Светлана Бланкина - Верхний Ист-Сайд. Внутри [СИ]

— А ты и не будешь, — снова говорит тот, что позади него. — Я это сделаю, — говорит он и оттаскивает от меня своего друга, потянув на себя его куртку. — Потом можешь и ты, мне плевать, но первым буду я.

Он делает затяжку и выдыхает сигаретный дым прямо в лицо тому, что ещё секунду назад стоял рядом со мной. Кажется, он у них главный.

Высокий, довольно крепкий, короткие тёмные волосы, выраженные нижние скулы, лёгкая щетина и полное отсутствие уважения в его глазах.

— Ты красивая, — подходит ко мне он, и я замечаю как недовольно, но молча отходит от нас его друг. — Есть за что подержаться.

Он резко хватает меня за бедро, и я даю ему сильную пощёчину, но остаюсь на месте, потому что бежать мне некуда. Этот удар был рефлекторным, но я не жалею что сделала это. Они меня не отпустят пока не получат то что хотят, а значит от меня уже мало что зависит так пусть поймут, что я не слабая.

Моя ладонь приятно жжётся, а его щека покраснела.

— Я же говорил! — пытаясь перебить смех остальных, говорит тот, что ещё недавно был ярдом со мной. — Подожди ещё минуту…

— Придержи свои грязные ручки при себе, дрянь! — вдруг рычит на меня главный из них и, вцепившись в мою шею своей рукой придавливает меня к стене. — Ты просто очередная шалава, которую нужно поставить на место. Поэтому заткни свой рот и возможно тебе даже понравится.

Он ещё секунду прижимает меня к стене сжимая пальцы на моей шеи, глаза снова начинают слезиться, а воздух в лёгких окончательно заканчивается и он отпускает меня.

Мужчина отходит от меня на несколько шагов и я, схватившись за горло, наклоняюсь вперёд и снова начинаю кашлять, чувствуя, как раздирает от кашля горло. Слабость в ногах, руках и во всём теле вдруг становится намного сильнее, и через несколько секунд я уже едва стою на ногах.

Голова начинает кружиться и перед глазами всё плывёт. Нет, Клэр, главное не отключайся! Я всеми силами стараюсь оставаться в сознании и удерживаться на ногах, но когда ко мне снова подходит главный этой компании мне не хватает сил сопротивляться.

— Я же говорил, — эхом отдаётся голос того, который сидел со мной на диване.

Я чувствую мерзкое дыхание совсем рядом с собой, я чувствую, как оно обжигает мою кожу, чувствую касания, от которых меня тошнит, а затем поцелуи…

— Не надо, — едва слышно говорю я, пытаясь оттолкнуть от себя этого урода, но я слишком слаба… меня напоили, но я не пойму чем.

Это не снотворное иначе я бы уже отключилась, и это был не просто алкоголь… слишком просто.

Я слышу неразборчивые разговоры, чувствую, как меня лапают везде, где только могут, чувствую горячие слёзы, скатывающиеся по щекам, но ничего… ничего не могу сделать.

— Нет, умоляю! — выдыхаю я, когда меня силой опрокидывают на диван.

Я пытаюсь подняться, но я не могу… не могу! Я едва держу глаза открытыми, и я вижу, как он смеётся, зажимая в зубах сигарету и то, как он расстёгивает свои штаны и забирается на меня.

— Нет! Пожалуйста! Я беременна, я беременна! — пытаюсь закричать я, вытянув вперёд руки, но мои слова влияют на него совсем не так, как я думала.

— О, я знаю, — усмехается он и, схватив меня за запястья, придавливает меня к дивану, а в следующую секунду я уже чувствую, как с меня стягивают джинсы, а потом только боль.

Голоса, подавленный смех, боль, слёзы… в горле стоит ком и мне кажется, что меня вот-вот стошнит. Слезы градом скатываются по щекам и единственное, что я могу сделать, это зажмуриться. И я так жалею, так жалею, что не отключилась, что не потеряла сознание, потому что это выносимо!

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, но эта боль не перекрывает той, что я также сейчас ощущаю. Мне так больно и эмоционально и физически, что я предпочла бы умереть прямо сейчас, лишь бы не переносить всё это.

Рассказать какого это, когда тебя насилуют? Когда вторгаются непосредственно в тебя? Это больно. И, наверное, больнее всего в голове. Это мерзко и эта мерзость по отношению к себе даже больше чем по отношению к насильнику. Мне противно от самой себя, мне противно быть в этом теле и я, правда, сейчас предпочла бы смерть.

Но я жива… всё ещё жива… к сожалению. Моё тело расслабленно, будто я сплю, но я здесь, я всё чувствую, я всё слышу и вижу и лучше бы они просто убили меня, лучше бы они убили меня!

— Хватит! — слышу я громкий голос, который слышу впервые. — Хватит с неё!

Ещё секунда и я чувствую весомое облегчение, и всё внутри меня сжимается в тугой узел. Я уже не могу пошевелиться и я не хочу. Я хочу умереть прямо сейчас и прямо здесь.

— Уходим!

— Постой… — Я безжизненно смотрю в стену, чувствуя одинокие слёзы, скатывающиеся на пол, и надо мной вдруг склоняется тот молодой парень, что ещё на улице показался мне трезвым.

— Да жива она! — кричат позади. — Идём!

Я не смотрю на него, мне уже плевать, но похоже, ему нет.

— У неё кровь! — кричит совсем молодой парень и выпрямляется.

— Ещё секунда и мы оставим тебя здесь!

Проходит некоторое время, но по моим меркам проходит вечность, вечность нескончаемой боли и обиды.

— Я вызову скорую, — тихо говорит мне парень. — Прости…

— Ну, придурок… — слышу я приближающийся ко мне голос.

— Иду, — второпях бормочет парень, и я слышу, как хлопает дверь, но шаги… я также слышу приближающиеся ко мне шаги.

Может, это сам дьявол пришёл, чтобы забрать меня? Надеюсь. Думаю, в аду мне будет куда лучше, чем здесь.

— И кстати, Клэри, — слышу я отвратительный мерзкий голос и чувствую, как мой насильник склоняется надо мной, и я ощущаю его взгляд на себе, на всём своём теле. — Привет от Фрэнка. — И отодвинув прядь моих волос, он уходит.

«Привет от Фрэнка»… его слова эхом отдаются в моей гудящей голове.

Нет… этого не может быть! Фрэнк в тюрьме, это невозможно… невозможно!

Меня снова тошнит и мне едва удаётся наклониться, чтобы отчистить желудок, но на большее у меня просто нет желания. Никогда не думала, что умру вот так: в собственной рвоте, крови и грязи.

Я закрываю глаза в надежде умереть до приезда скорой, если конечно тот придурок, которому стало меня жалко только после случившегося, всё-таки её вызвал.

И, кажется, я отключаюсь…

Давящая боль, перерастает в режущую, будто меня режут ножом изнутри, горло горит из-за тошноты и той мерзости, которой меня напоили. Отвратительная вонь, боль, ненависть ко всему миру, к себе самой и сожаление, что я не умерла снова вызывают слёзы. А затем панику…

Я пытаюсь открыть глаза, потому что чувствую, как меня пытаются поднять, я слышу разные голоса женские и мужские, но не могу понять их, не могу понять кто это.

Непривычно яркий свет бьёт в глаза и только через несколько долгих секунд мне удаётся понять кто здесь. Скорая помощь всё же успела, а я всё ещё жива… к сожалению.