Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти.

- Вот и потягается мастер с подмастерьем, - шутливо бурчал себе под нос Валдомиру, работая на шлифовальном станке. – Недолго ждать осталось.

А ждать и в самом деле осталось недолго. Скоро уже должен состояться суд, после которого Валдомиру в качестве наследника умершей дочери должен получить шесть процентов акций «Мармореала».

- Лиха беда начала, - думал Валдомиру. – Я свою дочку по всем статьям обставлю.

Он даже не сердился на Режину, ему нравилось, что она у него такая нравная, характерная, что никогда от задуманного не отступает.

К вечеру пришел Клаудиу, чтобы обсудить с Валдомиру поведение на предстоящем суде. Обычно добродушное его лицо сияло широкой улыбкой, но на этот раз он был озабочен и мрачен. Не дожидаясь вопроса Валдомиру, он сообщил:

- Опять пришлось заниматься делами Лавинии. Еле избавил бедную от тюремной решетки, а вот от штрафа избавить не смог, придется платить по полной программе.

Валдомиру сделал вид, что ничего не слышал.

Однако Клаудиу то и дело возвращался к бедственному положению несчастной, явно желая получить от Валдомиру помощь. Но тот только рассердился.

- Нечего ей Лазаря петь, - резко заявил он, - захочет – звезду с неба достанет.

Клаудиу не одобрил резкость своего клиента. И даже не без некоторого удовольствия, словно бы в отместку за жестокосердие, сообщил:

- Ваша дочь Режина оспаривает ваше право на наследство, подвергая сомнению результат экспертизы.

Валдомиру вскинул на него взгляд.

- Что это значит?

- То, что она подала апелляцию, - спокойно сообщил Клаудиу

- Какова возможная реакция суда? – Валдомиру напрягся, подобрался, прикидывая ответные шаги.

- Суд может счесть ее аргументы убедительными и не приобщить экспертизу к делу.

- Тогда мы потребуем повторной экспертизы! – решительно заявил Валдомиру.

- А вы понимаете, с чем это связано? – поинтересовался Клаудиу.

- С эксгумацией моей дочери Клариси, - отчеканил Валдомиру.

- Именно. – Клаудиу с преувеличенной почтительностью наклонил голову. – Рад, что вы это понимаете.

- Мне это особой радости не доставит, но иного выхода я не вижу, - подвел итог Валдомиру.

- Я тоже, - согласился Клаудиу, - но на это понадобится особое разрешение.

- Так позаботьтесь о не, прошу вас, - распорядился Валдомиру. – Мы не должны терять ни минуты. Решение суда еще только оформляется, а у нас уже готов ответный шаг.

- За этим я к вам и пришел, - кивнул головой Клаудиу. – Но вы сами понимаете, материя тонкая, сразу к ней не приступишь. Я рад, что у нас по этому вопросу общее мнение.

- Я тоже, - доброжелательно отозвался Валдомиру.

Клаудиу откланялся, а Валдомиру взволнованно заходил по комнате. Но а этот раз причиной его беспокойства был вовсе не «Мармореал» и даже не повторная экспертиза, связанная с осквернением могилы. Темные прекрасные глаза Инес-Лавинии смотрели на него с упреком. «Как ты можешь бросить на произвол судьбы меня, свою жену?» - словно бы говорили они.

Валдомиру отгораживался от этого упрека множеством других упреков, обвинениями, насмешками, оскорблениями. Но скорбные глаза молчаливо твердили свое, прожигая сердце, лишая сна и покоя.

Наконец Валдомиру не выдержал. Он оделся и отправился к Карлоте. К счастью, она была дома и явно обрадовалась своему гостю.

Валдомиру был ей за это благодарен.

Карлота не обманывалась насчет своего места в жизни Валдомиру, оно было не первое и не главное. Но оно было прочное и принадлежало именно ей, и ей одной. А это было уже немало.

Как всегда, она сумела его расслабить, успокоить, и, вернувшись домой, он даже заснул. Но проснулся очень рано, быстро умылся, оделся и сразу же вышел из дома.

Он добрался до знакомой узкой улицы, но не стал караулить у дома, не пошел в табачную лавку, чтобы следить, кто выходит из двери, а просто-напросто постучался.

Открыла ему Лавиния и, очевидно, от неожиданности сделала шаг в сторону. Валдомиру вошел.

В полутемной комнате она показалась ему еще худее, еще угловатее. И глаза стали еще больше.

Ее беззащитность больно царапнула ему сердце.

- Прости, я без предупреждения, - полуизвинился он.

- Что поделаешь, телефона у меня нет, - сразу же простила она.

Валдомиру привычно направился на кухню.

Он так ясно помнил каждый сантиметр этой бедной, незавидной квартирки, что каждый его шаг отзывался болью.

- Пить очень хочется, - пожаловался он.

От волнения у него вдруг страшно пересохло в горле. Ему хотелось одного – закрыть глаза и обнять эту стоящую перед ним женщину.

Лавиния открыла холодильник, и он невольно увидел, что стоит там только вода. Эту воду она и налила ему в стакан.

- Я слышал, что у тебя неприятности и хотел бы помочь тебе, - выговорил он хрипло. – Хотя понятия не имею, что тебе пойдет на пользу. Ты все умеешь обратить себе во вред. Ты похожа на сеть, которая вместе с рыбой тянет за собой и водоросли, и прочую дрянь.

Начав говорить, Валдомиру не мог остановиться.

- А, по-моему, ты пришел не помочь, а поиздеваться. – Обида и гнев захлестнули Лавинию, услышавшую очередное нравоучение. – Попей водички и шагом марш из моего дома!

- Клаудиу мне все рассказал, - продолжал Валдомиру, пропустив мимо ушей ее слова, словно имел дело с неразумным ребенком, на выходки которого не стоит обращать внимания. – Так вот я считаю, что…

- Убирайся немедленно! Сейчас же! Сию же минуту! – Лавиния чувствовала, что еще секунда – и она буквально взорвется от ненависти. – Мне наплевать, что ты там считаешь! Я знать этого не хочу! Ты считаешь всю свою жизнь и просчитался!

- Упрямая ослица! Дура неблагодарная! Неблагодарная! – не остался в долгу и Валдомиру. – Кто тебе поможет, кроме меня? А когда я пытаюсь поговорить с тобой по-человечески, ты…

- Это ты называешь по-человечески? – задохнулась Лавиния. – Когда я пришла к тебе, ты выгнал меня. Когда проходила мимо, держался за кошелек, а теперь оскорбляешь меня в моем собственном доме? Да я знать тебя не хочу!

Она распахнула дверь.

- Убирайся! И чтобы больше ноги твоей здесь не было!

Валдомиру достал из кармана кошелек, положил его на стол и направился к двери. Но кошелек полетел ему вслед.

- Не надо мне твоих денег! Я не нуждаюсь в подаянии, - кричала Лавиния. – Я же из тех стерв, которые обирают до нитки!

- Дура! – еще раз злобно и яростно обругал ее Валдомиру, подхватив на лету кошелек. – Ну и пей свою воду на здоровье!

Но Лавиния не удостоила его ответом. Она захлопнула дверь и повернула в ней ключ.

А потом опустилась на пол и разрыдалась.

Она плакала сначала беззвучно, а потом громко, в голос, отчаянно, безудержно, как плачут дети.

Перед глазами у нее стояло лицо Валдомиру, но не того, который только что пытался учить ее жить, проповедовал, советовал, оценивал, а любящего Валдомиру, беззащитного, счастливого, нежного. Валдомиру, который надел ей на палец кольцо и назвал ее своей женой.