Алиона Хильт - Страсть под турецким небом [litres]

Когда анорексичке говорят «ты хорошо выглядишь» или «ты выглядишь здоровой», в больных мозгах слышится «ты поправилась». Я не могу это объяснить, но это страшно. Ты становишься заложницей каких-то цифр. Если я съедала яблоко, я тут же бежала его «отрабатывать», потому что мне казалось, что у меня выросли щеки. У всех больных расстройством пищевого поведения одинаковые лица: впавшие глазницы, большие голодные глаза, тонкие губы и… щеки. Это безуглеводные отеки (а у некоторых – безбелковые). Эти типичные для анорексичек лица – последствия несбалансированного питания. Хотя «несбалансированное питание» в данном случае – это очень мягко сказано. Как правило, больные нервной анорексией отказываются от пищи совсем, но начинается все с урезанием одного какого-то макронутриента. Как правило, под санкции попадают в первую очередь жиры. Девушки убирают их совсем, руководствуясь логикой «я и так жирная». Потом полностью выкидывается из рациона белок: перестают есть мясо, рыбу, яйца, творог, переходя на пустую овсянку, овощи и несладкие фрукты. Ну и под конец, как правило, и углеводы сокращаются до классического «одно яблоко в день». Я знаю, что в Сети полно форумов экстремально худеющих девушек, где они ставят себе подобные челленджи и цели, а если кто-то не соблюдает подобную «диету», то его публично унижают. В то время я, слава богу, о таких форумах не слышала, зато читала другой, с историями похудения и советами по питанию. Советы были из разряда «не есть после шести», «сидеть на диете Долиной», «отказаться от соли». Разумеется, я все эти советы планомерно и послушно на себе применяла, но удивлялась, что талия тоньше не становится, хотя заголовок гласил: «Минус 5 см за неделю». «Что за фигня? Почему моя талия не становится меньше на 5 см?» – думала я с досадой.

Ах, если бы я могла написать письмо себе в прошлое, оно непременно начиналось бы так: «Если ты читаешь эти строки, поверь мне, что счастье не в сброшенных килограммах и не в том, что все вокруг говорят, какая ты худая. Красота не в твоих торчащих ребрах и ключицах, а здоровье – всего одно. Послушай меня: то, что у тебя выпадают волосы, нет месячных и не хватает сил подняться по лестнице на второй этаж, – это ненормально. Почему ты считаешь, что еда – твой враг? За что ты себя так не любишь и сама себя разрушаешь? Пойми же ты, что питание – от слова «питать», а не «испытывать свой организм на прочность»! Ты молодая девушка, еще вся жизнь впереди, а у тебя не хватает сил открыть консервы. Ты же понимаешь, что жить в этом замкнутом круге нельзя, ты постоянно думаешь только о еде и хвалишь себя, только если смогла от нее воздержаться. Неужели ты хочешь так жить? Неужели ты осознанно выбираешь такой путь? Посмотри вокруг! Сколько всего прекрасного! Встречи с подругами, дискотеки, любимая работа, спорт на свежем воздухе, чай с лукумом в вечернем кафе на пляже! Почему ты бежишь от всего этого, делая себя рабой… голода? Счастье – внутри тебя, радость – в окружающих тебя людях, а красота… красота – такое относительное понятие: сегодня красивой считается худышка, а завтра – девушка с формами. Хватит быть заложницей своих собственных тараканов, подумай о будущем. Отвлекись!» Я написала бы много, задала бы бесконечное количество вопросов и сама бы на них ответила. Я бы постаралась вправить себе мозг и достучаться до разума. Но вот только захотела бы я, та, другая, это читать? Дошли бы мои мысли до адресата? Вряд ли. Скорее всего это породило бы еще большее убеждение в том, что я все делаю как надо. У психически нездорового человека мозг работает по-своему, не подчиняясь логике.

Я взвешивалась после каждого стакана воды, боясь, что она у меня где-то может задержаться. Видимо, Алту был слишком занят собой, а может, я так искусно маскировалась, не знаю. Вроде ему было все равно, ела я или нет, и мне не приходилось врать или выкидывать еду. В редкие вылазки к его семье я сидела со всеми за столом, теребила заботливо приготовленные свекровью угощения или говорила, «я не голодна» или «я уже наелась». Алту шутил, что мне нужно сбросить еще пару кило, но я не понимала, что это шутки.

На мне стал болтаться размер XXS, а штаны я могла купить только в детском магазине. Снять я их с себя могла, не расстегивая.

Первой забила тревогу как раз-таки Дидем. «Abim, Aliona çok zayif, sadece kemik kaldi» – «Брат, Алиона уж очень похудела, одни косточки остались». После этой фразы я ощутила триумф. «Наконец-то! Неужели я выиграла?!» Мой вес тогда достиг отметки 40, и давно пора было остановиться, но это оказалось сложнее, чем я думала. Болезнь захватила мою голову, а желудок уже скукожился до таких размеров, что я не могла в себя впихнуть даже целое яблоко без того, чтобы он не болел. Я просто не могла есть и продолжала худеть, думая «ну и хорошо». Так продолжалось до тех пор, пока однажды после нескольких дней голодовки у меня не отнялась правая сторона туловища и я не смогла встать утром с кровати.

Я помню, как Алту пытался разбудить меня на работу, как расталкивал и вынимал из-под одеяла, как тряс за плечи, а я не могла даже сказать, что со мной.

Тогда он перекинул меня через плечо и понес в отель. Общежитие располагалось через дорогу, нести обмякшие 36 килограммов было довольно тяжело. Не помню точно, кто ему помогал, но до медпункта меня дотащили уже двое. Доктор взглянул на меня и сказал, что нужно срочно в больницу.

Мы ехали на какой-то большой машине, не на «Скорой», и этот путь из Инджекума до Алании, кажется, был бесконечно долгим. Я не могла дышать, жадно и громко хватала воздух, но он застревал где-то в горле, не доходя до легких. Алту всю дорогу гладил мою голову, лежавшую на его коленях и… снимал меня на телефон. Я этого не помню, он потом показывал мне видео. Как он мне объяснил, ему казалось, что я не в себе, я задыхалась и издавала непонятные звуки, и он хотел показать это доктору для установления диагноза. Когда я пересматривала эти моменты, мне было страшно: видеть со стороны, как ты бредишь и твои глаза закатываются, зрелище еще то, скажу я вам!

В больнице меня сразу же положили на кушетку в отдельной палате и поставили капельницу. Когда я стала более-менее соображать, первое, что я спросила, было: «что мне капают в вену?» Услышав слово «глюкоза», я стала пытаться выдернуть иглу. «Глюкоза = сахар = жир» вертелось у меня в голове. Боже, о чем я думала?!

Алту ко мне не пускали. Доктор ждал, когда я смогу членораздельно говорить, он на всякий случай решил, что у меня какой-то шок, виной которому мог быть именно мой жених.

С боем и словами «ашкым, явру кедим» («любовь моя, котеночек») Алту прорвался в палату. Доктор о чем-то долго беседовал с ним, а он вдумчиво кивал головой и смотрел на меня. Он не знал, что все было настолько серьезно.