Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти.

- А что ты ела сегодня, доченька? – спросила она.

- Одним воздухом питалась, - слабо улыбнулась Лавиния.

- И давно ты им питаешься?

Лавиния не ответила.

- У нее голодные рези. Надо срочно ее накормить. Вас же двое теперь. Как ты смеешь морить себя голодом?

Изаура осталась возле Лавинии, а Матилди побежала на кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Обшарила шкафы, полки, но не нашла ни крошки съестного.

- Да у нее в доме шаром покати, - объявила она. – Сейчас я к себе сбегаю, принесу что-нибудь, - пообещала она и вышла.

- Ай-ай-ай, разве так можно? – принялась журить Лавинию акушерка. – Да много ли тебе надо, доченька? Свекла, морковь, апельсины, шпинат – они ведь дешевые. А если на рынок у станции пойдешь и найдешь там моего старшенького, которого я в твоем возрасте родила, так и вовсе все за копейки купишь. Приходи, не стесняйся. Кушай на здоровье.

- Спасибо, тетушка. – Слезы показались у Лавинии на глазах, но это были благодатные слезы. – Как мне отблагодарить тебя?

- А ты помолись, доченька. За себя помолись и за меня тоже.

Так и закончился этот трудный день благодарственной молитвой, потому что нет вернее и надежнее защиты у слабых, чем Господь Бог.

Нана прихорашивалась, собираясь навестить Элеонор, выпить с ней чашечку кофе, поздравить с новым президентом «Мармореала», а главное, рассказать свои новости и извиниться за то, что потревожила подругу в четыре утра. Не могла удержаться. Хотелось излить свой восторг! Давно у нее не было такого потрясающего любовника!

Фелизберту Морелу, которого все знали как Гату, тоже остался доволен проведенным с Наной вечером, который затянулся чуть ли не до рассвета. И наутро с корзинкой, полной всевозможных лакомств, отправился завтракать к своей возлюбленной. Он успел заметить, что Нана, очевидно, благодаря своему утонченному вкусу, довольствуется лицезрением старинной бронзы и японских ваз, а в холодильнике у нее пусто.

По дороге он повстречал толстяка Алсести, и тот мудрым и всепонимающим взглядом посмотрел на Гату.

- Как самочувствие? – осведомился он.

- Великолепное, - блеснул белоснежными зубами Гату.

- А намерения? – продолжал свой допрос Алсести.

- Остаюсь холостяком, - весело ответил Гату, мгновенно сообразив, куда клонит добряк, и получил в ответ широкую улыбку.

«Этой замечательной женщине сделаю предложение я, - с удовлетворением подумал Алсести. – Я предложу ей руку, сердце и свое, пусть скромное, но состояние».

Гату приятно удивил Нану своим вниманием, но завтрак с ним задержал ее, и она вышла из дома гораздо позже, чем собиралась.

- Рада тебя видеть, дорогая! – воскликнула Элеонор, открывая дверь. – Признаться, твой звонок удивил меня до крайности. Уж о том, что он разбудил меня, я не говорю!

- Но я же привыкла делиться со своей ближайшей подругой всеми своими секретами! – ответила Нана. – Сеньор Морелу задержался у меня вчера и задержал меня сегодня. А то бы принесла свои извинения раньше.

- Судя по фамилии, он, наверное, богатый плантатор. Наконец-то тебе повезло, и ты расплатишься со своими долгами, - обрадовано воскликнула Элеонор.

Нана не слишком обрадовалась напоминанию о долгах. Она-то делала все, чтобы забыть о них, и ее роман с Гату тоже отчасти объяснялся желанием переключиться. Но разочаровывать подругу она не стала. Ей самой было приятно думать, что ее новый друг богат, внимателен, заботлив и щедр.

- Но мне очень жаль, что ты так задержалась, - продолжала Элеонор. – Я скоро должна уходить. Меня ждет сеньор Барони в своей Галерее.

- Так ты с ним видишься? – с любопытством воскликнула Нана.

- Ну пойдем попьем кофейку, и я кое-что тебе расскажу, - не могла устоят перед соблазном пооткровенничать Элеонор.

Подруги уселись пить кофе, и Нана узнала много интересного и о сеньоре Барони, и о дальних странах, и о чудесных планах.

- «Я покажу вам самые мистические города мира, говорит он мне, - рассказывала Элеонор с блестящими глазами. – Петербург, Венецию, Рим, Константинополь…»

- Неужели ты скоро покинешь нас? – всплеснула руками Нана.

Она тоже мечтала о путешествиях и не меньше Элеонор была предана искусству.

- Я буду писать тебе. Посылать открытки из каждого города. Ах! – воскликнула Элеонор, взглянув на часы. – Я же опаздываю!

И все-таки подруги проболтали еще с полчаса, потому что тема была так увлекательна и расстаться с ней было так трудно…

Марселу Барони ждал Элеонор с весьма мрачным выражением лица. Но может быть, он был так мрачен, потому что жить не мог без своей возлюбленной?

Вошла Элеонор, и Марселу стал другим человеком. Просто удивительно, как легко менялся сеньор Барони.

- Я поеду с тобой в Венецию, - сказала Элеонор.

- Я счастлив, - ответил ей Марселу и крепко обнял ее. Губы их слились в страстном поцелуе, но легкое покашливание помешало ему быть бесконечным. Элеонор повернула голову и увидела Элизеу, который деликатно рассматривал развешанные у входа картины.

- Очень рад, очень рад, - проговорил Марселу, выпуская из объятий Элеонор и двигаясь навстречу молодому художнику. – Вы что-нибудь мне уже принесли?

- К сожалению, пока нет, - потупился молодой человек. – Я никак не могу приступить к выполнению полученных заказов. Дело пока ограничивается набросками, графикой…

- Но меня и графика интересует. – Барони облизнулся как кот, готовый проглотить мышку. – Я с удовольствием познакомлюсь и с вашей графикой. С вашего позволения, я в ближайшее время загляну к вам в мастерскую и мы потолкуем. Я ведь скоро уезжаю в Европу, так что, если столкуемся, могу прихватить с собой кое-какие работы.

Элеонор смотрела на Элизеу с приязнью и без малейшего смущения. Может, в душе ее что-то еще и трепетало, но она твердой рукой опустила завесу над прошлым и смотрела только в будущее, которое виделось ей лучезарным.

- Ждите гостя в самом ближайшем будущем, - любезно проговорил Барони, прощаясь с польщенным приемом Элизеу. – Я уверен, что наша встреча взаимовыгодна.

Как только дверь за Элизеу закрылась, Марселу обратился к Элеонор:

- Сколько хлопот в предотъездные дни! Просто не знаешь, куда от них деваться!

- Я поняла, - улыбнулась Элеонор, - и тороплюсь тебя покинуть.

- Но только на самый короткий срок, - запротестовал Барони. – На несколько часов, не больше!

Однако хлопот у сеньора Барони было и в самом деле очень много, и до дома Элизеу он добрался только к вечеру.

Но это было к лучшему, потому что Жилвания за это время успела привести квартиру в относительный порядок. Своего постояльца она считала сущим наказанием и верила, что причина всех ее неудач – этот смазливый молодой человек, сеющий вокруг себя хаос.