Габриэлла Лопез - Хозяйка судьбы. Роковое признание

— Ты хочешь, чтобы я потеряла последние силы в споре с тобой? — Мария встала на ноги и сделала несколько несмелых шагов вперед. — Если ты возьмешь меня под руку, я не буду возражать.

— Дорогая ду Карму! Я готов тебе подставить даже спину! — обрадовался Джованни, но тут же захлопнул рот, так как почувствовал, что сморозил лишнее.

Добраться до офиса Режиналду оказалось значительно труднее, чем предполагалось. Машина Джованни дважды объехала площадь в надежде найти место, чтобы проскользнуть к зданию, но вынуждена была припарковаться на небольшой стоянке.

— Дальше мы не проедем, — констатировал он. — Не ехать же по головам избирателей.

— Не волнуйся, мы можем пройти пешком, — успокоила его Мария. — Чувствую я себя вполне сносно, а свежий воздух пойдет мне на пользу.

— В таком случае надень шляпку моей тещи. В ней тебя точно никто не узнает, — предложил Импротта и вытащил из бардачка нечто громоздкое и экстравагантное с цветком белой лилии сбоку. — Ты же не хочешь останавливаться через каждый метр и здороваться с избирателями?

Мария попыталась возразить, но поняла, что спорить бесполезно и прикрыла лицо широкими полями.

Как и всегда, Джованни оказался прав, они беспрепятственно пересекли площадь, кишащую возбужденными людьми, и вошли в здание мэрии. По коридору первого этажа тут же пробежал возбужденный шепот: «Ду Карму приехала!»

— Ну, держись, Режиналду! — ухмыльнулся Джованни и занял место за спиной ду Карму, чтобы в случае необходимости подстраховать ее.

— Я могу попросить тебя об одолжении? — спросила Мария, когда они уже вошли в здание.

— Конечно, ду Карму, проси, о чем хочешь! Все исполню!

— Не горячись, Джованни. Пожалуйста, ни во что не вмешивайся во время моего разговора с сыном, — попросила Мария.

— Тьфу! — рассердился Джованни. — Ты просишь невозможного, но, к сожалению, я уже дал тебе слово. Скажу одно, ду Карму, если тебе будет угрожать явная опасность, я не смогу сидеть сложа руки.

— Ты рассчитываешь, что тебя усадят за стол и подадут чашечку чая? — ухмыльнулась Мария. — Ты плохо знаешь мою невестку.

Они быстро миновали огромный холл и поднялись на второй этаж здания. Довольный Режиналду сидел в огромном кожаном кресле с сигаретой в руке и смотрел канал новостей.

— Мама? — удивился он, когда ду Карму неожиданно загородила собой экран телевизора.

— Как ты посмел ссылаться на меня в этой истории с референдумом? — Мария сразу начала с главного, чтобы не дать ему возможности опомниться.

— Погодите! Дона Мария ду Карму, я все объясню! — Вивиан перекрыла дорогу к креслу супруга, отвлекая внимание на себя.

— Я жду объяснений не от тебя, а от собственного сына! — остановила ее Мария. — Говори, Налду! — В глазах старшего сына она увидела плохо скрываемый испуг. — Нечего на меня смотреть! Кто тебя уполномочил говорить от моего имени? Я пришла сюда для того, чтобы выяснить, что случилось за последние пять часов. Ты прекрасно знаешь, что я всегда была против твоей политики и твоих приемов. Вот теперь пойди и скажи, что ты не прав, своим избирателям.

— Мама, но это невозможно!

По его голосу Мария поняла, что он близок к истерике.

— Иди, Режиналду, прямо сейчас! Время предвыборной агитации еще не прошло. Скажи людям, что ты их обманул и прикрылся моим именем, и тогда я, может быть, прощу тебя.

— Да! Только бессердечная мать может потребовать такой жертвы от сына! — Вивиан налетела на нее, как коршун, и если бы не Джованни, который встал между разгневанными женщинами, она могла вцепиться в лицо ненавистной свекрови.

— А ты кто такая, чтобы меня судить? — голос Марии звучал вызывающе спокойно.

— Рассказывайте другим, какая вы хорошая мать! — Вивиан зажмурилась от ненависти и сжала кулаки от бессилия. — Для Режиналду вы ничего не сделали! Что это за мать, которая вечно против сына!

