сердце.

У него была камуфляжная кепка с черепом и стразами, которые сверкали на солнце. Еще в ту нашу поездку на Гоа я в шутку ее отняла.

– Фирдос, ты не находишь, что мне она идет больше?

– Бейби, тебе все идет. Забирай.

До той кепки я считала, что мне не идет камуфляж, а черепа и стразы – это кич. Даже странно, что на сегодняшний день и камуфляжные штаны, и стразы стали моей визитной карточкой. Кепка до сих пор лежит у меня в гардеробной, напоминая мне о моем несостоявшемся женихе. Это единственное, что у меня от него осталось… Хотя нет, у моей старшей дочери индийское имя, а еще он привил мне интерес к йоге, и я обязана ему своей реализацией на тренерском поприще.

– Бейби, давай откроем тебе студию? Будешь тренировать звезд и гламурных девушек? Не все же тебе дочкой босса работать. – И он засмеялся.

Перспектива иметь собственную студию групповых программ казалась мне фантастической. Тем более у моего друга были связи и он мог обеспечить меня не только помещением, но и клиентами.

– Все просто! Я тренирую Салман Кхана и попрошу его привезти к тебе на занятия Катрину Каиф, а дальше все сами о тебе узнают, не переживай. Ты талантливый тренер, я это вижу.

– Но это такая ответственность – тренировать звезд, у меня не так много опыта.

У Фирдоса действительно были на меня планы, и я видела, что он прикладывает все возможные усилия, чтобы исполнить мои мечты и вызвать желание остаться в Индии. С другой стороны, в Мумбай я прилетела сильной и независимой женщиной и сама не поняла, в какой момент я стала целиком и полностью зависеть от него.

Я помню, как поняла это. Мы пришли смотреть очередное помещение под мою будущую студию, я стояла посреди просторного зала, представляя, как перекрашу стены в светло-сиреневый цвет и повешу на них огромные зеркала. Воображение рисовало все настолько реалистично, что вот я уже видела поднимающихся по лестнице индианок в спортивной одежде, залитый солнцем коридор и огромный плакат с моим изображением. Фирдос подошел ко мне сзади и обнял за плечи.

– Тебе нравится? По-моему, оно идеальное. Ты представляешь растяжку на улице с твоим фото: Алиона Шейкх. Ты будешь знаменита, я приложу для этого все усилия. Ты же моя крошка. – Он сделал жирный акцент на слове «моя».

Меня как ледяной водой окатили. Радужная картина, яркие лучи света, сиреневые стены и зеркала исчезли в одно мгновение. Я поняла, что с ним, и только с ним, я в состоянии реализовать свои мечты, что с ним я могу чувствовать себя, как за каменной стеной, с ним я не буду голодать и у меня всегда будет что надеть, он решит все мои проблемы. Но это значило, что без него я никто. Я растерянно огляделась вокруг: за окном было совсем темно, кирпичные стены зала требовали ремонта, как и деревянный пол. Я подумала о том, что я живу и работаю в офисе ЕГО клиента, Он за мной заезжает по утрам, ОН меня кормит, ОН оплачивает все мои счета, а что могу я? Мне стало не по себе. Я была не готова жертвовать своей с такой болью обретенной свободой. Не сейчас.

Уехав в Индию, я убегала от себя навстречу себе. Звучит, возможно, абсурдно, но лучшего определения того периода своей жизни я дать не могу.

Вырвавшись из капкана болезненных отношений, я чувствовала боль еще бóльшую. Мне казалось, что часть моего сердца наполнилась мертвыми клетками, а в душу кинули острый булыжник, который упал на дно и там и останется. Мне было трудно дышать, и слезы наворачивались на глаза по любому поводу. Мне было плохо.

Странно, ведь должно быть хорошо? Отношения, которые нас душат и не дают расправить крылья, которые тянут вниз и не позволяют быть собой, закончены, так почему же не удается сразу расправить крылья и взлететь? Казалось бы, я сбросила тяжелую ношу и освободилась, так почему же мне было так плохо? Мне кажется, мы подсознательно боимся перемен, даже если ощущаем их необходимость. Мы боимся неизвестности. Но я боялась не только ее, я боялась самой себя. Я смотрела в зеркало и понимала, что та девушка, которая смотрит на меня в отражении, – не я. Что со мной случилось? Неужели я потеряла себя тогда? Чтобы найти ответ на этот вопрос, нужно было срочно что-то менять. Меняться самой, спасать остатки себя, бежать от той, кто смотрел на меня из зазеркалья. Я собрала вещи и уехала в Индию от себя самой на поиски себя настоящей.