Алиона Хильт - Страсть под турецким небом [litres]

Вспомнила забавную историю! Когда наш сосед Серхан нашел по интернету старый, но работающий холодильник, я была на седьмом небе от счастья! Ведь накануне туристы из Минска оставили мне целый шмоток сала. В Турции мне безумно хотелось черного хлеба, ржаного или бородинского, и сала с чесноком. И одной из отдыхающих я обмолвилась, что уже черт знает сколько мечтаю об этой райской еде (кхм-кхм…), она запомнила и заказала вкуснейшее сало с рынка и хлеб из пекарни своим друзьям, которые летели к нам в отель. Вы даже представить не можете всех красок моего восторга, я обнимала гостей со слезами на глазах! Достать свинину в мусульманской стране невозможно, и не то чтобы я ее любила, особенно жирное сало, но когда продукт в дефиците, он невольно становится предметом твоих мечтаний! Сейчас я вообще не ем мясо, но тогда… Тогда у меня слюнки текли от предвкушения, как я отрежу горбушку хлеба, сверху положу тоненький кусочек сала и буду смаковать… В пакете было грамм 200, это было офигеть как много, а ела я, как птичка, поэтому хватило бы мне их очень надолго.

Замотав драгоценный кусок сала в еще один пакет, чтобы, не дай бог, свинина не соседствовала с другими продуктами, которые хранили Зульхан и Серхан, я заботливо положила его на верхнюю полку, предвкушая, что завтра полакомлюсь.

Каково же было мое удивление, когда наутро я обнаружила в пакете малюсенький кусочек. Подобно медведю из русской сказки, я стояла с широко раскрытыми глазами у холодильника и думала про себя, кто ел из моего пакета.

Оказалось, наш сосед, возвращаясь ночью после дискотеки, дико захотел есть, нашел в холодильнике «единственную нормальную еду», имея в виду что-то мясное, и приговорил ее. То, что это свинина, он не почувствовал: «Было очень вкусно! А что это за мясо?» Честно, мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно – мусульманин слопал мое сало! «Серхан, это свинина…» – сказала я осторожно, готовясь к самому страшному. Повисла неловкая пауза… «А вчера ночью темно было, а наш Аллах старенький, он наверняка не увидел», – подумав немного, выдал сосед. Мы с Алту прыснули от смеха. Зульхан нашего веселья не разделила…

Каждый раз, направляясь с работы на обеденный перерыв, я заходила в магазинчик у нашего ситэ, чтобы купить пакет свежего инжира. Это был мой обед. В тот год в Алании в июле был 41 градус жары, поэтому есть совсем не хотелось. Я стояла под ледяным душем минут по десять, а затем ложилась под вентилятор, открывала свой ноутбук и писала курсовую работу, смакуя сочные фрукты.

Надо сказать, мои мозги были заняты чем угодно, но не учебой. Если честно, сейчас до сих пор не могу понять, как же я все-таки умудрилась закончить институт с красным дипломом, ибо училась я «между делом». Аниматорская жизнь и жизнь семейная полностью поглотили все мои мысли. Мне нравилось по утрам готовить любимому фреш из апельсинов, приносить после пробежки в 5 утра свежие булочки с тмином из пекарни на углу, но и нравилось красоваться на сцене в свете софитов и блистать на танцполе в топе из переливающейся чешуи. Я стала спокойно относиться к его позднему появлению дома, потому что у меня был совсем иной – официальный статус, и я знала, что даже оставаясь до конца дискотеки, он придет и будет обнимать меня во сне. Помню, в тот год в моей голове произошло что-то, что я не могла объяснить: я вдруг стала думать по-турецки. Я поймала себя на мысли, что все, что крутится у меня в голове, на турецком языке. Я стала понимать их жесты, менталитет, их культуру и традиции, даже юмор для меня стал доступным! Я с упоением слушала турецкую музыку, смотрела турецкие фильмы и впервые понимала то, что недосказано, и получала удовольствие от специфических турецких комедий.

Однажды мы с Алту даже попали на концерт Таркана в Кемере. Его «Шикидым» был первой турецкой песней, которую я услышала еще в глубоком детстве (мне было тогда лет шесть), и попасть на его концерт было чем-то знаменательным. После концерта я окончательно поняла, что Таркан – это попса, а моя русско-турецкая душа просит настоящих чувств, и я влюбилась в Теомана, песни которого постоянно напевал мой жених.

Алту вообще очень любил петь. Надо сказать, и голос у него был колоритный: баритон с легкой хрипотцой. На всех караоке-вечерах он был гвоздем программы и сводил с ума всех туристок. Слушая его, я испытывала гордость и немного ревновала. Мне так хотелось спеть с ним дуэтом! Но, вспоминая мой провал с «Катюшей», эту идею я отметала напрочь.

В начале сезона я поняла: за два года в анимации я смогла побороть страх сцены, но не страх микрофона! В тот вечер мы проходили своеобразный кастинг на роль ведущего представлений, а поскольку я была за старшую в мини-клубе, то обязана была его пройти, иначе вступительную речь к представлениям говорить было бы некому. Мне тогда просто всучили в руки микрофон со словами: «иди на сцену». К слову сказать, микрофон я держала в руках во второй раз в жизни и снова потеряла дар речи перед наблюдающими за мной людьми. Шоу нужно было открывать на русском, французском, английском, немецком и турецком, а я не могла даже на своем родном два слова связать. Очень хорошо помню свое состояние: потные ладони, дрожащие коленки, страх собственного голоса. В тот вечер Алту проявил себя во всей красе, кинув меня, как котенка, в воду и отойдя на сто метров, чтобы не намокнуть. Я стояла на сцене наедине с громкой музыкой, глазами искала его в толпе и умоляла меня поддержать… но, увы, поддержки так и не было. Я видела лишь его недовольную мину, мне казалось, что я не оправдала его ожиданий и ему наверняка за меня стыдно. Подумать только, я думала, что ЕМУ стыдно! Не что МНЕ страшно, а что ЕМУ может быть неприятно, что я облажаюсь! Моя первая попытка открыть шоу провалилась с треском, после чего он, жутко недовольный, подошел ко мне и начал меня отчитывать. Я не помню всего того, что он мне тогда говорил. Возможно, это была своего рода мотивация с его стороны, но ту крепкую турецкую темпераментную ссору я запомнила надолго. Хорошо, что амфитеатр, в котором все происходило на глазах нашей команды, был закрыт от посетителей и гостей отеля. Но я уверена, что нас слышала вся округа! Я уже говорила, что ходили мы постоянно за ручку и всегда сюсюкались друг с другом, но уж если мы ссорились, то ссорились на славу: с битьем посуды, швырянием предметов и крепкими словечками. Мне казалось, что он получает удовольствие, унижая меня и вытирая свою грязную обувь о мою гордость. Не скрою, мне нравилось подливать масла в огонь и кричать ему в спину всякие колкости!..

Я любила эту странную разрядку напряжения, которое скапливалось так или иначе за мирные дни. И в тот вечер было так же, мы очень серьезно поцапались, сердце бешено колотилось, слезы бежали ручьем, а я не могла прийти в себя. И тогда ко мне на помощь пришел шеф нашей анимации Левент. Он меня приобнял и очень терпеливо, фразу за фразой, стал учить говорить в микрофон. Боже, как я была благодарна этому человеку! Я до сих пор его вспоминаю и понимаю, что то, кем я стала теперь, это во многом и его заслуга! Алту развернулся и ушел, так и не сказав мне, что я молодец и что у меня все получится…