— Да кто ты такая? Где ты родилась? Кто твои родители? Что ты сделала для того, чтобы я могла тебя уважать? — повторила свой вопрос Мария.

— Я — жена Режиналду! — с вызовом сказала Вивиан. — И пусть мать не на его стороне, наплевать! Я за собственного мужа горло перегрызу любому!

— Это предупреждение или угроза? — Марии стоило большого труда, чтобы не взорваться от негодования.

— Понимайте, как хотите! — рявкнула взбешенная невестка.

— Ради бога, успокойтесь! — попытался вмешаться Режиналду. — Мне не нужен скандал!

— Ничего, тебе придется потерпеть мое присутствие. — В голосе ду Карму появились угрожающие нотки. — Так ты, наконец, сделаешь то, о чем я тебя просила?

— Ни за что! — Режиналду демонстративно оскалил белые зубы.

«Боже мой, — подумала ду Карму. — Он и улыбается, как отец». Только теперь до нее дошло, что в дальнем углу просторного кабинета есть кто-то еще кроме Вивиан и ее старшего сына. Жозевалду сидел на стуле, старательно прикрывшись газеткой.

Мария презрительно улыбнулась и направилась к выходу.

— Тогда я сама сделаю это! — сказала она небрежно.

— Подожди, не горячись! — преградил ей дорогу Жозевалду. — Ты ничего не сделаешь и ничего не скажешь!

— А ты-то какое имеешь ко всему этому отношение? — возмутилась Мария.

— Я — твой муж! — выпятил грудь Жозевалду.

— Не смеши меня! Уйди с дороги! — ду Карму оттолкнула его и попыталась открыть дверь из комнаты, но теперь Вивиан метнулась в ее сторону и перекрыла выход своим телом.

— Я на все пойду! Я не позволю погубить политическую карьеру своего супруга! — прорычала она.

Джованни, который до сих пор стоял в стороне и скрипя зубами наблюдал за всем происходящим, решил все-таки вмешаться, чтобы не допустить драки.

— Не надо ссориться! Все можно решить полюбовно. Только для этого надо сесть за стол переговоров, — сказал он Режиналду. — Ты же не хочешь, чтобы две близкие тебе женщины перегрызли друг другу горло?

— Мама! Вивиан! Успокойтесь! — попытался вмешаться Режиналду. — Давайте поговорим по-человечески! — Мария сделала попытку повернуться лицом к сыну, но все вдруг поплыло у нее перед глазами, она тяжело осела на пол и потеряла сознание.

Никогда еще за последние двадцать лет дона Лаура не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Прошлое, которое, как казалось, навсегда и безвозвратно ушло, стало являться к ней сначала в снах, а затем и наяву. Ей казалось, что кто-то специально повернул время вспять для того, чтобы она снова могла насладиться той силой, популярностью и могуществом своего обаяния, которым она когда-то пользовалась в высшем свете.

В пятидесятые ее очаровательное большеглазое личико украшало многочисленные глянцевые журналы Бразилии, светские хроники без устали склоняли ее имя, описывая совершенный вкус и безупречное воспитание. В шестидесятые, выйдя замуж за крупного бразильского миллионера, она стала еще популярнее: без каждодневного описания вечеринок, шопингов, приемов и многочисленных путешествий по всему свету не обходилось ни одно приличное издание Бразилии. В семидесятые на ее хрупкие плечи свалилось страшное испытание. Супруг, который умудрился утроить состояние, доставшееся ему по наследству, тяжело заболел, запустил дела, а затем сделал несколько неудачных ставок на бирже... Через год она овдовела и осталась без средств к существованию. Кто знает, что произошло бы с ней, если бы не было в ней столько жизнелюбия и оптимизма. Она научилась получать удовольствие в жизни от простых и легкодоступных вещей: путешествия по Европе баронесса заменила прогулками на свежем воздухе, изысканный завтрак в ресторане — на чашечку свеже-сваренного кофе. Если раньше она могла себе позволить посетить раз в месяц какую-нибудь знаменитую экспозицию в Европе и частенько летала в Лувр или музей Прадо, то сейчас наслаждалась книгами и кинофильмами по искусству, то есть вела свою обычную жизнь необычным образом.